Гарольд Роббинс - Наследники

Мы пожали друг другу руки.

— Как долетел? — спросил он вежливо.

— Как всегда, — ответил я. — А как ты отдохнул?

— Прекрасно. Я думаю купить там дом, чтобы поселиться, когда уйду на пенсию, Палм-Бич мне немного надоел.

— Неплохая мысль, — я сел напротив него.

— Директора звонили мне все утро по поводу судебного разбирательства с Дэном Ричи.

— Мне тоже звонили.

— Я ничего не знаю об этом деле с Бенджамином, — сказал он. — Но я говорил с Харли, он считает, что у них ничего не выйдет.

Харли Гаррет — наш главный юрисконсульт, очень консервативный юрист.

— Меня не интересует судебное разбирательство, меня больше интересуют намеки Ричи, — сказал Синклер. — Может, я чего-то не знаю?

— Возможно, — я рассказал ему все о том займе, который дал Сэму.

Синклер внимательно слушал, не перебивая, затем задумчиво кивнул.

— Не очень умно ты поступил, — проговорил он.

Я немного удивился. Если бы это случилось десять лет назад, он просто взорвался бы от ярости.

— Мое отношение к Сэму абсолютно не сказалось на покупке этих фильмов, Джек сам их купил, не поставив меня в известность. Я узнал об этом, когда сделка была завершена.

— Тебе придется объяснить все это Совету директоров, — заметил Синклер.

Я встал.

— Так и сделаю.

Совет директоров отнесся к этому не так спокойно, как он.

— Возможно, нам следует попытаться прийти к согласию, — сказал наконец Харли. — Если дело дойдет до суда, это отрицательно скажется на нашем имидже.

— Я против, — сказал я.

— Но вы ведь не сможете заставить их снять обвинение в том, что лично одобрили сделку. Ведь поскольку у вас есть акции «Самарканда», вы должны были остаться в выигрыше.

— У меня сейчас нет акций «Самарканда», — ответил я. — У меня есть часть их капитала в качестве гарантии за заем.

— Вы думаете, они когда-нибудь выкупят свою часть капитала? — спросил Харли.

— Понятия не имею.

Даже если они выкупят его, все равно это подорвет вашу репутацию, — заявил он. — Я думаю, надо договориться с ними, это не будет стоить слишком дорого.

— Нет, — я покачал головой. — Это шантаж, и мне это не нравится. Стоит один раз пойти им на уступку, и они тебя уже не отпустят.

Сидящие за столом молчали. Я посмотрел на Синклера, его лицо ничего не выражало. Телефон, стоящий возле меня, зазвонил.

— Извините, господа, — я снял трубку.

Звонила Фогерти.

— Я бы не стала вас беспокоить, мистер Гонт, — сказала она, — но мне позвонила доктор Дэвис из Санта-Барбары, Калифорния. Она говорит, что ей надо срочно связаться с вами.

— Соедини меня с ней, — попросил я. В трубке щелкнуло. — Доктор Дэвис?

— Боюсь, что у меня плохие новости, мистер Гонт, — сообщила она. — Сегодня утром наша больная исчезла.

— Как? — спросил я.

— Мы не знаем. Когда миссис Грэхем пошла к ней после завтрака, ее уже не было. Мы обыскали все вокруг, но на территории клиники ее нет. — Она помолчала. — Вы хотите, чтобы мы сообщили в полицию?

Я подумал над этим предложением. Только этого нам не хватало! Я уже видел, какие заголовки поместят газеты.

— Нет. Пожалуйста, ничего не предпринимайте. Я вылетаю ближайшим рейсом. — Я посмотрел на сидящих за столом. Они оживленно беседовали друг с другом, пока я говорил по телефону.

— Я думаю, нам надо проголосовать, — предложил Харли. — Кто за то, чтобы договориться с Ричи в деле «Дэниель Ричи против „Синклер Бродкастинг Корпорэйшн“, Стивена Гонта и других»?

Я встал и направился к двери.

— Подождите! — крикнул Харли. — Я поставил вопрос на голосование, вы тоже должны участвовать.

Я обернулся и взглянул на него через плечо.

— Сам и голосуй, а мне наплевать.

Глава шестнадцатая

Доктор Дэвис ждала в аэропорту. Когда самолет приземлился, она подошла ко мне.

— Ваша секретарь сообщила, каким рейсом вы прибываете.

— Не обязательно было приезжать сюда, я бы сам к вам явился.

— Я решила, что мне следует вас встретить, — просто сказала она, глядя на меня. — К тому же у меня есть кое-какая информация, которая поможет нам выследить ее.

— Вы выяснили, как она убежала?

Она покачала головой.

— Нет. Но мы знаем, что она в Лос-Анджелесе.

— Откуда?

— Мы работаем с агентством частного сыска, которое помогает нам в таких случаях.

