Гарольд Роббинс - Воспоминания минувших дней
— Она напомнила мне девушек моей молодости, раньше времени повзрослевших и вынужденных с детства зарабатывать деньги, чтобы кормить себя и родственников.
Ди-Джей снова промолчал.
— А, может, я просто люблю ее.
Ди-Джей остановил машину перед зданием аэропорта.
— Наверное, это лучшее объяснение, отец. Больше тебе ничего не надо говорить.
Дэниэл вышел из машины, но вдруг, словно вспомнив что-то, вернулся.
— Но тебя я люблю не меньше, — сказал он.
— И я люблю тебя, отец, — ответил Ди-Джей, вытирая слезы.
Глава 7
Дэниэл заворочался в постели и открыл глаза. Маргарет лежала рядом и он поцеловал ее.
— По-моему, тебе что-то снилось, — сказала она.
— Почему ты так думаешь?
— Ты кричал во сне.
Дэниэл сел и свесил ноги с кровати.
— А ты как себя чувствуешь? — спросил он.
— Хорошо. По-моему, сегодня ночью ребенок впервые пошевелился.
— Почему ты меня не разбудила?
— Я не была уверена, обычно это происходит только на шестом месяце.
— Сейчас тоже может быть. Особенно, если это мальчик.
— А ты хочешь мальчика?
— Да.
— У тебя ведь уже есть сын, — сказала Маргарет. — Тебе мало?
— Не то, чтобы мало… — Дэниэл задумался. — Понимаешь, Ди-Джей похож на меня только с одной стороны — с деловой. Он прекрасно работает и когда-нибудь с успехом заменит меня.
— А что тебе еще нужно?
— Духовной общности. Я хочу иметь сына, который будет чувствовать то же, что и я, мечтать о том же, о чем я мечтал когда-то и, наконец, понимать красоту жизни, не сводя ее к математическим формулам.
— Девочка на это не способна?
— Кто знает. — Дэниэл улыбнулся. — Но я хочу мальчика.
— А если все-таки будет девочка? Ты расстроишься?
— Нет.
— Не беспокойся, будет мальчик. — Встав с кровати, она подошла к зеркалу. — Посмотри, живот почти не растет, а грудь стала очень большая.
— Хорошо. — Дэниэл улыбнулся.
— Тебе нравится большая грудь?
— Мне нравится твоя грудь.
Маргарет запахнула халат.
— Пойду приготовлю завтрак.
— Не надо. Мэми все сделает.
— Нет, у нас разделение труда: я готовлю завтрак, а Мэми делает все остальное.
— Ну, не все. — Дэниэл обнял Маргарет.
— Надеюсь. — Она поцеловала его в щеку.
Проведя рукой по ее груди, Дэниэл почувствовал, что налившаяся плоть пробуждает в нем новое желание.
— Давай снова ляжем.
— Ты не успеешь на работу, — Маргарет последовала за ним.
Он повел ее обратно и, спустив с плеч халат, прикоснулся губами к груди жены.
— Пусть завтраком займется Мэми.
Через несколько мгновений они уже упивались друг другом.
— О, Дэниэл! — восторженно шептала Маргарет. — Как прекрасно!
Когда Маргарет вошла в кухню, за столом сидел только Ди-Джей.
— Здравствуй, мама Мэгги, — с улыбкой сказал он.
— Доброе утро, Ди-Джей. — Она налила себе кофе. — Отец уже ушел?
Дэниэл кивнул.
— Они уехали с Мэми. Ей надо в магазин.
— В понедельник снова за учебу? — спросила Маргарет.
— Ну, если влюбленные смогут обойтись без меня… — Ди-Джей засмеялся.
— Ди-Джей! — возмущенно произнесла Маргарет. Именно она впервые так назвала его, говоря, что это звучит короче и приятнее. Ди-Джей тоже окрестил ее «мамой Мэгги». Они искренне любили друг друга, прежде всего, как близкие люди, связанные любовью к одному и тому же человеку — Дэниэлу.
— Сегодня он плохо спал.
Дэниэл посмотрел на нее, но промолчал.
— Его что-то беспокоит. На прошлой неделе я увидела, что он носит с собой пистолет.
— Он что-нибудь сказал тебе?
— Нет. Я спросила его, но он ответил, что всегда так делает.
— Это правда. Он надевал под пиджак пояс с кобурой, еще когда я был ребенком.
— Послушай, Ди-Джей, ты можешь сказать мне, что происходит? Ведь я уже не ребенок, я его жена.
— Мне он тоже не все говорит, — ответил Ди-Джей. — Но после того, как во время беспорядков в Джеллико он поддержал Объединенный профсоюз горняков, у него появилось много врагов.
— Ты думаешь, они ему угрожают?
— Не в этом дело. Всю свою жизнь отец с кем-то боролся.
— Тогда в чем же дело?
