Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!
Здесь он оставался довольно долго — до семнадцатого года. Царь создал Временное правительство, а сам возглавил армию: немцы шли на Петроград. Как во времена наполеоновского нашествия, над Россией снова нависла угроза, и правительство решило, что надо обезопасить сокровища Эрмитажа. Философ в мраморном кресле опять снялся с места, но отправился уже не на Невский, а гораздо дальше, на Московский железнодорожный вокзал. Его отправили в Москву, и там, в Кремле, он хранился до конца войны и вернулся уже в совсем другой Эрмитаж. Здание было захвачено и принадлежало теперь не царям, а народу, а сам город не звался больше ни Петербургом, ни Петроградом, но превратился в Ленинград. В сорок первом году в Россию опять вторглись немцы. Вольтер, естественно, счел за лучшее снова отправиться на вокзал. Там он вместе со знаменитой восковой фигурой Петра Великого работы Растрелли успел на последний поезд, покинувший Ленинград перед началом осады. Вам интересно, где Философ провел Вторую мировую войну? В Свердловске, бывшем Екатеринбурге, где убили последнего русского царя и его семью. Кстати, один небезызвестный политический деятель тоже оттуда родом. Его зовут Борис Ельцин.
— Где же статуя Вольтера теперь? — недоумевает Свен Сонненберг.
— Здесь. Можете посмотреть, если хотите. Но я думала, цель вашей поездки — Дидро.
— Вы абсолютно правы, — соглашается Бу.
— С ним совсем другая история. Ведь Вольтер и Дидро были очень разными людьми. Вольтер — хитрый и язвительный — трепетно относился к своей славе, яростно отстаивал свои идеи и заботился об издании своих сочинений и авторских правах. Дидро — откровенный, добродушный, шумный. Сначала делился пришедшей в голову мыслью с первым встречным, а потом уж записывал ее. Написанное помногу раз переписывал, а в результате сам понятия не имел, какая версия правильная или какая ему больше нравится. Дидро пережил своих коллег. На шесть лет Вольтера и на столько же — Руссо. Это были очень важные шесть лет. Он дотянул почти до конца эпохи Разума. Незадолго до смерти он вспомнил данное царице обещание, нанял трех копиистов и попросил скопировать все его бумаги. Он хотел, чтобы и России, и Франции досталось по экземпляру каждого документа. Беда в том, что среди бумаг оказалось множество набросков и черновиков. Возникла путаница, выяснилось, что копиисты переписывают разные версии одних и тех же книг.
— Немудрено запутаться, — качает головой Ларс Пирсон.
— Дальше путаница только усугублялась. Услышав, что ее друг Дидро умирает, Екатерина обеспечила его переезд на другую, более удобную квартиру. И послала Гримма удостовериться, что получит не только книги, но и рукописи Философа. «Позаботься, чтобы ничего не пропало, — сказала она. — Ни клочка бумаги». Дидро умер летом тысяча семьсот восемьдесят четвертого года. В следующем году его дочь, мадам де Вандель, послала отцовские книги в Эрмитаж. А вместе с книгами и рукописи — тридцать два тома плюс кипы бумаги. Царица держала их под замком: из этих рукописей можно было почерпнуть немало пикантных подробностей их с Дени отношений.
— Они были любовниками? — любопытствует Биргитта Линдхорст.
— Любовниками? Кто знает? Но были и другие копии. Кое-что хранилось у Мельхиора Гримма. А кое-что — у молодого философа Нежона, который впоследствии опубликовал их. Оригиналы дочь оставила себе. Все сходились на том, что пора привести бумаги в порядок, разобрать рукописи и все напечатать, передать Потомству — как желал того сам Философ. Но тут началось — штурм Бастилии, революция, Террор. Вместо Света Разума — огонь факелов. Был ли Дидро революционером по духу? Основателем, теоретиком нового общественного строя — или его противником? Ответить на эти вопросы так и не удалось: мысль его, капризная и неуправляемая, порхала, как бабочка. Да, он говорил, что мечтает увидеть, как последнего короля удавят кишками последнего попа. Но на самом деле Дидро, разумеется, верил не в террор и насилие, а в разум и просвещение.
Итак, некоторые его произведения увидели свет, другие же были утеряны. Многие оригиналы дочь отдала на хранение, и нашли их только через сто лет. К тому времени бумага начала портиться. Конечно, имелись еще и копии. Например, те, что принадлежали Гримму. Но революция принесла Гримму массу треволнений. Он ведь числился в друзьях у всех королей, принцев и тиранов Европы. Практически все королевские браки заключались при посредничестве Гримма, и потому он был, можно сказать, автором и создателем попавших в беду династий. Он передавал послания Екатерины Великой в собственные руки Марии-Антуанетты. Неудивительно, что Гримм поспешил упаковать вещи и отправиться в Германию, в Готу. Письма Екатерины — письма царицы к «Гриммунчику», как она его называла, — он забрал с собой. Известно, что прихватил Гримм и кое-что из бумаг Дидро: во всяком случае, они оказались в Готе. Но какие именно бумаги? Например, была ли среди них рукопись «Племянника Рамо»?
