Елена Колина - Про что кино?
— Таня! Просто скажи, скажи Леве, что ты его любишь! Ему нужна олимпиада, он же не поступит в университет, он же еврей! Просто скажи, что любишь!.. Ты же хорошая девочка, послушная девочка, скажи, что любишь! Обмани его, обмани, а потом, когда Лева победит, потом — люби своего поэта!
Таня кивнула — конечно, хорошо, как вы хотите.
Таня кивнула, и так велика была сила семьи, что, привычно согласившись сделать все, что они хотят, она почувствовала облегчение — она хорошая девочка, послушная девочка, она обманет и будет любить Поэта потом, когда они разрешат, Поэту ведь все равно, его все равно нет…
— Ну, все, слава богу, разговор окончен, — сказала мама. — И пожалуйста, больше без этих романтических глупостей. Помни, что Лева — это Лева, у него блестящая судьба, а ты обычная, ничем не примечательная девочка. И между прочим, этому есть еще одно подтверждение — письмо из редакции «Юности».
— Мы не читаем твой дневник, не думай… Это произошло случайно, мама думала, что это какая-то моя официальная бумага, — заторопился Кутельман.
Письмо из редакции пришло, когда Таня уже перестала ждать, ходила после гибели Поэта как автомат. Как на автопилоте, после школы побрела на почту и, как на автопилоте, сделала несколько танцевальных движений на слова почтовой девушки «танцуй, тебе письмо!».
Ответ из редакции «Юности» был настоящая рецензия, на двух страницах. Некая Журавлева Т. С. отметила искренность, живой язык, удачные метафоры, название, которое «сразу притягивает взгляд», и юмор. Написала, что рассмешить читателя гораздо труднее, чем заставить плакать, а Тане удалось ее рассмешить. Она даже написала, в каких местах смеялась. Написала, что в рассказе хорошо раскрыта проблема юношеского одиночества. Напечатать рассказ в журнале нельзя — проблема юношеского одиночества раскрыта хорошо, но показана на примере крайне незначительной части населения. В стране большая часть людей не носит джинсы, и страдающая девочка, у которой нет джинсов, вызовет непонимание и раздражение. В конце было написано: «Вы способный человек, продолжайте работать». Таня повторила эти слова про себя сотни раз, сказала сама себе вслух с разным выражением, проиграла в уме множество разных диалогов, всерьез и не очень…
— Татьяна, вы способный человек…
— Ой, а я и не знала.
— Уверяю вас, что это так.
— Я не знала, но я всегда надеялась.
Она хотела рассказать родителям позже, потом, когда немного придет в себя и сможет радоваться вместе с ними. Папа всегда был к ней добр, но она знала, на сколько не оправдывает его ожиданий — на много, на целую себя, и чувствовала, как бы это сказать… чувствовала пределы его отношения к ней, и у нее была цель преодолеть эти пределы. Цель была достигнута, она сможет показать ему письмо из редакции, прочитать вслух «вы способный человек» …Как обидно, что родители уже знают, она хотела сама подарить папе этот подарок, хотела, чтобы это был сюрприз, семейный праздник!..
Фаина улыбнулась — все наконец-то стало хорошо. Таню ввели в ум, Фира не сердится, и, между прочим, можно впредь не играть в эту Фиркину игру, что у детей нет романа. Все хорошо!
— Танечка, я прочитала, потому что это не частная переписка, а официальный ответ, а ты еще несовершеннолетняя. Мы с папой молчали, не хотели тебя обижать, не хотели подчеркивать, что у тебя опять ничего не вышло.
— Фаина, все, она не будет больше писать, она не графоманка, — сказал Кутельман.
Ему всегда было трудно сказать своему аспиранту «не то, не получилось, не вышло», в его голосе звучали смущение, жалость, неловкость, и это был такой голос, Таня его узнала. Но это же ее Успех…
Глупо, но через годы, через целую жизнь, до сих пор она вздрагивает от стыда, что попыталась растолковать, объяснить.
— Вы не понимаете! Там написано, что я способный человек… Там написано «продолжайте работать»! Это не отказ, это разбор, она меня хвалит! Вы прочитайте еще раз, я способный человек…
Кутельман пихнул Фаину локтем — не надо, молчи.
— Эмма, оставь. Это нужно не мне, а ей… Танечка, всем пишут одинаково — «работайте дальше, вы способный человек». На самом деле это означает «не пишите больше». Это просто стандартная форма отказа. Твой рассказ не взяли — это и есть ответ. Не расстраивайся, инженеру не обязательно писать рассказы.
Таня бормотала:
— Нет, это не так… у меня удачные метафоры… и чувство юмора… вы не правы… Я сама про себя знаю… Человек может быть прав, только когда говорит о себе… Это Толстой сказал…
— Кто это сказал?.. — переспросила Фаина. — Толстой?..
