Елена Блонди - Инга
— Не знаю. Еще. И вообще, чего ты завелся? Заткнул бы пасть, Сапог, а то еще кто услышит.
— Та нет, никого ж тут. Пошли, Перец, ты думай ладно? А то жалко ж Серегу.
— Та говорил уже.
Они шли рядом, по пирсу, пустому сейчас, уставленному по середине картонными коробками, фанерными ящиками и горами сваленных сетей. Высокий мосластый Мишка, с очень мрачным лицом, и маленький круглый Валька, потный и взъерошенный.
— А она классная стала, да? Прям суперская телка. Я сам такую трахал бы трахал.
— Сапог, ты-то? Да тебе даже Валька Шкодиха не дала.
— Ну… я ж и говорю, помечтать вот.
31
В большой комнате с низкими потолками всегда было полутемно и летом прохладно — за окнами в неухоженном палисадничке буйно кустилась дикая вишенная поросль вокруг трех толстых стволов больших деревьев. И в кухне, окно которой тоже выходило на эту сторону, всегда стоял мягкий полумрак.
Оля пристегнула чулок к кружевному пояску и внимательно осмотрела ногу. И просто так, и в зеркале, ставя ее на край неубранной постели. Повернулась, изогнув спину и делая лицо. Качнулась на каблуке и взмахнула руками, удерживая равновесие. Из открытого окна шумел двор — детишки, болтовня бабок на лавках. Рычание медленно проезжающей машины.
В одном чулке, прицепленном к поясу под кружевными трусиками, она ушла в кухню, поправляя лямочку бюстгальтера. Шелковые резинки на другом бедре болтались, щекоча кожу.
— Плейбой милый такой— мой милый бэби…
Открыла холодильник, шаря глазами по полкам.
— Сладкий мой мальчик— я так хочу тебя!
Вытащила бутылку и, запрокидывая голову, хлебнула лимонада. Продолжая рассеянно мурлыкать, снова вернулась к зеркалу. Выпятила бедро, делая лицо, как у Наташи Ветлицкой. И загрустила, шлепнув по круглому. У той такая маленькая попка. Даже скажем, чересчур маленькая, как у пацана. Но в клипе смотрится — обалдеть.
Оле очень хотелось надеть чулки. Она недавно выяснила, оказывается, поясок с чулками надевается под трусы. И потому в журналах со всякой порнухой девки лежат, задирая ноги, обтянутые чулочками! Черт, так все просто. Не напяливают их специально, сперва сняв трусняк. А изящно скинув тонкие трусики, остаются в чулочках, такой вот фокус. Как хорошо, что она раскрутила Бозю на пояс, а не выбрала импортные колготки с нарисованными на них кружевными трусами.
Подтягивая чулок, вздохнула. Но вечерами ужасно жарко. Что лучше — чулочки во время секса и потные под ними ноги. Или просто — трусы и мини-платье.
— И с кем лучше? — задумчиво спросила зеркало.
Рыжая красотка в одном чулке смотрела с вопросом, и отвечать не торопилась. Оля подошла к зеркалу вплотную. Сильно нажимая, щедро накрасила губы алой помадой. Ну вот, к рыжему этот цвет не очень. Фу и фу. Вечно все не слава Богу. Прижала к губам салфетку, оставляя на белом алые пятна.
— А-а-а, а-а-а,— потанцуй со мной еще! — а-а-а, а-а-а!
Порепетировала так же приподнять воображаемую юбочку, чтоб трусики мелькнули и опа — снова все на месте. И взяв тушь, наклонилась, сосредоточенно проводя щеточкой по загнутым ресницам.
В коридоре зазвенел телефон. Оля, перестав мурлыкать, поскакала, теряя туфлю и держа в руке тушь.
— Да? А… привет, мам. Да все нормально. Да. Да… Да! Ходила я к бабушке! Не начинай, а? Нет, сегодня не ходила. Вчера была. Да? Значит, позавчера. Никого не вожу. Да. Сижу дома. Мам, чего ты пристала? Я только в библиотеке была, у Люды. Вечером? Ну… наверное с Людой прогуляюсь. Не поздно. Хорошо. Завтра схожу, обязательно. Тридцатого? Отлично, папе там приветы, гуляйте.
Положила трубку на рычаг и встала перед зеркалом в коридоре, нацеливаясь щеточкой на вытаращенный глаз.
— А-а-а, а-а-а… потанцуй со…
Телефон снова зазвонил. Оля с раздражением бросила тушь на полку.
— Да!! То-оля… Толенька, о-о-о, как здорово! Конечно. Обязательно, Толь. Ну, ты же знаешь. Люблю-люблю. М-м-м… А куда поедем? Толя, ва-ще! Еще бы. Не была. А кто меня повезет-то? Вот только ты. Афигеть! В восемь? Да! Угу. Целую. И туда тоже!
Она захихикала и аккуратно положила трубку, глядя на нее с любовью. Перевела влюбленный взгляд на свое отражение. И выпячивая губы, послала в зеркало воздушный поцелуй. Все-таки Бозя — супер, супер и кул! Как здорово, что получилось его закадрить. Конечно, давно нужно записаться в спортзал и покачать жопу. А то растет. Но вот повелся же. И глаза…
Озабоченно оглядела лицо, снова схватила тушь, тщательно подкрашивая ресницы в уголке круглого глаза, чтоб сделать их как можно длиннее.