— Ах, это про вашу книгу, — поворачивается ко мне Биргитта Линдхорст.
— Известно также, что многие бумаги остались в Париже. Затем в роскошную квартиру Гримма ворвались якобинцы и забрали все ценные вещи. Бумаги Гримма разошлись по разным людям — давали любому, кто что попросит. Были среди них и рукописи Дидро. Некоторые исчезли и больше не появлялись никогда, другие были скопированы и впоследствии опубликованы. Et voilà, mon pauvre[47] Дидро. Его бумаги разметало по всей Европе, взбудораженной, обращенной в хаос. Дело шло к тому, что Потомство даже имя его забудет. Но потом стало происходить нечто странное. В якобинском Париже одна за другой в печати начали появляться произведения нашего Философа. Занимался их публикацией в основном Нежон. Но некоторые определенно были извлечены из архива Гримма. Иные же были просто подделками, вовсе не из-под пера Дидро вышедшими. Одно за другим выходили новые издания, издавались новые тексты — в Лондоне, Лейпциге, Женеве. Кое-что, сидя в Готе, подготовил к печати Гримм. Но в тысяча восемьсот седьмом году Мельхиор Гримм тоже умер, а бумаги продолжили странствие по миру.
Что же происходило с рукописями Дидро, хранившимися в Эрмитаже? Я уже говорила, что во время революции Екатерина приказала посадить их под замок и не выпускать ни под каким видом. Но потом и здесь стали происходить странные вещи. Может, вы знаете, как это происходит в библиотеках — люди приходят, уходят; среди ученых попадаются не слишком честные; даже при закрытых дверях, за тройными запорами, при охране у входа, при милиции в коридорах вещи все равно пропадают. Сегодня книга на месте, назавтра смотришь — ее уже нет. Книгохранилища взламываются, книги и документы испаряются. Бессовестным вором был ректор Петербургского университета, он с выгодой для себя продал за границу множество ценных рукописей, в том числе «Сон Д'Аламбера».
Вскоре Дидро оказался и здесь, и там — повсюду. По всей Европе на разных языках выходили под его именем книги, о которых раньше никто и не слыхивал. В Веймаре Шиллер перевел какой-то вариант «Жака-фаталиста» и раздобыл где-то рукопись «Племянника Рамо». Рукопись он передал Гёте, который перевел ее на немецкий и издал в Лейпциге. С немецкого издания был сделан французский перевод, который выдавался за подлинник. Но как Шиллеру удалось заполучить эту рукопись? Трудно сказать наверняка, потому что после того, как Гёте закончил перевод, она исчезла опять. Можно предположить, что он получил ее от самого Гримма. Или же из Петербурга. Многие считают, что в руки Шиллера попал подлинный список, украденный из Эрмитажа. Но позже, на сей раз в Париже, обнаружили еще один подлинник «Племянника». Сейчас он находится в Нью-Йорке, в библиотеке Моргана.
Итак, в течение всего девятнадцатого столетия в свет выходили все новые труды Дидро. Публиковались также новые версии напечатанных ранее работ. При всем при том никому не было известно, какая из опубликованных рукописей подлинник, а какая фальшивка и откуда они все брались. Неясным оставалось также, какая версия полная, какая нет, какая более аутентична, а какая менее. Письма и написанные для Екатерины меморандумы тоже периодически всплывали — и продолжают всплывать. В любой момент может быть найдена целая книга. И все эти находки такие разные, случаются в таких разных странах и в такие разные исторические моменты, что за всеми за ними просто не может стоять один и тот же всегда одинаковый Дидро. Он был многоликим автором — не только мыслителем и философом, создателем толстенных энциклопедических томов, но и провокатором, парадоксалистом, мечтателем, фантазером, лжецом, рассказчиком весьма странных и рискованных анекдотов, писателем очень и очень современным.
Но это еще не все. У нас в Петербурге все запуталось окончательно. Когда в середине прошлого столетия библиотеку из Эрмитажа убрали и перевезли на новое место, вместе с книгами перевезли и бумаги. Поскольку Дидро гостил при дворе и вел беседы с царицей, некоторые его писания причислили к государственным документам и отправили в Москву. Другие же, вперемежку, присовокупили к разным коллекциям. Во времена большевистской революции и сталинизма многие ценности из учреждений бывшей Российской империи были разворованы и распроданы. И конечно, и того хуже стало, когда город окружили нацисты и на Невском проспекте каждую ночь разрывались снаряды.
