Мария Бушуева - Отчий сад
— Ты о каком-то рае рассказываешь! note 339
— Кстати, когда у Брежнева только стало сдавать здоровье, Далай-Лама кота ему подарил.
— Кота? Зачем?
— Сказал, что кот его вылечит. И он и точно выздоровел. Но Далай-Лама предупредил: если с котом что случится, и тому не выжить. Так и получилось: погиб кот, и очень скоро Брежнева не стало.
— Откуда ты все знаешь?
— Из Интернета. И еще я там вычитала — в какомто городе опять коммунисты пришли к власти, сечешь? Причем лидер у них лет двадцати восьми, не больше!
— Я как-то на коммунистов не западаю. Мне анархисты нравятся, они прикольней. — Майка встала, пошла в ванную, умылась, потом в кухне заварила кофе, принесла на подносе две чашки в комнату и, расположившись на мягком диване рядом с подругой, подняла глаза на висящую на противоположной стене небольшую картину. С картины смотрела на нее Синяя кошка. * * *
Еще когда мой морж, чмокнув меня в щеку, покидал в кожаный чемодан вещи и внезапно умчался в Германию, у меня мелькнуло какое-то легкое подозрение: не в его это характере — сообщать мне что-то в последний момент. Морж по натуре своей очень теплый человек и не любит огорошивать близких. Но подозрение мелькнуло и рассеялось. Слишком много было работы по залу: приходилось там бывать ежедневно, всё сто раз проверять и перепроверять. Да еще разбираться с агентством: у меня оставалось несколько незакрытых сделок.
Лена, наконец, нашла себе новую девочку — бурятку по национальности, рассказавшую, что прадедушка у нее был шаман. Так что братство народов опять восторжествовало на отдельно взятой территории нашей фирмы, хотя после распада Союза никто уже в такое дело не верил.
Ленин Колян и сообщил ей, что моего мужа он видел в «Максиме» с какой-то незнакомкой, по виду моделью, ноги от ушей и все прочее. И что у нее были «ошалело
note 340 счастливые» глаза. Мне почему-то сразу представилась Майка, племянница Дмитрия. Но разве может быть такое совпадение?
Мы как-то ели шашлыки вместе: мой морж, Колян и мы с Леной. Сделали костерок у нас в митинском лесу и приятно провели время. Так что ошибиться Колян сейчас не мог. Но его слова про «ошалелые счастливые глаза» я отнесла к актерской склонности все преувеличивать и решила, что у моржа была просто очередная деловая встреча в неформальной обстановке и женщина эта — какаянибудь бизнеследи. Но не удержалась и переспросила:
— И что? Он ее описал как рекламную красотку?
— Модельная фигура, роскошные каштановые волосы, черное элегантное платье с дорогим, кажется, бриллиантовым, колье… В общем, женщина — люксор!
— «Люксор» — это кинотеатр, — сказала я мрачно.
— Вот он и хотел сказать, — объяснила Лена, — что она как из кино. Наверное, Лена ощущала некоторое удовлетворение в качестве компенсации за то, что я держала от нее в тайне мои планы.
Ноги от ушей! Роскошные каштановые волосы…
Нет, никому из наших общих с Моржом знакомых девушек и женщин эта характеристика не подходит.
А в пятницу, то есть позавчера, Вася позвонил мне в машину на мобильный и сообщил, что он уже в Шереметьево и опять улетает на две недели.
— Извини, Натик, но теперь мне необходимы частые отлучки, — прибавил он несколько виновато.
— И второй загородный дом, — произнесла я с вызовом, вспомнив, как легко он согласился купить у меня участок.
— Что ты имеешь в виду? — испугался он.
— Твою роскошную красотку, с которой ты проводишь время, изображая для меня, что уезжаешь исключительно по делу! note 341 Он молчал.
Ну, возрази, попросила я мысленно.
Но он не возражал. Он молчал и молчал.
И тогда у меня произошел срыв.
— Я верная женщина, я не умею изменять и вести двойную жизнь! Я умею только уходить! Тебе это нужно?! — И я разрыдалась, поливая свой крохотный мобильный аппаратик потоками слез. Но молчание все длилось и длилось. Пока, наконец, в коробочке моей мокрой «Мотороллы» не пропищали короткие гудки. Гудки все разрастались, меняли ритм и тембр, к ним прибавились другие шумы и крики: между нашими двумя телефонами теперь все гудело, кипело и мчалось, как необъяснимая стихия. Она захватила меня — меня понесло — но усилием воли я рванулась
— и тут же оказалась на суше. И поняла, что влетела в черный «Мерс». Но я была цела, стекла были на месте. К счастью, мы только помялись! Точно, все-таки Бог есть, подумала я, пытаясь выйти из машины. Но в ушах зашумело, ноги стали ватными и, не выходя, я, опустив стекло, сунула владельцу «Мерса» тысячу — он, сочувственно мне подмигнув, умчался. Может, он один из тех парней, нарочно подрезающих хорошие иномарки, чтобы снять деньги?