Ничего. Вечером стрелки нарисовать, и глаза станут как у этой, в кино. Нет, Бозя это полный улет. Конечно, Ромалэ красавчик, и трахается, как бог. Можно уписяться, когда он…
Оля подкатила глаза — один накрашенный, другой просто так.
Но она у него — десятая телка. За раз, да. Он вообще двинутый на сексе. По двое, по трое девок снимает. Чтоб сразу. Оля раз попробовала, ерунда какая-то, вроде соревнование вокруг Ромчика — не успеешь, останешься в углу лежать, телевизор смотреть. Нет. Бозя такой серьезный. Положительный. Жену любит. И дочку. Аж трясется весь, как заведет про них, Лиличка то, Лиличка это. А вот Мариша с Лиличкой… И любовница у него одна всего, уже год. Так что с ним кайф. Главное, чтоб его эта Карина не узнала, что ее Толя возит Олю по кабакам валютным. Но Ромчик. Он конечно, блин, такой сла-а-адкий пацан.
На входной двери звякнул звонок. Оля, оторвавшись от видений, быстро вернулась в спальню, накинула халат и пошла открывать, бережно ставя ногу в чулке и шлепая босой.
— Кто там? — с интересом смотрела в мутный глазок на мужской силуэт.
— Сова открывай медведь пришел.
Она кашлянула и медленно отвела задвижку. Открыла дверь, цепляя на лицо ласковую улыбку.
— Ромчик! Фу, напугал. А я думаю, какой медведь, какая сова. Заходи, мои свалили в гости, прикинь, почти до августа. А ты чего тут, я думала, ты же…
Не слушая, Ром прошел в спальню, толкнув хозяйку плечом, со вздохом повалился на смятые простыни.
— А-а-а, кайф какой. У тебя не жарко. А там палит.
Приподнял голову.
— Чего топчешься? Ну-ка, скажи Ромчику, приветик, мой Ромчик.
— Приветик, мой Ромчик, — послушно сказала девушка, подходя и садясь рядом. В ответ на его удивленный взгляд, мол, чего копаешься, наклонилась, расстегивая на смуглом животе пуговицу светлых брюк. Потянула язычок молнии.
— А-а-а, — сказал Ром, кладя руки за голову и мечтательно глядя в потолок.
Через несколько минут похлопал по рыжей голове.
— Ну, хватит. Вижу, рада. А то я уж решил.
Оля обиженно округлила глаза:
— Чего решил? Вроде не знаешь, как я тебя…
— Люблю, Толечка, — пропел, передразнивая ее голос, Ромалэ, — ну ты ваще, Толя.
Сел, распахивая расстегнутую рубашку.
— Окна надо закрывать, когда по телефону лялякаешь. Первый этаж, пока стоял курил, много услышал.
— Ром… я…
— Что я? — мрачно переспросил и крикнул, хлопнув рукой по постели, — что я? Думаешь, я тебе пацан, думаешь, с рогами буду ходить? Ты бля, со мной спишь, и тут что я слышу? Ехал, думал, вот моя Оленька. Встретит. А Оленька…
Он длинно выматерился. Оля сидела рядом, кусая полустертые губы. Ром помолчал и сказал уже мягче.
— Ладно. Проехали. Имей в виду, узнаю что, будешь сильно бедная. А что у тебя с глазом-то?
— Что? С каким?
Он заржал, рукой за волосы поворачивая к себе испуганное лицо.
— Намазать не успела? Ну ты бля клоун, Олька. Ладно. Я щас к ребятам, дела поделать. А вечером завеемся куда.
Он встал, вжикая молнией и застегивая брюки. Оля снизу затравленно смотрела на высокую гибкую фигуру.
— Так говоришь, предков нету? Тогда сегодня у тебя поспим? — уточнил.
— А… ну…
Встал над ней вплотную, так что ее нос почти уперся в стрелки наглаженных брюк. Не дождавшись внятного ответа, грустно сказал:
— Вижу, не рада. Планы сорвал. Наверно, пора тебя поучить, Олька. Ты что думаешь, Бозя за тебя писаться будет? Да ты Бозе пятое колесо в телеге. У него таких Олек — одной мордочку попортят, а тут сразу десять в очереди стоят.
— Ромочка. Не надо, Ромочка. Я же люблю тебя. Ну, ты же… У тебя сто телок, Ром, а мне ведь тоже как-то надо. Мне уже двадцать три скоро!
Она заморгала, всхлипнула, осторожно обнимая руками его ноги. Ромалэ отодвинулся.
— Штаны не вывози соплями. Короче так. Завтра мне нужно дельце одно сделать. Хата нужна. На вечерок. Поняла? Твоя хата. Ну и поможешь кое в чем. А щас пошел я. И вали сегодня, куда там собралась. Проверять не буду.
— Да, — с облегчением закивала Оля, — да, Ромчик, конечно. Я тебе и ключи дам, хочешь? Только потом заберу.
— Не надо мне твоих ключей. Завтра приду, в два часа. Чтоб была.
