Владимир Войнович - Дваплюсодин в одном флаконе (сборник)

Разве Турганов может отказать слабой женщине?

И он тянет время.

2 марта он собирает правление, на котором с горечью сообщает, что в кооперативе в последнее время создалась очень нездоровая обстановка. В то время как наш уважаемый Сергей Сергеевич выполняет ответственное государственное задание, некоторые лица бомбардируют правление угрожающими заявлениями и собирают подписи под подметными письмами.

Вы поняли намек? Некоторые лица через подметные письма стремятся сорвать ответственное государственное задание, то есть выступают против политики партии и правительства.

– И представьте себе, – ведет свою линию Вера Ивановна, – что большинство подписей принадлежит не членам кооператива, а их родственникам. Причем многие мне говорили, что они даже не видели, что подписали.

Естественно, члены правления удивлены, потому что некоторые из них сами подписывали это письмо.

Тем не менее Турганов назначает общее собрание на 11 марта.

Из дневника

5 марта наш уважаемый возвращается на Родину.

Несмотря на трудности, на угрожающие заявления, на подметные письма, он с честью выполнил задание партии. Пора подумать и об устройстве личного быта.

6 марта встречаю во дворе Галича.

– Ты слышал? – говорит он мне. – Иванько отказался от своих притязаний.

– Да ну!

– Абсолютно точно. Приехал, узнал, что здесь такой скандал, и тут же отказался. Ты же понимаешь, он чиновник, в случае чего, пришьют злоупотребление властью, у них с этим строго.

– Раньше было строго, – сомневаюсь все-таки я. – А теперь это, может, так принято.

– Да что ты, что ты! Ты не понимаешь психологии чиновника: он открыто на такое дело никогда не пойдет. Точно тебе говорю, он отказался.

7 марта интересующимся я говорил, что Иванько больше мне не соперник.

8 марта, в Международный женский день, сижу дома, говорю с кем-то по телефону. Звонок в дверь. Соседка.

– Вас просят в контору, там идет правление.

Лечу как на крыльях: неужто вручат ключи?

В небольшой полуподвальной прокуренной комнате заседает высокий суд. Вот сам Председатель, вот сама Вера Ивановна, другие члены правления, и среди них вполне скромно наш уважаемый в водолазке.

– Владимир Николаевич, – торжественно, как на юбилее, обращается ко мне Турганов, – мы хотим предложить вам вариант, который, вероятно, будет для вас приемлем. Не согласитесь ли вы взять квартиру Садовских в вашем подъезде?

Опять двадцать пять!

– Не соглашусь.

– Почему?

– Потому, во-первых, что это квартира мифическая, Садовские менять ее не собираются…

– Это не ваша забота! – выкрикивает Бунина.

– Во-вторых, – продолжаю я свои возражения, – не как претендент на квартиру 66, а как член кооператива, я против того, чтобы Иванько получал без очереди то, что ему не положено по закону.

Вскакивает наш уважаемый, вскакивает совсем несолидно.

– А-а-а-а-а, почему вы думаете; что я хочу получить больше, чем вы?

И в самом деле, почему я так думаю? Он хочет прибавить к своей квартире одну комнату, и я хочу того же.

– Я не только не намерен помогать вашим усилиям услужить товарищу Иванько, но, наоборот, буду всячески им препятствовать. У нас есть очередь, более нуждающиеся…

– А вы думайте о себе! – снова выскакивает Вера Ивановна.

– Вам не следует меня учить, о ком я должен думать.

– А почему вы, – говорит Турганов, – думаете, что квартиру Куперштока вы получите раньше, чем квартиру Садовских?

– А потому, – говорю я, – что квартира Куперштока свободна и у вас нет никаких оснований задерживать ее передачу мне.

Мое высказывание воспринимается как величайшая дерзость.

– Уважайте Председателя, – требует Турганов, – уважайте членов правления!

На этом переговоры окончены.

Говорят, после моего ухода Иванько, осуждая мою неподатливость, сказал:

– У нас в комитете ежедневно происходят сотни безобразий, но я же против них не протестую!

Вот как! Он не только не смущен своим непротивлением безобразиям, но и выдает такую позицию за образец гражданской доблести. И предлагает другим следовать его примеру, то есть не протестовать против безобразий, чинимых им[16].

10 марта, накануне собрания, опять заседает правление. К этому заседанию я подготовил юридическую справку, которую для наглядности привожу целиком.

(составлен только на основе Закона без учета морального фактора)

И в а н ь к о

1. Втроем имеет право на квартиру площадью 27 + 20 = 47 кв. метров. Занимает квартиру площадью 50,5 кв. метра. По закону НУЖДАЮЩИМСЯ в улучшении жилищных условий не считается.

