Валерий Зеленогорский - В лесу было накурено
Вечером конкурс «Мисс природа». После первой ночи нужно снова поменять декорации, девушки с утра уехали в номера-отстойники, где они живут до вызова к своему возлюбленному. Итак, фанфары, дефиле, девушки проходят на сцену, и начинается конкурс.
Сценарий стандартный: дефиле, купальники, интервью, где нужно показать ум и изобретательность, и все. Все уже определилось по второму кругу. Маски сорваны, идет попойка, костюмы побоку, кэжуал, как говорят гламурные журналы. Девушки обнимают новых любимых, кто-то жалеет, что вчерашний кавалер поменял ее на подругу, он как раз был ничего – не противный. Юмористы шутят, готовится сольный концерт хозяина, он умеет и любит петь и относится к этому очень серьезно. Репертуар у него большой, трудные по вокалу песни советских композиторов (типа «Песняры» и репертуар Валерия Ободзинского, золотого голоса семидесятых), хозяин – выпускник спецшколы и «керосинки» (нефтяной институт). Он на английском поет Джо Коккера, Ф. Коллинза с Томом Джонсом. Попсу и шансон не поет, но другим разрешает. Записал себе альбом в хорошей студии, дарит его только близким, и на рынке Горбушки его не найти. Принимают его пение хорошо, но когда он расходится и поет три-четыре часа подряд, хочется его убить или перерезать ему горло. Но все сидят и слушают. Уйти может только его бывший учитель, зам. хозяина имеет право за выслугу лет. Допев свой четвертый час, хозяин со своими плюшевыми зверушками-подружками уходит для садомазохистских упражнений, любит полаять в ошейнике под каблуком госпожи. Быть с ним в одной сауне невозможно – спина и жопа все в шрамах от кнута, смотреть больно, но его, по-моему, это не смущает. Хозяин ушел, начался разгул. Четыре часа песенного застолья вынуждают к действию. Танцы на столах, где патриции и рабыни сливаются в объятиях. Посуда летит, официанты давно уже жмутся в углах, в глазах у них немой укор, но за все заплачено – гуляй, Вася. Утро третьего дня – апофеоз, никто уже не рассматривает на завтрак йогурты, сразу к стойке без поклонов здоровому образу жизни. Пиво – взяли, водка – давай наливай, в культурной программе музей деревянного зодчества и этнографический обед с рыбалкой. Едут только дедушка-заместитель и юрист в надежде познакомиться с каким-нибудь аниматором или официантом для духовной близости. Все остальные спят в номерах или пьют в бассейне, какие музеи, если все рядом. Ночь в это время года начинается часа в три дня, и некоторые участники тура так и не видели заполярного дня. Ложились утром, просыпались в обед, уже темно, тут и здоровый запьет в темноте кромешной. Я теперь понимаю, почему скандинавы так пьют, а что делать во тьме? В бассейне группа пьющих принимает решение построить девушек – оборзели, сачкуют, стараются увильнуть от работы по прямому назначению. У начальника службы безопасности одна сбежала, пока он принимал душ, в пять часов утра. Обнаглели, суки, надо построить, все с этим согласны, даже довольные своими результатами. Вызывается старшая группы и получает приговор, что если сегодня кто-то выступит не по делу, будут наказаны долларом все, коллективная ответственность «Один за всех, и все за одного».
На заключительном гала-ужине сияют костюмы и коктейльные платья, все чинно и благородно. Тосты, как здорово, что здесь сегодня собрались, возьмемся за руки, чтоб не пропасть поодиночке. «Копперфилд» показывает лучшие трюки: кольцо, подаренное девушке, победительнице «Мисс природа», находят в свежем лимоне, жена фокусника, завязанная огромной веревкой от головы до ног, оказывается через мгновение в пиджаке хозяина с веревкой поверх него, и в финале фейерверк под песню «АББА» про Новый год. Официальная программа тура выполнена, секс-работницы идут в номера отдавать долги. Утром вылет на Родину, где ждет меня жена ненаглядная. В аэропорту куплены подарки, девушки получат бонусы, мужчины от трапа уезжают по домам, с девушками никто не прощается, занавес упал. Финита до следующего выезда летом, наверное, это будет Азия. А Новый год с семьей в Дубае!
Презентация как форма существования
Новый быт российского человека в девяностые годы пополнился новым видом досуга. В различных местах стали накрывать столы с икрой, осетрами и выпивкой и собирать всех, по принципу «Жук и Жаба», а также знаменитостей и кормить всех до отвала, дарить подарки, и все это на халяву. Ходили все, а желали попасть все остальные, кого не звали, а так хотелось. Появилась специальная группа людей, это был мощный отряд отчаянных людей, со своей разведкой и группой выработки легенд проникновения, эти люди легендировали себя под артистов, журналистов, официантов, ярким примером и гордостью была военная форма с трубой в чехле от контрабаса, в который входило до полутонны еды и выпивки. Они заходили, быстро определяли самые сочные куски на столах и начинали работать тремя группами – группа алкогольных напитков и холодных закусок, подразделение горячих блюд и десерта. Я видел сам, как один из них выпрыгнул на блюдо с осетром с кошачьей грацией Мэйджика Джонсона и забил двумя руками в свою сумку осетра, которого нес двухметровый официант.