Ди-Джей взглянул за Маргарет.
— Ты думаешь, действительно что-то серьезное?
— Понимаешь… — Глаза Маргарет наполнились слезами. — Я не просто люблю его, я его обожаю. Он самый удивительный человек.
— Ну, может быть, ничего страшного еще нет, — сказал Ди-Джей. — Отец всегда носил с собой пистолет.
Маргарет заплакала.
— Я хочу помочь ему, — сказала она сквозь слезы, — хочу поговорить с ним, но не знаю, как к нему подступиться.
— Не плачь, мама Мэгги. — Ди-Джей ласково погладил ее по плечу. — Отдохни. Если будешь нервничать, это может повредить ребенку.
— Ты совсем, как отец. — На лице Маргарет появилось подобие улыбки. — На твоем месте он сказал бы сейчас то же самое.
— Может быть, — ответил Дэниэл, — хотя я не думаю, что я точная копия отца. Правда, мне хочется подражать ему.
Оставив машину позади универмага, Дэниэл направился к задней двери и постучал — три раза подряд и после паузы еще раз. На пороге появился высокий мужчина.
— Вы мистер Хаггинс? — спросил он. — Тогда, пожалуйста, сюда.
Пройдя по длинному пустому складу, они остановились перед стальной дверью, за которой оказался офис. Поглощенные разборкой каких-то бумаг, находившиеся там люди не обратили на Дэниэла и его спутника никакого внимания, и они прошли в следующую комнату. Там тоже кипела работа: здесь считали деньги и складывали их в пачки.
Миновав эту комнату, мужчина и Дэниэл вошли в кабинет, обставленный весьма скромно. Письменный стол, несколько диванов и стульев. За столом сидел Ланский, рядом с ним стояли два телохранителя, которых Дэниэл видел во Флориде.
— Возьми стул. — По знаку Ланского телохранители вышли из кабинета.
Дэниэл молча подвинул к себе стул.
— Ты неплохо поработал, — сказал Ланский. — По-моему, члены профсоюза впервые получат нормальные пенсии и страховку. Они настолько привыкли к обману, что, наверное, даже не догадываются о твоих заслугах.
Дэниэл промолчал.
— Мы тоже кое-что сделали, — продолжал Ланский. — Хотя некоторые наши страховые компании жалуются на твои тяжелые требования.
— Не обращай внимания, — ответил Дэниэл. — Денег у них достаточно, а грабить их мы не собираемся.
Ланский озадаченно посмотрел на него.
— Ты странный человек, Большой Дэн. Насколько я понимаю, тебе лично это ничего не дает. Ты живешь только на зарплату, которую тебе платит профсоюз, и не можешь позволить себе лишнего. Зачем ты этим занимаешься?
Дэниэл улыбнулся.
— Деньги не все решают в жизни. Я идеалист.
— Идеалы, идеалы… — с иронией протянул Ланский. — Мы это уже слышали. А деньги, в конечном счете, любят все.
— Я тоже их люблю. Но, тем не менее, жизнь состоит не из одних денег. Вот вы, например, мистер Ланский, по-моему, имеете все, о чем только можно мечтать. Почему вы до сих пор работаете? Почему бы вам не отойти от дел и не отдохнуть?
— Это не так легко, — ответил тот. — У меня много обязательств.
— По-моему, вам не хочется расставаться с другим.
— С чем же?
— С властью.
— Ведь и ты ее добиваешься.
— Да, но я никогда не делаю этого за счет тех, за чьи интересы борюсь.
— Тогда как же ты ее добьешься?
— Очень просто. Я заключаю сделки с негодяями.
— А ты не предаешь свои идеалы?
— Нет. Более того, в результате таких сделок негодяи творят меньше зла. За шесть месяцев я добился того, что страховка и выплаты, которые получают члены профсоюза, выросли на двадцать процентов. Если бы я постоянно не давил на ОПГ, они бы никогда не стали открывать новые больницы в Виргинии и Кентукки.
— Однако ты помогаешь этим негодяям сохранить власть.
— Я не работаю в полиции, мистер Ланский. Этих негодяев выбирал не я, и только члены профсоюзов могут решать, кому представлять их интересы. — Достав из кармана сигару, Дэниэл, не зажигая, задумчиво посмотрел на нее. — Я провел в профсоюзах всю жизнь и пришел к выводу, что исправить положение извне невозможно.
— Кури, пожалуйста, — Ланский подождал, пока Дэниэл зажжет сигару. — Итак, если мы предложим тебе отмыть через ваш пенсионный фонд пять миллионов долларов за пятипроцентное вознаграждение, ты откажешься?
— Это те деньги, которые упаковывают за дверью?
— Да.
— Вы не ошиблись, мистер Ланский.
— Но ведь ты будешь сотрудничать с профсоюзами, которые АФТ-КПП хочет исключить из своих рядов за коррупцию?
