Дина Рубина - Синдикат
– И каждой я должна дать?! Сколько?! – меня охватила паника, как всегда при возникновении темы денег. (Интимная семейная тайна: я не умею считать.) Он улыбнулся туманно.
– А вот в этом и весь кайф. И даже – острое наслаждение. Можешь дать, а можешь и не дать... Тут все зависит от отношений, а отношения штука тонкая... Понесут к тебе проекты, разного рода затеи, которые тебе и в голову не могли бы прийти – от строительства Новой Вавилонской Башни в Лужниках до проекта космической станции с изучением иврита в космосе... И знаешь, это даже познавательно, тебе и в профессиональном смысле пригодится – наблюдения над всеми этими еврейскими Кулибиными... еще и роман какой-нибудь потом отбацаешь... Ты изумишься – сколько идиотов приходится на одного здравомыслящего человека!.. Далее: каждый праздник начнется у тебя не с вечерней звезды, а со звонка Фиры Ватник, знаменитой нашей певицы Эсфирь Диамант – великая доярка, она каждый год собирает с коровы по имени Синдикат рекордный надой молока. Затем, обязательно явятся гуськом Клара Тихонькая с Саввой Белужным, – это общество “Узник”, – и не отвертишься, дашь, дашь на ежегодный торжественный Вечер Памяти, да еще и прослезишься: тема такая – память шести миллионов убиенных... Только держи себя в руках и не швырни в нее, в Клару, чем-нибудь тяжелым... М-да... ну и бесконечные сумасшедшие...
– Что – сумасшедшие? – упавшим голосом спросила я.
– А для тебя секрет, что евреи – сумасшедшие?
– Ну не все же...
– Все! – жестко отсек он, доедая последний кусочек торта. – Только каждый по-своему... Один Кручинер чего стоит. А вот, погоди, как пойдут к тебе писатели!.. Словно баржи караванов поплывут из темноты. Колонна за колонной, батальон за батальоном повзводно, и у каждого в руках – папка с рукописью... К тебе не зарастет народная тропа... И каждый скажет: – “Вы должны меня понять, вы ж сами немного пишите...”
Я разозлилась. Он явно брал меня на испуг, явно ревновал к своему кабинету, к своему насиженному ортопедическому креслу, которое, как сплетничали, – он заказал себе специально для своего ишиаса, а тут я метила в него своей здоровой наглой задницей...
– Так что, – сухо спросила я, – во всей Москве уж и поговорить нынче не с кем?
– Ну почему же... есть чертовски обаятельные люди. Ты, знаешь, держись научного мира. Там уж, если и встретишь чудака, так хоть знаешь, что это профессор, автор книг, умница и полиглот. А то, что он в бабочке и штанины задраны... так это от бедности. Ты им подкидывай на их конференции, рука дающего, знаешь...
– Расскажи-ка о моих непосредственных подчиненных, – попросила я.
– О, это – отдельная тема... Ну, пиши: Маша, секретарь. Девчонка вздорная, невоспитанная, нерадивая, всем хамит. К тому же дохлая, все время болеет, падает в обмороки. Уволь ее, к чертовой матери, я просто не успел...
Дальше: старуха Эльза Трофимовна, мониторинг прессы. Газеты прочитывает от корки до корки, глаз навострен на нашу тему, заметку вырежет, склеит, отошлет по факсу в Центр, напишет грамотный обзор прессы, но не требуй от нее большего ни на копейку. Это – лошадь, которая знает только одну борозду. К тому же имеет обыкновение выбрасывать или рвать сверхважные для Синдиката бумаги. За ней нужен глаз да глаз. Если утомит, уволь, к едрене фене...
Так: Женя, сидит на сайте Синдиката. Собирает Базу данных. Говорят, гений компьютерного дизайна, но с большим приветом... Рыбок развела в отделе...
– В каком смысле?
– В смысле – аквариум поставила... Кормит, воду меняет, отсаживает мальков в баночку... Если тебе эти радости безразличны, уволь вместе с рыбками и Базой данных.
Дальше – Костян. Этот – толковый, умеет делать все, например, работает на ризографе, собирает брошюры, поэтому на нем сидят верхом все департаменты. Однако склонен преувеличивать свое значение в истории еврейского народа. Время от времени требует повышения зарплаты – у него семья. Если станет зарываться, проучи: уволь...
Да, еще – наш департамент издает газету “Курьер Синдиката”, ее делает Галина Шмак, баба совершенно чокнутая. Вообще, дело свое она знает, газета в срок выйдет, но вся штука – с чем? Все материалы надо проверять лично, иначе скандалу не оберешься. У нее даже и опечатки скандальные. В прошлом номере в слове “хай-тек” вместо “а” было пропущено “у”. Учитывая нынешнюю ситуацию в Стране, – чистая правда, но не для нашего ведомственного издания, созданного для пропаганды и рекламы Страны и всего, что в ней ползает и летает... Вот где у меня сидят ее опечатки (он прижал ладонь почему-то к пояснице, где гнездился застарелый его ишиас)... К тому же вечно она несется, как полоумная, и на виражах может вышибить мозги себе и всем, с кем сталкивается. Если уж совсем взвоешь от ее штучек, – уволь.