Она прошла в ресторан и остановилась перед столиком в дальнем углу. Там за кружкой пива сидел молодой человек. Когда мы подошли, он неловко поднялся.

— Познакомьтесь, это Ник Джонс. Стивен Гонт, — представила она нас. — Ник — наш самый опытный агент.

Он протянул мне руку.

— Добрый день, мистер Гонт, — сказал он с западным акцентом. Он совершенно не был похож на частного детектива, как я их себе представлял по фильмам. Рост у него был под два метра. Худой, в белой ковбойской шляпе со слегка загнутыми полями, надвинутой на лоб. Не поддающаяся описанию клетчатая рубашка под заношенной коричневой замшевой курткой с бахромой и потертые джинсы. Длинные каштановые волосы спадали на плечи, усы свисали по впалым щекам до подбородка. Он был похож на Буффало Билла.

— Добрый день, мистер Джонс, — поздоровался я.

— Зовите меня Ник, — тягуче проговорил он.

Мы сели. Доктор Дэвис заказала виски с водой, а я, как обычно, виски со льдом.

— Расскажи мистеру Гонту, что ты уже узнал, — она попросила ковбоя.

Его акцент внезапно исчез, а тон стал деловым и профессиональным.

— Мы выяснили, что разыскиваемая остановила грузовик в одиннадцать утра на Тихоокеанском шоссе. Она доехала до Санта-Моники, сошла на заправочной станции возле бульвара Сансет и пересела на другой грузовик, направлявшийся в Лос-Анджелес. Номер его не удалось установить, поэтому мы не знаем точно, где она вышла.

— А как вы выяснили, что она ехала на первом грузовике? — поинтересовался я.

— Большинство междугородных грузовиков снабжены передатчиками, — пояснил он. — Я сам говорил с шофером.

— У нее с собой были деньги?

— Когда она убежала, не было, — ответила доктор Дэвис. — Все ценности в сейфе.

— Ей понадобятся деньги, — сказал я. — Я еще не слыхал о торговце наркотиками, который отпускал бы в кредит.

— У нее есть деньги, — тихо сказал Ник.

— Откуда вы знаете?

— Ей дал шофер грузовика.

— Какого черта он стал бы давать ей деньги?

Он выразительно посмотрел на меня, но промолчал.

Официантка принесла напитки. Я выпил виски одним глотком.

— Вы должны понять, — сказала доктор Дэвис с сочувствием. — Она очень больная девушка.

Я молчал.

— Сейчас десять тридцать, — сказал детектив. — А вечером в пятницу Стрип начинает работать около одиннадцати. Если она еще не нашла продавца, то у нас есть шанс, что мы ее выловим там. Я предупредил кое-кого из своих друзей в полиции, чтобы они тоже попробовали найти ее. Неофициально, конечно.

— Хорошо, — кивнул я.

— А сейчас попробуем сами поискать ее там.

Я допил виски.

— Едем! У меня здесь на стоянке машина.

— Ладно, — детектив поднялся. — Я буду на углу Сансет и Кларк-стрит.

— Я поеду с вами, — сказала доктор Дэвис. — У Ника не очень подходящий транспорт.

— Для меня годится, — сухо бросил он. — И соответствует моему имиджу.

Второй раз за день я слышал это слово. Весь мир был озабочен своим имиджем. Но я понял, о чем он говорил, только увидев его машину.

Это был видавший виды зеленый грузовичок.

Стрип — это участок бульвара Сансет, который проходит через западный Лос-Анджелес в сторону отделения Национального банка и поворачивает к Беверли-Хиллз. Днем это тихая унылая улица с домами в основном старой застройки, с несколькими забегаловками, где можно съесть гамбургер, магазинчиками и редкими многоэтажными зданиями офисов. Водители используют Стрип на пути из Беверли-Хиллз в Голливуд.

Но ночью Стрип преображается: вокруг начинают сиять неоновые рекламы. Рестораны, оглушительная музыка дискотек. А больше всего там подростков. Их тысячи. Всех цветов кожи, любого возраста. Они прогуливаются, разговаривают или просто стоят и глазеют. Над ними, как испарения, висит сладковатый дым марихуаны. По улице медленно разъезжают патрульные машины, и полицейские в белых шлемах смотрят на гуляющих, молясь, чтобы сегодня ничего не стряслось и чтобы улица не превратилась в человеческий вулкан.

Ник стоял на углу Кларк-стрит возле забегаловки «Виски Гу-Гу», там, где и обещал быть. Мы направились к нему, но он отрицательно покачал головой и пошел по улице. За ним легко было идти, он на целую голову возвышался над толпой. Казалось, он всех здесь знает, как подростков, так и взрослых. Иногда он останавливался, чтобы поговорить с кем-нибудь, но на секунду, не больше, и возобновлял свой путь.