Сергей Боровский - Мальчик для бритья
Гримёр трудился в поте лица. Он протёр остриженный наголо череп Михеева какой-то приятно пахнущей жидкостью и стал наносить клей изящной тонкой кисточкой.
- Не беспокоит? - уточнил он мимоходом.
Михеев показал одними лишь глазами, что всё в порядке, так как боялся случайным неловким движением помешать ювелирной работе мастера.
Дав клею подсохнуть, гримёр наложил парик и ловкими пальцами прижал его в нескольких местах, фиксируя. Мальчишка, ещё мгновенье назад смотревший из зеркала, исчез, а вместо него в кресле оказался молодой мужчина с ясным умным взглядом, волевым подбородком и едва заметным шрамом в левом уголке рта.
Поднялись розоватые облака пудры, ложившейся тонким слоем на щёки, мелкая одеколонная пыль бодряще защекотала ноздри. Гримёр снял с Михеева покрывало и галантно поклонился, отступая на шаг назад.
- Прошу вас, господин Старший Карабинер.
Михеев едва заметно усмехнулся — этим титулом его величали в последний раз. Через полчаса в мраморном зале Дворца Справедливости состоится церемония, после которой он станет Судьёй. Членом могущественного Совета, Кавалером Трёх Ветвей Власти.
- Благодарю за услугу.
Михеев нарочито медленно поднялся на ноги, стараясь соответствовать новому статусу, хотя по привычке хотелось вскочить и помчаться.
- Я отмечу ваши старания и аккуратность в Совете.
- Примите мои самые искренние поздравления!
У дверей его ждали два пажа, державшие наготове алый плащ с мантией из соболиного меха.
Венский вальс вился под куполами. Придворные дамы, нарядные и в меру кокетливые, обмахивались веерами. Карабинеры и прочая знать приветливо склоняли головы. Пройдя вдоль ряда белоснежных колонн, Михеев очутился в просторном зале, заканчивающимся ступенчатым возвышением. Все девяносто девять судей уже стояли там.
Самый старший из них вскинул вверх руку, и музыка тут же оборвалась. В звенящей тишине он сделал два шага вперёд, навстречу Михееву, и размашисто осенил его знаком ZIP. Тот опустился на одно колено и прижал правую ладонь к сердцу.
- Свершается! - хрипло прокричал старец.
Грянул марш, и мощные рукоплескания сотрясли воздух. Слуги одновременно открыли тысячу бутылок с шампанским, заливая сверкающий паркет.
Старец приблизился вплотную к Михееву и протянул ему меч в золотых ножнах, украшенных бриллиантами.
- Храни его, Судья!
При этих словах раздались залпы ста пушек, и яркие огни фейерверков устремились в ночное небо. Шелохнулась портьера, никем не замеченная, и на мгновенье за ней показалось бледное аристократическое лицо Главного.
На столе, по правую руку от Судьи, дымился свежеприготовленный кофе, принесённый расторопным секретарём. Пухлый том дела, раскрытый где-то ближе к концу, тяжело возлежал на специальной переносной подставке. Глаза Судьи перемещались из стороны в сторону: влево медленно, вправо — одним броском. Иногда он останавливался и делал пометки в блокноте. Прихлёбывал из чашки. До заседания оставалось ровно пятнадцать минут — время, вполне достаточное, чтобы успеть дочитать материалы...
На пороге раскрывшейся двери возник секретарь.
- Ваша честь! - негромко произнёс он. - В районе катакомб обнаружены незарегистрированные останки живого существа. Срочно требуется Ваше присутствие.
Михеев отодвинул в сторону блокнот и придавил его пером.
- Объявите о переносе заседания на завтра. И сделайте все сопутствующие распоряжения.
- Слушаюсь!
Он поднялся из кресла, нацепил на талию кожаный пояс с ножнами.
- Голубую карету!
На месте уже находились следователь и оба его помощника. Они предусмотрительно обнесли участок заграждающими красными флажками и теперь лишь ожидали дальнейших приказов.
- Здесь, - показал рукой следователь.
Михеев шагнул в пространство за покосившейся дверью и остановился, давая глазам привыкнуть к темноте.
Постепенно проявлялись очертания предметов, главным из которых был огромный куб, метров шесть в ширину и столько же в высоту. Слева от него лежала ржавая стальная труба, а возле неё виднелся раскрытый люк.
Из ямы поднимался смрад. Михеев невольно поморщился и закрыл нос платком. Только сейчас он заметил, что в глубину тянется верёвочная лестница.
- Возьмите фонарик, - забеспокоился следователь, когда Михеев стал спускаться вниз.
- Спасибо, у меня есть свой.
