Джеймс Олдридж - Последний дюйм

— Ну, как, Дэви? — робко сказал он сыну. — Здорово было, а?

Дэви кивнул. Бен знал: мальчуган вовсе не думает, что было здорово, но придет время, и он поймет. Когда-нибудь мальчик поймет, как было здорово. К этому стоило приложить руки.

— Расклеился твой старик, правда? — спросил он.

Дэви кивнул. Лицо его было по-прежнему серьезным.

Бен улыбнулся. Да что уж греха таить: старик расклеился и в самом деле. Им обоим нужно время. Ему, Бену, теперь понадобится вся жизнь, вся жизнь, которую подарил ему мальчик. Но, глядя в эти темные глаза, на слегка выдающиеся вперед зубы, на это лицо, такое необычное для американца, Бен решил, что игра стоит свеч. Этому стоит отдать время. Он уж доберется до самого сердца мальчишки! Рано или поздно, но он до него доберется. Последний дюйм, который разделяет всех и вся, нелегко преодолеть, если не быть мастером своего дела. Но быть мастером своего дела — обязанность летчика, а ведь Бен был когда-то совсем неплохим летчиком.

Большая глубина

Джеймс Олдридж с сыном Вильямом.

Из моря вынырнул человек. Взобравшись в лодку, он снял маску. Светлые, местами заметно выгоревшие волосы, волевое лицо, хорошая, спортивная фигура. Он смотрит в сторону берега — там сотни загорающих на пляже людей, и там его семья.

Под водой в Черном море он снимал кинокамерой редких рыб. Во время подводных путешествий он встретил электрического ската — самку, довольно крупную для закрытых морей.

На берегу появляется маленький мальчик.

— Томас! Иди скорей сюда! — кричит какая-то пожилая женщина.

Мальчик усаживается рядом со своей знакомой. Впрочем, у него тут много знакомых.

— Хочешь грушу?.. А яблоко?..

— Сенк ю, — тихо отвечает мальчуган.

Он с завистью смотрит на старшего брата, Вильяма, который барахтается с приятелями в воде. Малыш простужен, и отец запретил ему купаться.

Вильям уже вышел из воды и пытается объяснить новым друзьям, Ледику Джебава и Вахтангу Мебония, что «у него чуть-чуть насморк и ему купаться больше нельзя». На помощь приходит преподавательница английского языка 31-й московской школы Лидия Семеновна Санькова — с ней Вильям давно успел подружиться.

Человек в лодке — Джеймс Олдридж, английский писатель, автор книг «Морской орел», «Дело чести», «Охотник», «Дипломат». Томас и Вильям — его дети…

…С юношеских лет Олдридж увлекался авиацией. В 1939 году близ Лондона он впервые самостоятельно поднял в воздух учебно-тренировочный самолет. Потом пришло время второй мировой войны, когда ему пришлось летать в кабине бомбардировщика. Греция и Египет проплывали под крыльями самолетов, на которых летал военный корреспондент Олдридж. Он и сейчас частенько садится за штурвал.

Небо освоено. Олдридж спускается под воду.

В Австралии писатель видел изуродованных акулами людей, слышал рассказы о подводных хищниках.

Увлекшись подводной охотой, Олдридж проверял достоверность рассказов об акулах и снимал этих хищников кинокамерой.

…Египет. Невыносимая жара. Маленький «Ситроен» пробирается среди песков пустыни. За рулем Джеймс Олдридж. Дина, жена его, уроженка Египта, и та с трудом переносит такую жару. Изредка посматривает в окошко шестилетний сынишка Вильям. Маленький Томас остался в Каире.

— Ехать в Акулью бухту — безумие, — говорили знакомые в Каире. — Сотни миль до ближайшей деревушки.

— Никаких дорог нет. — разводили руками геологи, в домиках которых супруги Олдридж останавливались переночевать.

Олдридж, однако, поехал. Где-то в стороне остался Суэц. «Ситроен» тащился, взбираясь на песчаные дюны, к белым отмелям Красного моря, в Акулью бухту, где водится много акул, — они заплывают сюда вместе с сельдью и кефалью.

Обычно «к акулам» спускаются вдвоем: один снимает, другой следит. Олдридж спускался один. Какой-то француз сконструировал стальную клетку, в которую залезал, надев акваланг. Олдридж сделал такую же клетку, но в машине она не поместилась, и ее пришлось оставить в Каире.

Заряженная кинокамера накрепко завинчена в боксе. Олдридж берет два баллона со сжатым воздухом: они позволят быть под водой больше часа. Маска надета, трубка во рту. Он исчезает под водой.

Дина и Вильям следят за пузырьками воздуха, поднимающимися на поверхность воды. Томительное ожидание…

На глубине Джеймс встретил сразу восемь акул. Опускаясь, он порезал руку о коралл и только позже догадался, что хищников привлек запах крови. Сейчас он продолжал снимать.

Акулы начали ходить вокруг него, постепенно уменьшая радиус. Он снимал, а круги сжимались. Началась атака.

Пора подниматься: кинооператору нечего здесь больше делать.

Вторая экспедиция на Красное море прошла успешно. Фильм был снят.

…Мы навестили писателя в небольшом домике возле Гагры. В саду он соорудил для ребят гаражик.

— Ты хочешь играть май машин? — спрашивает по-русски Вильям у Ледика Джебава.

— Йес, — отвечает Ледик, который учит в школе английский язык.

Поглядывая на ребят, Олдридж улыбается. Потом, словно вспомнив что-то, берет лопатку и расчищает въезд в «гараж». Олдридж идет к веранде. На столе крутится диск электропатефона, на диске укреплены лопасти. Это от мух, изобретение Олдриджа.

На коленях отца примостился Томас.

— Детям здесь хорошо, — говорит Олдридж.

— А вам? Интересно?

— Сказать интересно — мало. Очень хорошо, что к вам теперь приезжает много людей со всего мира. Дело в том, что неправду о вашей стране, которую распространяют недруги, можно было бы выдумать, не приезжая к вам. Бывает так: спорят два человека о вашей стране, не побывав в ней. Теперь пусть спорят те, кто видел ее своими глазами. Правда победит. Дина, например, вложила всю душу в свою работу о русском балете. Это была бы превосходная книга. А что вышло?

— Когда я после возвращения из первой поездки в Советский Союз говорила в Лондоне о прелести русского балета, — говорит Дина, — мне никто не верил. Книга моя — подробнейшее исследование, в котором рассказывается не только о сценическом мастерстве, но и о системе тренинга, классах, режиме и даже туфлях… Но книгу никто не издал, — продолжает она с комическим вздохом. — Ни в Англии, ни во Франции, ни в Америке. Предложили переделать, а я отказалась…

— А потом сами же стояли сутками за билетами, когда в Лондон приезжал советский балет, перекупали их по неслыханным ценам, — замечает Олдридж.

Естественно, что читателей интересует, над чем работает сейчас писатель. Но это то, о чем он меньше всего любит говорить.

— О книгах не рассказывают; их пишут одни, а читают другие, — отвечает он.

— Все же?

— Только что окончил первую часть книги «Я бы хотел, чтобы он не умирал». Она выйдет скоро на русском языке. Это книга о Египте, об отношениях между англичанами и египтянами в период второй мировой войны. Сейчас занят работой над второй частью — о послевоенном периоде.

Мы прощаемся. Супруги Олдридж собираются в дорогу. Через окно видны две головы, склонившиеся над картой. Светлый блондин и смуглая, черноволосая египтянка рассматривают по карте маршрут Гагра — Тбилиси — Ереван…

Супруги Олдридж намечают маршрут путешествия.