Сергей Минаев - The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты
– Конечно они хороши! Практически так же хороши, как заставки твоего шоу, – и тут я решительно перешел государственную границу, без объявления войны. – Правда, Лондон переболел этим года три назад...
– Ясное дело, зайка, никто не знает лондонских трендов лучше жителей Самары, побывавших там в двухдневной турпоездке, – незамедлительно получил я симметричный удар из всех бортовых орудий.
Стоит ли говорить, что после того обмена любезностями мы стали особенно близки. Я запомнил в лицо каждого, кто посмеялся тогда его шутке. Так же, как и он – тех, кто одобрительно кивнул после моей репризы.
– Не знаю, какой я друг, но враг я хороший! – тихо сказал мне тогда Хижняк на выходе.
– Я помогу собрать тебе вещи после закрытия твоего проекта, – кивнул я в ответ.
«И понеслась череда увечий». Мы гадили друг другу по мелочам, уводили героев, играли на опережение с сюжетами программ. И все это происходило в ореоле слухов и сплетен, распускаемых на канале. И если какое-то время я старался от этого абстрагироваться, то последние шесть месяцев больше не мог себе позволить не участвовать в конфликте. Война заводила. Она давала силы оставаться живым. В общем, обычная теплая дружеская ненависть ведущих популярных программ.
Хижняк был бездарностью. Так считал не только я, но еще как минимум мои друзья – Антон и Ваня, а это, согласитесь, уже коллективное мнение. Хотя порой я слышал гнилой базар про то, что мы с Хижняком очень похожи, но это говорили, как правило, люди злые, нечуткие, неспособные отличить брит-поп от ленинградского клацанья по струнам.
– Поцелуемся? – Хижняк картинно раскрыл объятия.
– Если только в засос, зайка! – Я вытянул губы.
– Это пошло! – отстранился он. – Как в совковых сериалах или шоу средней руки с отечественными ведущими, косящими под Рассела Бренда.
– Я пытаюсь, – обескураженно развожу руками, – выглядеть так же круто, как ведущий высококачественного отечественного шоу. Как чувак, который косит под чувака, который десять лет назад косил под Ларри Кинга. Кстати, ты не пытался надевать в эфир подтяжки? Тебе бы очень подошло. Ах да, прости, я забыл, ты все еще носишь футболки «в облипку»... Как же я люблю людей, наглухо застрявших в восьмидесятых...
– Подражание, Андрей, – не самое плохое, что есть в человеке. Не переживай, все с этого начинали. Ты был не так плох в последнем эфире, еще бы научиться с «суфлера» читать...
– Смотришь меня, зайка? Не делай из меня кумира, я полон недостатков...
– Какая самокритика! – сочувственно кивает он. – Скажи, твоим гримерам много приходится работать, чтобы убрать эту, – он делает движение кистью вокруг лица, – нездоровую одутловатость? Или просто вы так свет ставите?
– Мы используем восковые маски. Именно это позволило нам выиграть «долю» на прошлой неделе, – хлопаю я его по плечу и прохожу вперед.
– Не сломай шейку бедра, ты слишком модельно ходишь! – несется мне вслед.
Я показываю из-за спины «фак».
В open space стоит такой гвалт, что кажется, я попал на биржу труда. Звонят телефоны, надрываются принтеры, журналисты громко переговариваются между собой. Набрав в легкие воздуха, я поправляю темные очки и прорезаю пространство, стараясь не оборачиваться, когда меня окликают. Короткая пробежка – и я скрываюсь от всего за дверью с табличкой «Padla Production».
В комнате, развалившись в глубоких креслах, сидят четверо – сценарист, редактор программы, ее помощница и моя ассистентка. Под потолком, повизгивая, крутится вентилятор с погнутыми лопастями, привезенный нашим режиссером из маленького станционного кафе, расположенного в глубине чего-то... кажется, Мексики. Большая плазма, разделенная на четыре части, показывает наш канал, Би-би-си, VH1, и Си-эн-эн. Собравшиеся сосредоточили свое внимание на экранах, хотя телевизор работает без звука. Вероятно, за время работы здесь у всех появилась способность читать по губам. Из колонок айподa льется All seeing I «Beat goes on».
Наш офис со временем превратился в некое подобие блошиного рынка. Стремясь комфортно обустроить свое пространство, каждый из нас натащил сюда кучу личных вещей. Вдоль стен стоят: доисторическая радиола «Ригонда», сноуборд, рулон с киноафишами пятидесятых, там-тамы, торшер без абажура, сломанные диджейские вертушки, гитара без струн, микрофонная стойка, доска для дартс, пустой аквариум, который я купил, чтобы поселить в нем хамелеона, которого так и не завел.
– Здравствуйте, коллеги! – Я снимаю темные очки и нарочито дебильно улыбаюсь. – Я все еще люблю вас!
