Александр Ермак - Команда, которую создал я
И заработанные деньги, и похвала начальства означали, что заниматься бизнесом у меня получается. Пусть совсем маленьким бизнесом, но это ведь только начало. В последующие дни мне удалось добиться стабильности. То есть, чтобы продавать достаточно много мороженого не от случая к случаю, а всегда: и когда есть настроение торговать, зазывать, уговаривать, и когда его нет.
Теперь я регулярно получал весомую прибавку к стипендии. И даже подумывал попросить родителей присылать мне меньше денег. Но побоялся, что напугаю их, и они запретят мне работать. А меня торговля захватывала все больше и больше. Это было интересно – работать с людьми: с покупателями, с начальством, с «коллегами». Общение с другими работниками предприятия здорово отличалось от обычного студенческого. В кооперативе все было намного проще. Разговаривали без обычного выпендрежа, «по-деловому». Здесь расслаблялись даже «серебряные», многим из которых приходилось подрабатывать на билет в клуб или на бутылку пива, не предусмотренные родительским бюджетом.
Как-то незаметно я довольно-таки близко сошелся с одной из представительниц «серебряных» – моей однокурсницей Ликой Дорониной. Она окончила школу в небольшом южном городке, где администрировали ее родители. Странно, но Лика, в отличие от многих «серебряных», не была заносчивой. Ее отличал живой ум, аккуратность, добросовестность. А еще Лика была довольно красивой. Я волей-неволей засматривался на нее, сравнивал с Аленой.
Мы часто вместе возвращались из кооператива. Обсуждали покупателей, торговые успехи. Говорили довольно-таки откровенно. Но при всех наших хороших отношениях с Ликой я, конечно, не был ей парой. Мысли ее были о принце:
– Окончу университет. Выйду замуж за солидного мужчину. У нас будет большой собственный дом. Я нарожаю мужу кучу детей…
Хотя Лика и не думала в таком своем будущем работать, это ей не мешало отлично трудиться в кооперативе, хорошо учиться… И помогать мне. Несмотря на все свои старания, я долго не мог решить одну старую проблему с английским языком. Как теперь выяснилось, учительница в моей школе имела совершенно отвратительное произношение. То ли слуха у нее не было, то ли она в институте плохо училась, в общем произношение у нее было ужасным. И нам она такое же поставила. Университетские преподаватели, слушая меня, морщились как от зубной боли. Иностранцы, с которыми я пытался говорить, вообще ничего не понимали. И вот Лика два раза в неделю по полтора часа ставила мне произношение. Я повторял за ней:
– What is this?
– What is this?
– This is a pencil.
– This is a pencil.
– Whose is this pencil?
– Whose is this pencil?
– This pencil is mine.
– This pencil is mine.
Я повторял до тех пор, пока не смог заниматься самостоятельно с помощью магнитофона:
– What is this?
– What is this?..
Я тоже помогал Лике, чем мог. Не в учебе, конечно. Там у нее все было в полном ажуре. «По хозяйству». Переносил посылки, которые часто ей присылала мама. Таскал книги из библиотеки и обратно. Литературы нам приходилось читать много. Каждый поход в библиотеку означал переноску восьми-десяти килограммов.
В кооперативе, на улице, в моей или ее комнате за учебником английского мы были почти друзьями. Но в стенах факультета проходили друг мимо друга как малознакомые люди. Там я чаще бывал один. А Лику всегда окружали «серебряные». И даже некоторые «золотые». Да, кое-кто из мальчиков – будущих «солидных мужчин» всерьез посматривал на нее. Мое соседство могло ей помешать.
Таковы были правила игры. Я не думал обижаться на Лику. Был благодарен ей за английский. Теперь не только правильно писал, но и произносил. И «серебряные», и «золотые», и «ботаники», и даже преподаватели смотрели на меня с удивлением:
– Мамонтов, ты что, в Оксфорде на стажировке побывал?
– Почти, – гордо отвечал я, – Why not, как говорил Заратустра?
Впрочем, о языковых успехах мне как-то не очень думалось. Голову занимали более серьезные мысли. Я прикидывал, как продавать мороженого еще больше. Становилось очевидным, что мой личный ресурс исчерпан. Ну ничего из себя я уже не выжму. А вот с помощью сменщика вполне можно было увеличить продажи. Дело в том, что парень, который работал на моей тележке, все время оставлял ее грязной. И поэтому каждый раз прежде, чем начать торговлю, мне приходилось мыть ее – тратить время, не говоря уже о нервах. Когда же делал ему замечания, он огрызался:
– А по-моему чисто. Хочешь, давай вызовем комиссию из санитарной инспекции.
