Эфраим Баух - Завеса
И Берг, и Цигель работали по ночам, но все происходящее видел лишь Берг в бункере: по вспышке взлетающей ракеты он пытался вычислить место ее падения, но запаздывал. Только звонил домой, предупреждая о падении. Странно пасторальными были телевизионные картинки ночного Тель-Авива, когда, рассекая темно-синее небо, подобно яркому метеору, разбрасывающему золотые брызги, летела ракета.
Израильтяне, все же обладающие изрядным чувством юмора, называли в те дни Израиль «Скадинавией».
Генерал Шварцкопф, командовавший операцией «Буря в пустыне», клялся, что в течение кратчайшего срока все пусковые установки «скадов» будут уничтожены. Только в бункере все отлично знали, что генерал лжет. После окончания войны выяснилось, что ни одна установка так и не была уничтожена.
Оставалось лишь скрипеть зубами, понимая, что все новшества в атакующем арсенале Израиля не будут пущены в ход, ибо на это был полный запрет американцев, хотя сами они использовали только израильские беспилотные самолеты «Хищник» – «Тореф», передающий на телеэкран все, касающееся боевых действий на земле. «Хищник», длиной в восемь метров и скоростью полета 216 км в час, управлялся с земли через спутник (тот же «Офек» для Израиля, а уж у американцев была уйма военных спутников) командой в 55 человек. На «Хищнике» работали фотокамеры. Они могли «видеть» сквозь дым, облака, туман. Также на нем были две ракеты «Хеллфайер» – «Адский огонь». Даже внешне «Хищник» был похож на звероящера, как бы стоящего на перевернутой вниз распорке хвоста. Ракеты направлялись в цель лазерным лучом.
Все это, так же, как американцы, наблюдали израильтяне в бункере, лишенные возможности реагировать на обстрел «скадами». Чудом было, что после десятков ракет погиб всего лишь один человек и несколько задохнулось, не сняв крышки с дыхательной трубки противогаза.
В третью неделю февраля началось наземное наступление американских войск.
28 февраля президент Буш объявил об окончании войны.
Люди снимали с окон целлофан, который, как потом обнаружится, был всего лишь психологической защитой, но только после прекращения обстрелов «скадами» выяснилось эта грустная и смехотворная сторона завершившейся войны.
Удар ниже пояса
Во время одной из бесед генерал Йогев сказал Бергу, что за его родственничком Цигелем установили слежку, но серьезных улик пока нет. В службе безопасности считают, что Бергу не следует от него скрывать компьютер и, судя по реакции, сказать, что он занимается компьютерным изучением Торы.
Случай представился, когда на радостях от окончания войны, Цигель с женой нагрянули проведать бабку, которая прижилась в семье Бергов, как будто обитала здесь всю жизнь.
Женщины остались в доме, а Цигель, узнав, что Берг в мастерской, спустился к нему и застал его за компьютером.
Наметанный глаз профессионала отметил высокий класс, как у них на работе выражались, «электронной лошадки».
На какое-то время Цигель лишился дара речи.
– Недавно его приобрел, – как ни в чем не бывало, сказал Берг.
Цигель до того был шокирован, что тут же сморозил первую глупость:
– Ты же сам говорил, что жестянщику компьютер не нужен.
– Ну, знаешь, времена меняются.
– И что же ты ищешь в компьютере?
– Многие считают, что в Торе закодирована информация на все времена. Вот я и пытаюсь расшифровать эти коды.
– Смешно. Кому это нужно? Израильской разведке?
– Почему бы и нет. Подумай сам. Вот, мы с тобой говорим на разных языках. Тебе же кажется странным язык глубоко верующих? Так я тебе сейчас скажу твоим же языком, чтобы ты не заблуждался относительно того, понимаю ли я тебя и всех вас, радетелей западной науки. Так вот, слушай. Различные широкие обобщения и понятия этой науки, да и культуры, как время, скорость, материя, не являются единственными и незаменимыми в построении всеобъемлющей картины Вселенной. Психические переживания, которые мы подводим под эти категории, конечно, никуда не исчезают, но управлять космосом могут и иные категории, к примеру, сефирот в еврейской Каббале, связанные с переживаниями иного рода, и функционируют они ничуть не хуже открытых Западом категорий.
Второй раз, после той ночной встречи в парке с Аверьянычем, Цигелю показалось, что он сходит с ума, и тут же его одолела тошнота. Берг подал ему стакан воды. Всплыли в ошарашенной памяти Цигеля слова Ормана о погонщике ослов из книги «Зоар» и, вот же, о жестянщике, знающем тайны Вселенной.
– Выходит, ты веришь в переселение душ?