Но сейчас мне это было все равно.
Я медленно подъехала к уличному кафе, припарковалась и зашла выпить стакан сока. Мне нужно было придти в себя — я только сейчас поняла, какое это правильное выражение: ощущение было у меня такое, будто меня нет в моем теле, оно движется, точно кукла-автомат, ноги шагают, а я сама зависла над обрывом. Ну да, обрыв, от глагола «рвать». Отношения порвались, как старая перчатка. Меня выбросили, как старую перчатку.
Я села за столик и посмотрела вокруг.
Весь мир — живой, движущийся, цветущий, эти запахи цветов и бензина, раскаленного асфальта и пыльного ветра, — весь мир смотрел на меня с сочувствием. И он нравился мне, честное слово! Нравился даже сейчас, ког
note 342 да в голове у меня кипели волны, а в сердце трепетала сорванная бурей афиша к кинокартине «Семейное счастье ».
Впрочем, может быть, это девушка за стойкой смотрела на меня с сочувствием — вид у меня, наверное, был не ахти какой.
— Я только что попала в аварию, — сказала я ей, когда она подошла ко мне с меню, — но легко отделалась, только слегка помяла машину. — И я девушке улыбнулась. И поняла, что пришла в себя. Моя тень проскользила над обрывом и, точно вздох облегчения, покорно легла у моих ног. Я пила апельсиновый сок и думала уже совершенно спокойно о том, что у меня есть новое увлекательное дело. У меня есть друзья. Есть моя Марфа — которая умнеет прямо на глазах.
— Привет, Марфик, — позвонила я ей.
— Что-то случилось? — сразу спросила она.
— Нет, все нормально.
— А я почему-то полчаса назад за тебя неожиданно испугалась.
— Просто мне изменяет муж, — сказала я, — и по этой причине мы с ним, наверное, скоро расстанемся, но в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо… а ты как?
— Бабушка уехала в санаторий.
— Отлично!
— Деду предложили написать книгу вместе со швейцарским биологом.
— Тоже хорошо.
— А я…
— А ты влюбилась в африканца!
— В азербайджанца, — сказала Марфа тихо.
— Да? — удивилась я. — Еще один сюрприз бедной Анне Борисовне!
— Бабушка, разумеется, не в курсе.
— Но у них там хоть нефть-то осталась?
— Не знаю. Абдулл хочет стать биологом, как наш дед. note 343
— Только ты насчет секса, дочь, ты поосторожней — еще рано.
— Он патриархальных взглядов.
— Мусульманин, что ли? Смотри, окажешься потом у него четвертой женой!
— Атеист он. Просто семья такая — положительная.
— Ну, тогда все нормально! Пока!
— Пока, мам. — И наши голоса разъединились. Я расплатилась с девушкой, села в машину и хотела поехать домой, но передумала: пожалуй, загляну в свой выставочный зал, потом доеду до Митяя, а завтра уже сдам машину в ремонт. Не привыкла я без колес — может, попросить у него машину?
Трезвость мыслей вернулась ко мне, и я стала подсчитывать, что мне достанется при разводе: квартира в Митине на морже, но половина ее моя, а вторую половину я поменяю на половину его второй (маленькой) фирмы. Она ведь зарегистрирована, когда мы уже состояли с ним в браке, значит, я ее полноправный собственник наравне с ним. И его компания, в которую я вхожу как акционер, от меня пусть покупает у меня акции… Настроение мое несколько повысилось. Как говорит мудрая Лена: деньги
— это единственный способ стать счастливым тому, у кого больше ничего нет — ни таланта, ни красоты, ни великой любви. Но у меня есть мой ум. И Марфа. И… я уже подъехала к дому Митяя — и он — моя золотая рыбка! И я не так глупа, чтобы заставлять золотую рыбку быть у меня на посылках — пусть плавает в океане свободно — не хочется ведь оставаться одной у помятого Чери.
* * *
Хотелось ли ему ехать?
Чтобы забыть прошлое, он отрывал от своей кожи родню — как дети в нетерпении срывают коросту зарастающей ссадины, не понимая, что тем только удлиняют время ее заживления: снова из ссадины появляется кровь,
note 344 снова приходится мазать ее йодом, терпеть жжение, сжи
мая губы, чтобы не заплакать.
Но, наконец, прошлое отпало само.
