Павел Сергеев - Радио наобум. Правда жизни
Их коллега Боря поступал еще радикальнее: он выкуривал косяк, надевал затемненные очки, чтобы не было видно его покрасневших глаз, и, в зависимости от свойств употребленного продукта, либо хохотал, «поддерживая остроты» генерального директора, либо боязливо поддакивал, опасаясь каждого движения с любой стороны, либо просто блаженствовал, пребывая в своем маленьком иллюзорном домике, исполненном каннабисных чудес.
И все-таки, по сравнению с милицейскими, данные собрания имели одно преимущество: на них можно было опаздывать, поэтому Коля уже десять минут один сидел в просторной, но плохо проветриваемой переговорной комнате, ожидая коллег и, бестолково листая бестселлер «Снайперский забой»….
……Да. Это был он. Жирный, отвратительный авторитет преступного мира по кличке Бабай.
— Девчонки! — заорал он, — Айда в сарай, позабавимся!
Снайпер прищурил правый глаз.
Ну! Ну! Подойди поближе, монстр! Я хочу, чтобы ты ответил за все свои деяния и проделки твоих дружков: за издевательство над людьми, за коррупцию, охватившую весь город, за грабительскую приватизацию, за сбои электричества, за никудышное коммунальное обслуживание жилых домов, за распоясавшийся незаконный оборот наркотических средств и психотропных веществ, а также их прекурсоров, за проституцию, за грабежи и разбои, за невыплату зарплат на заводах, фабриках, в школах, а также псковском филиале формулирования….».
Внезапно он выразился нецензурно.
«Черт, теряю былую ловкость», — самокритично признался снайпер, ведь пока он, не контролируя себя, яростно вспоминал бабаевские грехи, последний скрылся в обществе девушек в сарае.
«Ничего, ничего,- успокоил себя профессионал, — я подожду. Я умею ждать, и я дождусь тебя, чтобы всадить пулю строго между твоих брежневских бровей, подонок! …».
Брежневские брови — это серьезно. Кстати, именно такими бровями обладал Алексей Лодочкин, новый программный директор радио «Бум», точнее его генеральный продюсер. И всадить между этих бровей пулю было бы не лишним, внезапно подумал Николай, в очередной раз, откладывая в сторону «Снайперский забой».
Как только книга легла на соседний стул, в дверном проеме появился Лодочкин и мило улыбнулся.
— Здравствуй, Коля! — поприветствовал он его, икнув.
— Здравствуй, Алексей, — ответил Коля и сделал выражение лица максимально приветливым.
Глава 2. Лодочкин
А Лодочкина недолюбливать было за что. Во-первых, за частое икание (вероятно о нем нередко вспоминали), во-вторых, от него постоянно несло какими то резкими, отвратительными духами, в-третьих, он любил нести такую ахинею, что откровенно хотелось застрелиться. Однако все это блекло, по сравнению с его другими «талантами», о которых, следует рассказать незамедлительно, дабы не закручивать сюжетную линию в трудно распрямляемую спираль.
В детстве мама и папа Лешеньке говорили, что он сильно похож на своего прадедушку — Керамзита Львовича Лодочкина, чьи фотографии сохранились в семейных альбомах в достаточном количестве, чтобы понять — Леша и Керамзит практически одно лицо. Как показала жизнь, Леша походил на своего пращура не только внешне…
… В 1920-ом году Керамзит был назначен председателем сельсовета родной деревни Малые Лодочки. Ему тогда было всего на всего двадцать два года, но в связи с тем, что других вариантов у советской власти не было (в деревне, кроме девяностолетнего деда Семена, жили только ребятишки и бабы, остальные мужики либо сгинули в гражданскую войну, либо с нее еще не вернулись), сельским главой назначили именно его. К тому же, по меркам того времени, Керамзит для этой должности вполне годился: происходил он из рода середняцкого, с отличием закончил три класса церковно-приходской школы, обладал, по свидетельствам соседей, деловой хваткой и даже почитывал по вечерам популярный в то время в определенных кругах труд Карла Маркса — «Капитал».
— Партия в вас верит, товарищ Лодочкин, — говорили ему, вручая мандат, печать и наган в губкоме, — надеемся, что вы, как молодой и целеустремленный человек, без остатка и малейшего сожаления, отдадите всего себя борьбе за правое дело, и не остановитесь ни перед чем, отстаивая интересы Советской власти.
Именно так товарищ Лодочкин и поступил. Когда продразверстка во второй раз докатилась до его села, и возмущенные жители вышли на сельскую площадь с целью спросить: «доколе?», энергичный Керамзит выступил с пламенной речью:
— Товарищи! Не нужно поддаваться панике! Советская власть не собирается ни у кого отбирать последнее! Я был в губернском комитете партии, там знают о наших проблемах, знают, что если мы отдадим зерно, то у нас практически будет нечего есть! ...