Особенно ярким и колоритным из них был мастер жанра по кличке Орел из Риги, он работал один, без прикрытия, специализировался на приемах со спортивным уклоном. Его фишка была в том, что он ходил с теннисной сумкой, украденной из раздевалки у самого Макинроя на Кубке Кремля, с торчащими чехлами ракеток и имел абсолютный рекорд по упаковке деликатесов и алкоголя на скорость и качество. В те же секунды он пулей залетал в VIP-зал под предлогом проверки качества анчоусов и добавлял в сумку мелкие сувениры от генерального спонсора (Гермес, Дюпон), говно он не брал, а цветочную композицию для девчонки с филфака, которую нежно любил, добавлял из любви к искусству фитодизайна. Его все знали в лицо, и тогда он стал пользоваться париками и скульптурным гримом с помощью пьяницы-гримера, у которого он снимал комнату на Рябиновой улице. Его фантазии не было края, у него на руках были десятки удостоверений разных фондов и правительственных организаций, представительств несуществующих государств, но особенно он гордился своим ноу-хау – удостоверением в шкуре горного оленя с единственной надписью «Проход всюду», с орлом, триколором, цветной фотографией его в военной форме генералиссимуса, с собственной подписью, разрешающей себе самому все. Потом он стал ходить везде со своей девушкой, знакомить ее со всеми знаменитостями, его знали, он уже бурчал, если не было «Блю Лейбла», а пить «Джек Дениэлс» было ему уже западло. Его пригласили в корпорацию по связям с общественностью, он теперь звезда светской хроники.
В плену Афродиты
В середине девяностых Кипр был для многих русских первой страной экономической эмирации. Люди зарабатывали первые деньги, бросаясь в оффшоры, в безналоговый рай, строили дома, селились на берегу моря и готовились прожить в райских кущах до старости. Русские туристы, пока еще не готовые к Испании и Лазурному берегу, бросались на каменные берега Средиземного моря, поглощали нехитрую греческую еду и пили «Метаксу» – коньяк местного происхождения. В разное время после шоковой терапии была мода на разную выпивку: россияне, имевшие в арсенале разновидности алкоголя, такие как водка, вино и шампанское, ринулись пить разноцветное зелье, изготовленное в подвалах Польши и Венгрии.
Первым хитом, помнится, был «Амаретто», псевдоитальянский ликер с миндальным запахом в различных вариациях: «Амаретто ди Саронно», «... ди ...» и т. д. Выдуманные польскими алкогольными рекламодателями названия звучали как песня. Если по названиям провинций Италии, употребляемым в марке «Амаретто», составить карту Апеннинского полуострова, то можно сразу стать и Колумбом и Васко де Гама.
Второй знаменитостью была нешведская водка «Абсолют» того же венгерского розлива с цветными добавками: черная смородина, лимон и еще что-то, что, уже не помню.
Из коньяков признана была, конечно, «Метакса».
Главное открытие тех лет – это мартини, за это можно было получить от девушки все, включая ключи от квартиры. На вопрос, что вы будете пить, ответ был всегда один: «Мартини бьянко». Название так грело душу и возвышало их.
Так вот: Кипр, «Метакса», «Таймшер» – символ успеха 90-х, как спутник, балалайка и советский балет для нерусских.
В это благословенное время по заказу одной из телекомпаний в творческую командировку поехала группа мастеров жанра. Цель была снять «Новогодний огонек» на Кипре под пальмами с русскими звездами, которые должны были петь хиты прошлых лет. Квартет состоял из лебедя – популярный телеведущий, рака – продюсер и щуки – художник-постановщик, был еще и режиссер – молодое дарование, но какое он был животное, я уже не помню – забыл басню. Цель была проста: найти пятизвездный отель с большим бассейном, построить елку-пальму и снять снежную феерию под кипрским солнцем. Идея не совсем ахти, но жизнеспособная и оправдывающая съемки за границей, что тогда считалось круто. Ездили мы на джипах по всему острову с утра до ночи, искали натуру для развлечения, играли в игру с очень простыми правилами. Нужно было загадать известного человека из любой сферы и за минимальное число наводящих вопросов определить его имя (Чапаев, Рафаэль, Екатерина II). Составили пары: продюсер с телеведущим и художник с режиссером. Играли часами; художник с режиссером всегда проигрывали, что выводило художника из себя. Телеведущий знал все: например, все песни советских композиторов, слова, музыку, авторов текстов, все до последнего гвоздя – победить его было невозможно. Художник всего не знал, и даже огромная воля и бешеная энергия не давали ему победы. Класс бьет силу – смириться с этим он не мог и раз за разом просил начать новый раунд.