— Козел! Козел, козел!.. — закричала Таня.
— Кто, Толстой? — рассеянно спросила Фира. Честно говоря, она немного отвлеклась от разговора и нетерпеливо ерзала, пытаясь сказать Тане, чтобы та уже шла одеваться — и к Виталику, за Левой.
Таня не знала, кого она имела в виду, кто козел. Козел было самое сильное слово, которое пришло ей в голову. Она всю жизнь хотела им нравиться. Как-то в детстве услышала, что мама говорит «у нее здоровое горло, она почти не болеет». Мама гордилась, что она не болеет, и она старалась не болеть. А теперь она хотела им не нравиться, вот и закричала «козел».
— Ты меня предала! — кричала Таня Фаине.
— Ненавижу твою скрипку и тебя ненавижу! — Фаине.
— Я сыграла все трели в «Покинутой Дидоне», а ты меня даже не похвалила! — Фаине.
— Стать инженером! Сама ты инженер! Я лучше умру прямо сейчас! — Фаине.
Таня кричала и чувствовала, как вместе со злостью из нее выходит страх.
И Кутельману:
— У тебя есть Лева, а у меня вообще нет отца! — И даже, кажется: — Подавись своим Левой!
И напоследок, перед тем как развернуться и хлопнуть дверью так, что на столе звякнули чашки:
— Я не буду любить, кого вы скажете!
Все молчали. Услышали, как хлопнула дверь Таниной комнаты, через пару минут еще раз, затем входная дверь.
— Она технически сыграла хорошо, а медленную часть сыграла скучно, я зевала, — дрожа губами, сказала Фаина.
— Нормальная мать не зевает, когда ее ребенок на сцене… — сказал Кутельман.
— Я плохая мать?! Между прочим, у нее и к тебе есть претензии…
Кутельман расстроился — конечно, за Фиру. Думал: Фира по силе своих чувств — герой античной трагедии, трагедии властного материнства, и, как у всякого героя, у нее есть «роковой изъян», в греческой трагедии «гамартия». Трагический изъян характера, источник терзаний слишком активного человека из-за попытки преступить пределы предначертанного человеку, попытки повлиять на судьбу из-за угла… А Таня?.. Что Таня, она одумается, попросит прощения. Для одной ночи и одного утра слишком много было эмоций, и он с наслаждением предвкушал, что сейчас сядет за работу, как измотанные усталостью люди думают: «сейчас наконец-то лягу, засну и буду спать три дня и три ночи».
Ну, а Фирины мысли совершенно очевидны — как же теперь с Левой?! Ей было крайне унизительно просить Таню, такую незначимую в семье, за своего блестящего сына, но она просила. Ее альтернативный фактор — что будет, если она не добьется своего, — был самый сильный: Лева перечеркнет свою жизнь. Таня казалась ей бессердечной эгоисткой с придуманной любовью — ну скажи ты мальчику «люблю», пусть уже он поедет и победит и не ломает из-за тебя свою жизнь…
Фира — герой, а Кутельманы — греческий хор.
Потом, когда все свершилось, Гриша Перельман уехал на олимпиаду, а Лева не поехал, и Фире, и греческому хору стало легче — какая ни есть определенность лучше, чем воспаленное сознание, когда как на горках: то надеялись, Лева одумается, поедет, то отчаяние — нет, не поедет… У Кутельманов в этой истории был сильный альтернативный фактор — они боялись из-за глупой истории с детьми потерять Фирину дружбу. Бедная Таня с ее придуманной любовью к Поэту в этом клубке «любви и дружбы» — пешка. Но и у нее был свой альтернативный фактор — потеря достоинства. Что же, ей так и быть пешкой?
Остается вопрос — как такая история могла случиться в интеллигентной семье?
Но если подумать, это именно что очень интеллигентская история: заставить полюбить ради математики… Профессорская дочка и рокер, непризнанный гений с печатью смерти, и — все для детей, скрипка, математика — математика как самое прекрасное в мире… и заставить полюбить ради математики, почему нет?..
— Эмка, Фаинка, не ссорьтесь… Я пойду?.. Илюшка, наверное, проснулся, а меня нет… — сказала Фира.
Ну, а Илья, как обычно, все самое неприятное проспал.
ДНЕВНИК ТАНИ
30 апреля
Алена меня спасла. Мне стало слишком много всего плохого: и Поэт, и их предательство, и что они меня никогда не любили. Господи, Алена! Сколько же нужно иметь благородства, чтобы рассказать все это про себя, ЧТОБЫ МНЕ ПОМОЧЬ, чтобы я поняла — бывает такое, что нужно сжать зубы и терпеть.