— Знать — знают, а все равно отбирают! — стихотворно выкрикнули из толпы.
— Я повторяю, товарищи, никто ни у кого ничего отбирать не собирается! — продолжал активно позиционировать идеи советской власти перед целевой аудиторией Лодочкин, — все будет хорошо! Мы отдадим сегодня зерно, а через неделю у нас откроется продуктовая лавка, и туда из города будут доставлены продукты: хлеб, мука, мясо, сахар…..
— А не врешь? — снова перебили выступающего.
— Честное комсомольское слово! — бодро ответил Керамзит и для пущей убедительности добавил: — Гадом буду!
Народ Лодочкину поверил. Да и как не поверить человеку, живущему с тобой в одном селе? Глядя в керамзитовы чистые очи нельзя было ему не верить.
— Да он парень хороший! — говорил тетка Глаша, отдавая красноармейцам последнее зерно, — не обманет!
— Толковый парнишка, — вторил ей дед Семен, — и порядочный. Глядишь, и в правду как люди заживем, да и другим поможем, которые голодуют.
Таким образом, зерно сдали без проволочек, лавку построили за три дня, из Питера приехали люди с какими-то бумагами, долго заседали в здании Сельсовета, из открытых окон которого часто доносились словечки типа: «прямые поставки», «накладные», «объем продаж» и т.д.
При всем при этом было одно маленькое «но». Прошла неделя, другая, канул месяц, а продукты в лавку никто так и не завез.
И когда доведенные до отчаяния крестьяне ворвались в сельсовет с претензиями и дубьем, за председательским столом, вместо Лодочкина увидели рыжего мужика в тельняшке с маузером в руке и папиросой во рту.
— Ты кто?- спросил его дед Семен, ошалело окинув матроса взглядом.
— Конь в пальто, — нагло ответил тот и, поднявшись из-за стола, рявкнул, — Иван Иванович Козлов — ваш новый председатель!
— А Лодочкин где?
Новоявленный руководитель вновь ответил в рифму и, выстрелив в потолок, попросил посторонних покинуть помещение.
Лодочкин к тому моменту был уже в Ленинграде — за успешно проведенную продразверстку его двинули на повышение.
Керамзит и дальше повышался по жизни неоднократно, женился на красавице, дослужился до одного из заместителей ленинградского обкома, стал героем труда, при этом безупречно следуя выработанным им принципам:
1. Приступая к новой работе, смело убеждай и руководство и подчиненных в том, что способен на многое.
2. Не бойся давать смелых обещаний. Начальству и подчиненным это нравиться.
Записывал ли Лодочкин — старший свои принципы на отдельный листочек, с целью передачи потомкам, поучал ли он карьерному искусству своих внуков и правнуков — неизвестно, но утверждать можно абсолютно точно: Лодочкин-младший прадедовской тактикой владел в совершенстве, вследствие чего и оказался у руля одной из ведущих московских радиостанций, быстро перебравшись из Петербурга в Москву.
Произошло это следующим образом.
В Москву в очередной раз заявились «Бумовские» учредители — Бад Паркер и Ко. Всласть поев, попив и повеселившись, боссы отбыли обратно, посоветовав Илье Альбертовичу все-таки чаще обращать внимание на рейтинг.
«Бум» тогда сместился с пятого на восьмое место, и учредители заявили, что чувствовали бы себя в России гораздо увереннее, если бы радиостанция, которой руководит, в общем то неплохой парень Илья, поднялся бы места до третьего. Причем сделать предлагалась это за год, а получить какой-нибудь вразумительный ответ через месяц — на конференции представителей всех региональных станций.
Пребывая в возбужденном состоянии, из-за туманности своего будущего в свете подобных директив, Илья Альбертович зашел в кабинет к Даше и начал задавать вопросы.
— Даша, мы сможем за год что-нибудь сделать с рейтингом?
— Сможем, — ответила веселая Даша, только что употребившая из соображений профилактики гриппа, сто граммов виски «Джонни Уокер».
— Что именно?! — в надежде на позитивное продолжение разговора, вновь спросил Илья.
— Мы можем опуститься еще на пару позиций!
— Даша, я серьезно!
— И я серьезно! — Даша внезапно завелась, — Чтобы подняться вверх, необходимы соответствующие действия. Нужно что-то новое в эфире! Что-то яркое, интересное, то чего у нас не было никогда. Например, утреннее шоу!