– Смерть – это не река Лета, по греческой мифологии, а замершее водное пространство. Переплыв его, умирает не только человек, но и сама смерть преображается, достигнув берега. И душа вселяется в новое тело. Невозможно доказать, что бессмертие не существует.
«А ведь и вправду невозможно доказать», – на миг сосредоточился Цигель, чувствуя, как ум заходит за разум.
– Но почему, почему это нельзя ухватить умом?
– Потому, что на что бы ты не наткнулся в мире, Святой, благословенно имя Его – всегда иное. Даже, если это кажется тем же самым.
– Выходит, че…человек – творение жалкое, ничего сам создать не может, только и умеет, что подражать? – непонятно откуда вывернулось у Цигеля.
– Святой, благословенно имя Его, сотворил человека по Своему образу и подобию. Подражание – дело Божественное.
– Так ты не веришь, что существовал Иисус Христос? – с неожиданным злорадством прохрипел Цигель, опять не в силах отдать себе отчет, откуда и почему возникло это имя. Казалось, он потерял голос.
– Они даже страдания наши обратили против нас, сделав их основой своей веры, – сказал Берг. – Ведь кто такой Христос? Всего лишь один из распятых евреев. Их же распинали сотнями, вот же ловко ухитрились эту трагедию и гибель обратить против самих погибающих.
Цигель все еще не верил глазам своим, что видит пейсатого своего родственничка сидящим у компьютера, хотя ведь это немало времени было его наваждением.
Цигель отряхнулся, как пес, вылезший из воды, выскочил из мастерской, сбежал в скверик, растянулся на скамье, лицом к звездам. Ему казалось, что он бродит в темных закоулках бреда, и все, все, что происходило с ним в этой стране, является уделом обитателя психиатрического заведения. Он исчезал на глазах у самого себя, как существо, утягиваемое в глубокий обморок.
Непонятно, сколько это длилось, но, пришел он в себя, почувствовав, как его окатили водой. Это был Берг.
– У тебя часто бывают такие припадки? – спросило тот участливо.
Теперь в Цигеле несгибаемым стержнем встала уверенность, какая опять же бывает у человека, от которого не отступает безумие: Берг – один из тайных демиургов секретных военных достижений Израиля, ловко замаскировавшийся под жестянщика.
«Морской бой?» Его легко заменить «воздушным боем».
Только абсолютному безумцу могло прийти в голову, что секреты, на которых он, Цигель, мог бы заработать огромные суммы, стать воистину спасителем бывшего отечества, таятся рядом, в голове сошедшего с ума на религии родственничка, который притворяется жестянщиком.
А может, все же это плод больного моего воображения? – пытался закрепиться на этой успокаивающей мысли испытывающий удушье Цигель.
Ну, скрывал, что работает на компьютере. Неудобно человеку, свихнувшемуся на вере, открыть кому-либо явно неподобающее для него, связанное с компьютерами. Да еще родственнику-компьютерщику.
Но «лошадка-то электронная» какая. Пожалуй, на всей военной базе, где Цигель работает, нет компьютера такого уровня.
Говорил Орман, что, по иудаизму, в каждом поколении народа Израиля есть тридцать шесть праведников.
Наверно, есть и таких тридцать шесть темных гениев преисподней, один из которых – Берг.
Господи, не может ум Цигеля, (вот он уже подумал о себе в третьем лице), трижды шпиона, переварить такое.
Все ужасные подозрения, посещавшие Цигеля во сне, а порой и наяву, оказались правдой. О какой Торе может идти речь, если он явственно увидел, пусть и мельком, на экране какие-то прямоугольники разной величины.
– Слушай, – слабым голосом человека, которого явно накормили нейролептиками, сказал Цигель, – кто ты такой? Что это за прямоугольники на экране?
– А это? Я так отдыхаю. Сам с собой играю в «морской бой». Ты же знаешь эту игру.
– Как же это совместить? Ты, глубоко верующий, фундаменталист, лгал мне все время?
– Успокойся. Я вовсе не обязан кому-либо открывать мои личные тайны. Да, именно я, глубоко верующий, знаю, как Святой, благословенно имя Его, хранит Свои тайны.
– Скажи прямо, – дрожащим голосом промямлил Цигель, – ты работаешь на оборонную промышленность страны?
– Точно так же, как ты, потому я тебе и открываю этот секрет.
И Цигель снова отключился. Теперь Берг тормошил его изо всех сил, обливал водой, бил по щекам.
Очнувшись, выползая из глубокой тьмы обморока, Цигель с абсолютным безразличием отметил, что поодаль стоит его жена Дина, бабка, жена Берга Малка.