Ну и, наконец, Рома Жмудяк, работничек тот еще...
– А уволить его нельзя? – с усталой готовностью спросила я.
Он вздохнул и сказал: – Это женщина, сидит на рекламе... И вот ее-то, единственную, уволить не получится. Она жена Гройса... – и посмотрев в мои, не сморгнувшие глаза, спросил с недоверием:
– Ты что, о Гройсе не слышала? Не может быть, его знают все. В начале Бог сотворил Гройса, а тот уж наплодил кучу еврейских организаций – Потемкин удавился бы от зависти! Он крупный общественный деятель, очень влиятельное лицо. В Новой Еврейской истории исполнил роль Авраама. Помнишь? – “и размножу потомство твое как песку морского...”... Ну и Рома, разумеется, за его спиною. Главное, не пытайся заставить ее работать, она все равно ускользнет. В отпуск уйдет, заболеет, будет на дачу переезжать, потом с дачи – на квартиру, по утрам – в пробке застрянет... Хотя сначала производит впечатление энтузиастки любой вожжи под хвост. Это какой-то сплошной гудок порожней баржи. Замучаешься ее толкать. Бороться с ней бессмысленно, упрешься в Гройса... Да и не надо, ей же Богу, в него упираться. Себе дороже.
Еще вот что: тебе понадобится изрядный срок, чтобы понять – какая собака где задирает лапу, и научиться не влипать в непонятку... Не приведи Господи, например, пригласить на торжественное открытие нашего мероприятия не нашего Главного раввина.
– Постой, а разве Главный раввин – не один?
– Зачем же, мы не бедные. В нашей истории всегда один раввин был другого круче, всегда дрались... Сейчас их в России трое. И каждый – Главный, вот в чем штука. Но наш главный раввин, запомни – Манфред Григорьевич Колотушкин. Человек интеллигентный, милый, лояльный, Бог с ним совсем, карта битая... Сейчас к туфле допущен Козлоброд... Так вот, не страви их, поскольку Козлоброд нашего затопчет. Тот молодой, энергичный, и что немаловажно – богатый. Бруклинская штучка, варяг с пейсами. Есть еще один Главный раввин России, Мотя Гармидер, ковбой-щадист. Знаешь, этот милый американский вариант иудаизма – Щадящий. Ну, Мотя без претензий, и славный парень. Танцует хорошо. Главное, заруби на носу: ты – человек прохожий, отбудешь срок и уедешь, а они со своими проблемами, склоками, конгрессами и раввинами... – все останутся.
– Ну почему же непременно – все останутся... Ведь наша работа предусматривает хоть какой-то процент восходящих в год?..
– Предусматривает, предусматривает... – он насмешливо покачал головой. – Когда еврея в каком-нибудь его Урюпинске рэкет прижмет, он обязательно взойдет, да что там – костром взовьется!.. Да ведь тебе-то что с того! Ты в Синдикате – белая кость, твой департамент на особом положении, ты не обязана выдавать на-гора статистику. Твои результаты туманны, общеукрепляющи, витаминны... Словом, брось думать об этой чепухе. Живи в свое удовольствие. Запишись в бассейн, ходи в театры, домработницу найми... Синдикат башляет!
Он замолчал, нахмурился, несколько раз шевельнул губами, как бы прикидывая – стоит предупредить меня о чем-то важном или дать самой поколотиться о заборы... Наконец произнес:
– Слушай... У тебя сейчас каша в голове, я понимаю, – столько новой информации. Но если хочешь выйти из всей этой катавасии целой и вменяемой... запомни сейчас одно имя: Клещатик, Ной Рувимыч.
– Смешная фамилия...
– Да нет, не очень...
– А кто это?
Он опять подумал, как бы прикидывая ответ...
– Это трудно объяснить... Запомни сейчас, и все. И в дальнейшем, когда этот человек окажется рядом, или голос его зазвучит в телефонной трубке, или кто-то произнесет его имя, пусть все твои чувства, все мысли и все позывы твоего естества замрут и встанут дыбом...
– О, Господи! – воскликнула я, округляя глаза в комическом ужасе, – да вернусь ли я живой из этого плаванья?!
(В ту минуту я даже не предполагала, насколько серьезно мой ангел-хранитель прислушивается к этой беседе, как надраивает свои боевые доспехи в преддверии горячей российской страды, чистит шлем, проветривает перышки на крыльях, как шаркает подошвами, проверяя устойчивость новых, только что выданных со склада, казенных штиблет...)
