Алекс Гарленд - Пляж

Мне удалось заскочить в палатку-больницу и сделать еще кое-какие дела лишь в пятом часу. Вдохновенный авантюризм, подумал я тогда.

К четырем все наши приготовления к празднику были закончены. Навес был возведен, овощное рагу кипело, куры были готовы для барбекю, а очистки от овощей, перья и рыбьи внутренности были отнесены к Хайберскому проходу и выброшены. Поэтому Сэл, успокоившись, предложила провести на пляже грандиозный футбольный матч.

– Давайте нагуляем аппетит! – предложила она. – Нешуточный аппетит!

Замечательная новость. Поскольку мы с Кити никогда не играли в футбол, у нас появился предлог остаться в лагере. Вдобавок мы могли вызваться присмотреть за кастрюлями, предоставляя возможность Грязнуле присоединиться ко всем остальным. В одиннадцатом часу площадка опустела.

– Он что-нибудь заподозрит, – нервно сказал Кити, наблюдая за тем, как я огромными горстями сыплю в кастрюли траву. – У рагу будет очень странный вкус.

– Если он заметит, я признаюсь, что это сделал я. Скажу, что для поднятия настроения.

– Он не переносит, когда кто-то вмешивается в его стряпню.

– Да, но если мы что-нибудь не предпримем, празднество будет продолжаться всю ночь. – Я замолчал, взял горсть травы и бросил ее в самую большую кастрюлю. Потом всыпал еще столько же. – В любом случае, через час он уже настолько одуреет, что не станет беспокоиться.

– Он отключится. И остальные тоже.

– Да, ладно. Смотри только сам не наешься овощей. Налегай на курицу с рисом. И передай это Этьену и Франсуазе.

– От рагу будет трудно уклониться.

– Справимся. – Я отряхнул руки и осмотрел результаты своей работы. После того как я раза два перемешал палкой содержимое кастрюли, никто бы уже не заметил в ней нового ингредиента. – Тебе не кажется, что нам нужно бросить сюда какие-нибудь галлюциногенные грибы?

– Нет. – Ладно. Как ты думаешь, сколько здесь теперь этого добра?

– Всего? Во всех кастрюлях?

– Всего.

– Много. Слишком много. Ты просто сумасшедший.

– Сумасшедший! – рассмеялся я. – Ха! Новость для первой полосы.

Ничего не имею в виду

Обстановка в палатке-больнице была из тех, когда вам становится неудобно, если вы ненароком кашлянули или сделали поспешное движение. Созерцательная, отрешенная. Мне казалось, что я нахожусь в церкви. Более того, я молился.

«Умри, – молился я про себя. – Пусть этот вздох станет для тебя последним».

Но Христо каждый раз делал новый вздох. Несмотря на перебои и мучительно долгие перерывы, его грудь неожиданно вновь поднималась и опускалась. Он был все еще жив, и моему ожиданию не было конца.

Большую часть времени я изучал Джеда. Он выглядел странно, потому что его волосы и борода слиплись от крови и пота. Я заметил нечто новое в форме его головы. Она оказалась более угловатой и маленькой, чем я себе представлял, и проглядывавшая сквозь мокрые пряди кожа черепа была ужасающе белой.

Он не взглянул на меня ни разу и никак не отреагировал на мое появление в палатке. Его глаза безотрывно смотрели на спокойное лицо Христо и не сдвинулись бы в сторону без надобности. Я обратил внимание, что только лицо Христо и было чистым в палатке. Под его подбородком виднелись темные пятна – в тех местах, где Джед вытирал его, – а на шее кожу уже невозможно было разглядеть из-за грязи.

Я заметил также, что небольшой рюкзачок, до вчерашнего дня лежавший справа от Джеда, исчез. Рюкзачок Карла. Я знал, что это его рюкзачок, потому что из него торчали плавки «Найк», которые Карл иногда надевал. Хотя его пропавший рюкзачок остается моим единственным доказательством, я уверен, что перед тем как покинуть остров, Карл зашел к Христо. Мне понравилась эта мысль. Проведал друга, забрал свой рюкзак, похитил лодку. Полностью выздоровел.

Время летело гораздо быстрее, чем я думал. Взглянув на часы, я ожидал, что стрелки будут показывать четыре тридцать, а оказалось, что уже пять десять. Я торчал здесь уже почти час. Сорок минут – это слишком затянувшийся уход. Но наблюдение за Христо было занятием захватывающим. Я начал думать о таких вещах, как загробная жизнь, поскольку смерть Христо, казалось, опровергала ее существование. Трудно объяснить, в чем тут было дело. Может, в его глазах, остававшихся слегка приоткрытыми, несмотря на то, что он явно был без сознания. Две светящихся щелочки обращали его в нечто дисфункциональное. Обыкновенная машина, которая, по непонятным причинам, вышла из строя.