– Нет, этого не может быть! Он так похож на Него! Просто одно лицо! – закрывается руками Вова Алдонин, сценарист проекта, двадцативосьмилетний гей по кличке «анальный карлик». Кличку, естественно, придумал я. – Не может быть, чтобы он сам заявился, собственной персоной!
На Вове синяя футболка с нарисованной кроссовкой ядовитого цвета, рваные серые джинсы, белые кеды и огромных размеров очки без диоптрий.
– Андрей, можно с вами сфотографироваться? А автограф? Я с Иркутска приехала, мы вас там все школой смотрим! – дружно защебетали Таня и Тоня, редактор шоу и ее помощница. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте, совместная работа сделала их практически близнецами. Со временем я перестал удивляться тому, что у них и фамилия одинаковая – Петровы. Таня приобрела ее в замужестве, старшая, Тоня, вернула себе девичью.
– Судя по тому, что пять минут назад я встретил Хижняка, а также судя по шквалу аплодисментов, в которых вы меня искупали, у нас небольшие нестыковки, мелкие шероховатости, или, проще говоря, – полная жопа?
– У нас две новости: хорошая и отличная, – вкрадчиво начинает Гуля, моя ассистентка, симпатичная татарка двадцати одного года, с вечернего журфака МГУ, о чем свидетельствует надетая на ней футболка с надписью «Free Speech».
– Начни с хорошей, любовь моя!
– У нас слетели оба героя в «Городских новостях», – невозмутимо говорит Гуля. – Пилоты говорят, что до официального заключения правительственной комиссии давать комментарии не будут.
– Что же у нас сегодня катит за отличную новость? – В раздражении я закуриваю.
– Представитель компании, страховавшей авиашоу, тот, которого мы планировали на главного героя, прислал факс. – Гуля подает мне бумагу и смиренно опускает глаза.
– «К сожалению... мы пришли к выводу... – Я пробегаю глазами документ. – В будущем...». Блядь! Нет, вы послушайте, – обвожу я взглядом присутствующих, – этот мудак с труднопроизносимой фамилией не считает наше шоу «достаточно серьезным» ввиду... так, где это? Вот. «Ввиду его молодежной ориентации». Так и написал, скотина! Ориентация бывает гомо и гетеросексуальной. А у шоу только аудитория, баран!
– Еще «би», – встревает Вова.
– Что «би»?
– Бисексуальная ориентация, это когда...
– Это когда как ты? В самом деле, кем он возомнил себя, этот клерк? Властителем дум?
В комнате непривычно тихо. Вова погружен в ноутбук, Таня роется в сумке, а Тоня делает вид, будто за ней наблюдает. Гуля перекладывает с места на место мобильный. Из колонок нарастает:
Drums keep pounding a rhythm to the brain.La de da de de, la de da de da.And the beat goes on, and beat goes on.
– Я ошибаюсь, или это еще не все новости? Кто возьмет на себя смелость пристрелить мучающееся животное? – Я выпускаю дым под потолок и смотрю, как вентилятор неспешно кромсает его лопастями, превращая в пыль.
– Представитель страховой компании, этот урод, придурок и мудак, простите, – Гуля запинается, – будет завтра у Хижняка. Главным героем.
– Что?! – Я картинно наклоняюсь к ней, приложив ладонь к уху. – Можешь сказать это еще раз вот сюда? На восьмую камеру?
– Андрей, это ерунда! – разом затараторили Тоня и Таня. – Мы сейчас быстренько...
– ...Найдем новых героев, – подключается Гуля.
– ... Или напишем сценарий с новым сюжетом, – дружелюбно кивает Вован. – Или...
– То есть, кроме того что чуть более чем за сутки до эфира передача не готова, а наш главный герой нагло спизжен, у нас больше нет проблем?
– Никаких! – хором отвечают Таня и Тоня.
– Это обнадеживает. У меня только один вопрос: КАКОГО ГРЕБАНОГО ЧЕРТА ВЫ ЕЩЕ ТУТ СИДИТЕ?! – выкрикиваю я.
– Мы тебя ждали, – отдувается за всех Гуля.
– А я приду, верну героев, потом буду убивать Хижняка перед камерой, да? В рапиде, чтобы у вас «крупняки» получились?
В этот момент дверь офиса открывается, и вихрастая голова, просунувшись в щель, изрекает:
– Только что! Авария на мусоросжигающем заводе у МКАД! Взорвалась печь!!!
– Жертвы? – с надеждой в голосе вопрошает Вова.
– Уточняем, – отвечает голова.
– Группа готова к выезду? – взвизгивает Таня.
– Так! Быстро! – Я начинаю нарезать круги по комнате. – Гуля, собираешь оперативную информацию. Тоня, едешь на объект и пытаешься очаровать ментов, эмчээсовцев, кто там у нас еще?