Лестница заканчивалась в полуметре от земли. Михеев ловко спрыгнул с неё. Яркий луч выхватил из темноты полуистлевший труп, одетый в униформу грязновато-зелёного цвета. О том, что перед ним солдат, Михеев догадался по лычкам и нашивкам, проглядывающим сквозь слой везде успевающей пыли. Воин неизвестной армии лежал, прислонившись спиной к каменной стене, слегка завалившись на бок — видимо, сполз, когда умирал.
Михеев провёл фонариком по кругу: несколько пустых пластиковых бутылок, какой-то мусор, куча дерьма в дальнем углу. Под ногами блеснуло что-то круглое. Михеев наклонился, чтобы разглядеть предмет — жестяную банку с безобразно разорванными краями. Проведя пальцем по запачканной этикетке, он прочитал: «сайра в масле».
Больше здесь находиться не имело смысла.
Выбравшись наверх, Михеев достал из внутреннего кармана фляжку и основательно приложился к ней.
- Кто обнаружил труп?
- Обходчик.
- Ничего здесь не трогали?
- Никак нет. Действовали согласно инструкциям.
Михеев тронулся к выходу, увлекая за собой следователя.
- Вызовите медицинскую бригаду. Поручите им провести полнейшую экспертизу по шаблону А.
- Слушаюсь!
- Да, и ещё. Результаты пусть направят не в канцелярию, а лично мне... Что вы так смотрите?
- У вас ус отклеился.
Михеев провёл рукой по лицу, ощутив пальцами, как клочки шерсти с лёгкостью выскакивают из пористой кожи. Поднёс к глазам ладонь, полную чёрных густых волос.
В лоб ему упёрся холодный револьверный ствол.
- Пройдёмте, так называемый «господин Судья»! И без фокусов!
Михеев резко нырнул влево и вниз, на ходу выхватывая из ножен меч. Голова следователя покатилась по траве, обагряя стебли кровью. Достаточно было пробежать шагов десять, чтобы скрыться за углом здания, но в последний момент Михеев ощутил под левой лопаткой укол, который заставил его споткнуться. В глазах потемнело, поплыли разноцветные круги. Михеев неровно опустился на колени, и в следующее мгновенье его лицо прикоснулось к влажному газону.
От батареи комфортно тянуло теплом. Местами облупившаяся белая краска обнажала ржавчину и робкие человеческие попытки бороться с ней в виде следов нождачки.
Кто-то тронул Михеева за плечо, отчего тот вздрогнул и резко повернул голову.
- Нервишки у тебя, - сказал Ивашкин. - Как у изнасилованной бабуинами восьмиклассницы. Поднимай задницу и пойдём.
- Одеться можно?
- Нужно. Мне голый мужик на хрен не упал.
В каптёрке сидело человек десять «дедов». Гранёный стакан гулял по кругу, наполняемый по мере опустошения на пару-тройку пальцев. Закусывали ирисками.
- Удачи вам, мужики! - сказал Михеев перед тем, как принять внутрь свою порцию.
- Это тебе удачи. А нам — водки побольше и баб.
Без пяти минут дембеля поддержали Ивашкина одобрительным ржанием.
- Давай лучше напоследок сочини нам какую-нибудь галиматью.
Михеев привычно напрягся, возбуждая своё широко разветвлённое древо мыслей.
- Я знаю, как опровергнуть первый закон термодинамики, - наконец, родил он.
Лица солдат выразили озабоченность, и он поспешил пояснить:
- Это тот, который утверждает, что если где-то убыло, то в другом месте должно прибавиться.
Все облегчённо вздохнули.
- Так вот: это чушь полная!
- Врёшь! - не согласился Ивашкин, но явно лишь для того, чтобы подразнить.
- Никак нет. Вот, допустим, у меня есть знания. Я делюсь ими с товарищами, но у меня их не становится меньше. Спрашивается, откуда они берутся?
- Ну, ты, Миха, гений! - заголосили вокруг.
- Жаль, с водкой у нас такого не получится. - Ивашкин выжал в стакан последнюю каплю.
Снег хрустел под ногами, запоминая форму ботинок, ступивших на него — он злопамятен, но не вечен и безнадёжно слаб. Михеев указательным пальцем поманил к себе «духа».
- Освобождаю тебя на сегодня от трудовой повинности.
Лопоухий «дух» подобострастно закивал головой.
- Иди в казарму и сочини на вечер новую песню. Что-нибудь грустное, философское.
- Есть, товарищ сержант!
Он побежал выполнять задание, страшась не успеть, а Михеев, уж в который раз, посмотрел в сторону забора, за которым не было ровным счётом ничего: ни таинственного склада, ни громадного куба посередине, ни даже дырки, прикрытой прогнившей доской. Там лишь тянулись провода, провисшие чуть ли не до самой земли, на которых расфуфыренные воробьи морозили свои розовые лапки.
Он убедился, что толпа прилежных «духов» справляется с работой, зевнул и пошёл искать своих.