2. Хочет присоединить к своей квартире комнату от квартиры № 66 площадью 17,5 кв. метра. 50,54 + 17,5 = 68 кв. метров. На этот счет существует положение: «После окончания строительства дома (домов) кооператива каждому члену кооператива предоставляется в соответствии с размером его пая и количеством членов семьи в постоянное пользование отдельная квартира жилой площадью не более 60 кв. метров» (Примерный устав ЖСК, пункт 16).

3. В очереди на улучшение жилищных условий состоит (допустим) с октября 1972 года, хотя странно, что до сих пор об этом никому не было известно.

В о й н о в и ч

1. С учетом ожидаемого ребенка имеет право на те же 47 кв. метров. Занимает однокомнатную квартиру жилой площадью 24,41 кв. метра. Считается ОСТРОНУЖДАЮЩИМСЯ в улучшении жилищных условий.

2. Состоит в очереди на улучшение жилищных условий с 1969 года.

3. Общее собрание 27 января с. г. постановило (а не рекомендовало, как утверждает Б. Турганов) предоставить Войновичу первую освободившуюся двухкомнатную квартиру, каковой и является кв. № 66.

Р е з ю м е:

1. В соответствии с решением общего собрания квартира № 66 должна быть предоставлена Войновичу.

2. Иванько вообще не имеет права на улучшение жилищных условий.

«Мы его боимся»

10 марта вечером поступает победная реляция. Знакомый член правления сообщает по телефону:

– Володя, если у вас есть что выпить, вы можете это сделать. По этому случаю можете разрешить немножко и Ирочке. Правление большинством, правда всего в один голос (четыре против трех), проголосовало за вас. Турганов сказал: «Ну вот, был бы Кулешов, и результат голосования выглядел бы иначе». Но мы добились главного: завтра правление будет докладывать точку зрения большинства.

Откровенно говоря, какую точку будет докладывать правление, меня мало интересовало.

Я был уверен, что собрание – а решать вопросы распределения жилья правомочно только оно – будет на моей стороне. Тут уж в силу вступит и моральный фактор, то есть нечто такое, чему мой соперник напрасно не придает никакого значения.

Но того же 10 марта автору этих строк передали слова жены писателя Воробьева. «Мы, – сказала она, – конечно, всей душой за Войновича, но голосовать будем так, как захочет Иванько, потому что мы его боимся».

Утром 11 марта, перед собранием, кто-то предложил Иванько отступиться. «Нет, – сказал он, – эту квартиру я Войновичу уступить не могу. У меня это единственный шанс, и я его не упущу».

Он, похоже, не сомневался, что решение вопроса зависит только от его воли.

Первое поражение уважаемого

И вот собрание. Обсуждаются текущие вопросы. Состояние финансов, озеленение двора, уточнение списка очередников и т. д. Наконец, переходят к тому, ради чего, собственно, и собрались. Председатель собрания сообщает: прошлый раз, учитывая нужду Войновича в улучшении жилищных условий, следуя принципу очередности и т. д. и т. п., собрание решило предоставить ему первую освободившуюся двухкомнатную квартиру. Поскольку теперь такая квартира есть, правление считает, что во исполнение предыдущего решения она и должна быть предоставлена Войновичу. Есть ли у кого возражения?

– Есть! – уважаемый конкурент поднимает ручку. Он поднимает ее несколько странным образом – все пальцы согнуты, и только один высовывается эдаким пренебрежительно-вялым крючком.

– Пожалуйста. – Председатель всем своим видом выражает полное расположение к нашему уважаемому Сергею Сергеевичу.

Уважаемый объясняет лениво, понимая, что это пустая формальность, вроде предвыборной речи. У него трехкомнатная квартира, но две комнаты смежные, а одна маленькая, поэтому ему нужна еще одна комната. Как раз есть возможность отделить комнату от квартиры № 66 и присоединить к его квартире. Тут выступал один товарищ и говорил, что тринадцать лет ждет возможности улучшить свои условия. Что ж, и ему теперь ждать тринадцать лет? Что? Нельзя ломать капитальную стену? Он не сомневается, что разрешение на это будет им получено. Есть возражения, что его квартира превысит законные нормы, пусть и об этом товарищи не беспокоятся, в соответствующих инстанциях – непроизвольное движение пальца по направлению к потолку – все будет согласовано. В подтексте: ваше дело – только поднять конечности, а дальше уж и без вас как-нибудь разберутся.