Я не хотел раздувать скандал из-за мелочей. И продолжал сам мыть тележку. Ведь если она будет грязной, то люди будут покупать меньше. Вместе с тем мириться с такой ситуацией я не собирался. Стал искать другого сменщика. Но неожиданно для меня это оказалось не так-то просто. С одной стороны, почти всем студентам не хватает денег. А с другой, не все из них готовы по-настоящему работать. Многим хотелось получать деньги, как можно меньше работая или не работая вовсе. Пришлось долго приглядываться к работающим в кооперативе, чтобы выбрать себе в сменщики кого-то подходящего. Но и предварительное изучение все равно не дало стопроцентного результата. Так, я приглядел себе одного, как мне показалось, аккуратного парня – Борьку. И действительно, он сдавал мне тележку в идеальной чистоте. Но через неделю нашей совместной работы стали происходить странные вещи. Количество оставшегося после его смены мороженого не совпадало с указанным в накладных документах. Мороженого оставалось меньше, чем должно быть. Ненамного, на две-три штуки, но меньше.
Обычно я принимал у сменщика товар, не пересчитывая. А он, видимо, воспользовался моим доверием. Борька обманывал и меня, и кооператив. Подумав, сказал ему:
– Шума поднимать не стану. Просто вернешь мне деньги, и чтобы уже завтра ты со мной не работал…
Он ушел. А я вновь принялся подыскивать себе сменщика. Конечно, с радостью бы взял Лику, но она работала в торговом зале магазина. И ей там нравилось больше, чем на открытом воздухе. К тому же у нее была твердая зарплата, которая не зависела, как у меня, от погоды: жарко – покупают товар, холодно – никакой выручки.
Я всегда с удовольствием заходил в студенческий супермаркет, чтобы посмотреть на ладную фигуру Лики, на ее ловкие движения, на то, как она вежливо разговаривает с покупателями. Вздыхал:
– Мне б такую сменщицу…
Но, оказывается, на одном человеке свет клином редко сходится. Неожиданно нашелся мне замечательный сменщик. Так как я сам никого не мог присмотреть, мой кооперативный начальник Сорин предложил одну кандидатуру:
– Ты у нас лидер по продажам. И мы хотели бы, чтобы Мамонтов был доволен. Попробуй поработать вот с этим парнем. Саша Ермак, он тоже ищет себе сменщика…
Парень был с факультета журналистики. И это мне не очень нравилось. Я не доверял студентам-журналистам. Несколько раз с ними сталкивался, и все время они оказывались трепачами. Однако этот Ермак работал на удивление: без лишних слов, добросовестно. И со временем я почти изменил свое мнение о журналистах: наверное, в любой профессии есть и трепачи, и работяги.
Саня был даже лучше Лики. Такой же, как она, сообразительный, аккуратный и вежливый. Но к тому же еще и мужчина, мужик. Он не таял, не расклеивался в любую погоду и без устали мог толкать тележку, ища самое «рыбное место». И я очень быстро уверился, что приобрел себе, наверное, лучшего работника в кооперативе. Мы с Ермаком стали не просто сменщиками – напарниками. Подменяли друг друга в любое время. Особенно это было важно во время сессии. Обычный график работы трудно подладить под идущие один за одним зачеты и экзамены. Но мы выручали друг друга.
И еще, когда кому-то из нас позарез нужны были деньги, то работали не как обычно – по полдня в одиночку, а весь день вдвоем. Один становился за тележку, другой зазывал. Потом через какое-то время менялись. Это было тяжело – восемь-десять часов на ногах. Но в такие дни каждый из нас зарабатывал как за две-три обычных смены. Мы подсчитывали выручку и шутили. Ермак говорил:
– Создадим совместную фирму по продаже мороженого…
Я добавлял:
– Только изменим кое-что в ценообразовании и организации доставки…
Я все чаще задумывался о бизнесе. Ведь любая компания – это, в сущности, тот же кооператив. Любой товар – это, в принципе, то же мороженое. Его производят и продают.
В своих деловых фантазиях я торговал то компьютерами, то туристическими путевками, то картошкой оптом. Как полагается, рассчитывал себестоимость, продумывал систему продаж, подбор кадров. И всегда видел себя хозяином своего собственного дела… Чтобы организовать его так, как хочется. Чтобы распоряжаться, как посчитаю нужным. Чтобы можно было вложиться всеми силами и получить, соответственно, все возможное.
Представляя себя на руководящем посту собственной компании, я невольно оглядывался на моего кооперативного начальника Женю Сорина. Он тоже был студентом. Учился на курс младше меня. Но – на экономическом факультете. И меня просто завидки брали. Сорин так здорово разбирался в налогах, в схемах кредитования предприятий, во всех прочих экономических загогулинах.