Взглянув на часы, я понял, что должен идти. Обитатели лагеря скоро вернутся, поэтому я решил, что у меня нет иного выбора, кроме как нарушить церковную атмосферу.

– Джед, – сказал я в мягкой манере священника. – Нам нужно кое-что обсудить.

– Ты уезжаешь, – без всякого выражения ответил он.

– Да.

– Когда?

– Вечером… Вечером, когда все будут в отключке после Тэта. Поедешь с нами?

– Если Христо умрет.

– А если он не умрет?

– Тогда я останусь.

Я прикусил губу:

– Ты отдаешь себе отчет в том, что если ты сегодня не отправишься с нами, то потом вообще не сможешь выбраться с острова?

– Угу.

– Тогда тебе придется лишь в бессилии наблюдать за развитием событий. Проблемы не ограничатся прибытием новых туристов. Карл стащил лодку. Если он свяжется со своей семьей, с семьями Стена или Христо…

– Но не нагрянет же сюда таиландская полиция.

– А когда завтра Сэл обнаружит, что мы исчезли, все дерьмо…

– На меня и так уже вылилось море дерьма.

– У меня нет возможности тебя дожидаться.

– Я и не рассчитываю на это.

– Я хочу, чтобы ты отправился с нами.

– Знаю.

– А ты знаешь, что для Христо не имеет ровно никакого значения, останешься ты с ним или нет? Знаешь? При количестве вдыхаемого им кислорода большая часть его мозгов давно уже накрылась.

– Пока он будет дышать, он не умер.

– Ладно… – Я напряженно раздумывал секунду-другую. – А что если мы перекроем ему дыхание? Мы можем заткнуть ему рот. Всего на пять минут…

– Нет.

– Тебе не придется этим заниматься. Я все сделаю. Можешь подержать его за руку или что-то в этом роде. Так будет лучше для него.

– Заткнись, Ричард! – резко оборвал меня Джед, повернув голову и впервые взглянув на меня. Но как только он посмотрел на меня, выражение его лица смягчилось. Я снова прикусил губу. Мне не понравилось, что Джед заорал на меня. – Послушай, сказал он. – Христо, скорее всего, умрет вечером, и я отправлюсь с тобой.

– Но…

– Почему бы тебе не уйти отсюда? Думаю, Сэл не понравится, что ты здесь.

– Да, но…

– Загляни ко мне перед отъездом.

Я вздохнул. Джед повернулся к Христо. Я задержался еще на минуту, а потом вылез из палатки.

Здесь я увидел, как Кити торопливо идет к Хайберскому проходу с чем-то мокрым и непонятным в руках. Когда он возвращался, я спросил, что он делает.

– Вытаскиваю из кастрюль марихуану, – объяснил он, вытирая майкой покрытую чем-то липким грудь. От него исходил запах лимонной травы, и у него дрожали руки.

– Что?

– Я вынужден был этим заняться. Трава всплыла на поверхность. Грязнуля сразу бы ее заметил. Но варево кипело почти час, поэтому…

– Твои шорты, – сказал я.

– Шорты?

– Ты испачкался овощами. Сходи переоденься.

Его взгляд скользнул вниз.

– Черт!

– Просто сходи и переоденься. Это же не проблема.

– Иду.

Прежде чем он успел вернуться, площадка постепенно начала наполняться обитателями лагеря. Песни, смех, все держатся за руки. До начала Тэта оставалось совсем немного.

Потчентонг

Найдите зеленый кокос и, не срывая его, сделайте у его основания небольшой надрез. Под местом надреза подвесьте фляжку, чтобы собрать капающее молоко. Потом оставьте фляжку повисеть еще несколько часов. Когда вы вернетесь, то обнаружите, что молоко забродило, и если вы выпьете его, то прибалдеете. Великолепный фокус. У питья неплохой вкус, немного приторный, но все равно неплохой. Я удивился, что раньше его не пробовал.

Благодаря стараниям наших огородников, перед каждым из нас стояла чаша из кокосовой скорлупы, наполненная пивом кустарного производства.

– Пей залпом! – кричал Багз. – Пей до дна! – Шипучий напиток лился по подбородкам на грудь. Франсуаза смотрела на Кити, Этьен – на меня, и мы пролили пива больше остальных.

Багз первым осушил свою чашу и ударом ноги отправил ее в джунгли, как будто она была футбольным мячом. Чертовски больно, наверное: все равно что ударить по обрубку дерева. Но идея всем понравилась, и многие повторили его затею. Вскоре площадка заполнилась скачущими обитателями лагеря, которые хватались за ноги от боли и хохотали, как сумасшедшие.

– Прыгают, как больные, – сказал я Кити, но он не понял шутки.

– Сэл все время смотрит на меня, – прошептал он. – Она что-то подозревает. Мне что, тоже отфутболить кокос? А если я сломаю ногу? Ты оставишь меня зде… – он оборвал себя на полуслове, подбросил кокос и ударил по нему ногой. Лицо его исказилось от боли, и он заорал громче остальных.