Александр Лекаренко - Железо и розы
Наступление полночи определили в основном по пальцу, поднятому к багровому глазу лампочки и по сломанному электронному будильнику, из которого нужную цифру выбили еще вчера, если она сама не вмерзла туда год назад. В специальном коктейле 65-градусной настойки боярышника оказалось больше, чем кока-колы, - он обжег горло, - Зебра выскочила в мир, топча его золотыми копытцами.
Улыбаясь улыбкой клоуна он сидел среди трех веселящихся Катти Сарк, не имеющих возраста, как фигура на форштевне корабля, разрезающего багровые волны времени и смотрел на розовую попу новорожденной, положившей подбородок на поднятые колени, - с каким еще выражением лица он мог это делать? Условная полоска ее бикини мешала видению подробностей, как черная повязка на глазу пирата, он дурацки мигал, удерживая клоунскую улыбку, чтобы не сползла, обнажая оскал черепа, который он уже чуял своим дурацким носом, он и был клоуном, посреди праздника ночи, - центром праздника - и ему это нравилось.
Он не уловил момента, когда повязка слетела с его глаз и в ночи вспыхнул фейерверк, лоскутья сиротских рубашек взлетели, как серые крылья чаек и исчезли в потоке ветра за кормой, он уже ничего не видел, кроме распахнутых глаз и губ новорожденной, - она кричала, требуя жизни, она билась в нее, устремляя розовые пятки к зениту ночного солнца - и визжал ветер, полосуя его спину когтями ужасов ночи.
Г л а в а 11.
На следующий день он сидел дома в первом отгуле и в раздумье, когда раздался сигнал мобильника. - Алло, - сказала Эвелина, - Можно мы к вам приедем?
- Откуда вы узнали мой номер? - спросил он. - Какая разница? - спросила она, - Вы заплатите за такси? - Да, - он указал маршрут и они приехали, - найдя его в лесу на даче, не имеющей адреса.
За стенами «спецухи» «спецуха» заканчивалась, он примерно представлял себе, как можно оттуда выбраться, но не сразу понял, кто это выбрался из машины в лучах заходящего солнца. Гела казалась выше в синих джинсах, обтягивающих ноги и синей майке, ее кудри охватывала черная бадана с черепами, на Зебре были мешковатые камуфляжные штаны, черная безрукавка с надписью «Меrde» и черная бейсболка, Эвелина выглядела как ангел смерти, - с белыми волосами, падающими на воротник черной рубашки и в черных джинсах. Все трое были в высоких кроссовках, Зебра держала в руках объемистый рюкзак, - они были похожи на отряд спецназа, собравшийся на «сафари».
Войдя в дом, девушки быстро осмотрелись, - ни у кого не повернулся бы язык назвать их девочками, - Зебра выставила на стол бутылку виски «Джон Уокер». - Ничего себе, - сказал Алеша. - Мы со «спецухой» покончили, - сказала Эвелина, - Теперь мы не будем считать деньги, - деньги у нас будут. - Алеша быстро прикинул последствия такого решения для него персонально.
- Они не знают, - сказала Эвелина, как бы читая его мысли, - Они будут искать нас по месту жительства. И если ты завтра спокойно выйдешь на работу, они ничего не прохавают. - Алеша отметил переход на «ты», который не состоялся даже в процессе вчерашнего фейерверка, но насторожило его не это, а металлические нотки в голосе Эвелины, заныли царапины на спине. - Все будут делать то, что я скажу, - резко ответил он, - На этих условиях вы останетесь здесь. Кому не нравится, - вон отсюда, - он смотрел только на Эвелину, - Все, кроме Зебры. - Зебра плюхнулась ему на колени так, что чуть не отбила крупом яйца. Потом повернулась к Эвелине, - Ты поняла? Папочка хочет меня!
- В ее голосе звучало как бы наивное торжество, но Алеша понимал, что эта троица спаяна намного сильнее, чем хочет показать. А он хотел всех троих намного сильнее, чем казалось ему. Эвелина усмехнулась и отвела взгляд.
Большую часть своей недлинной, но не такой уж и короткой жизни Алеша провел на асфальте большого города. Но случалось ему рыскать и по горам и по пустыне, он видел тайгу, бывал и в тундре и на теплых, ласковых морях. Однако же больше всего ему нравилась лесостепь, - где рощи перемежаются лугами, где сменяются времена года, где много хорошей воды и глаз не упирается в дремучие буреломы, а зимой негде разгуляться ледяному ветру. В общем, - он любил свою родину там, где она еще не была покрыта асфальтами большого города и поселился в ней, - не слишком удаляясь от асфальтов, которые были его домом. Днем он мог видеть лес с одной стороны и городские многоэтажки за лесом и реку, - с другой и участок холмистой степи за ней, плавно пе-реходящий в лес. Ночью, когда восходила луна, - река вспыхивала серебром, за вершинами деревьев разливалось зарево города, а редкие огни ближнего поселка не мешали видеть звезды.
Ему нравилось жить в светотени, он любил границу между блеском мегаполиса и тьмой дикого поля, он выбрал хорошее место, как волк, - вблизи человеческого жилья, но и на свободе и мог делать все, что ему будет угодно, - пользуясь всеми благами цивилизации. Сейчас ему было угодно воспользоваться тремя подванивающими кусочками сыра, которые послал ему Бог со своего мусорника, - зная, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Но он надеялся обхитрить судьбу, как надеялись и его подружки, считавшие себя - и бывшие хитрюгами, затеявшими обмануть свою и его судьбу, как надеются все люди на Земле, затевающие какую-нибудь глупость. Однако, он имел преимущество перед другими людьми, включая своих малолетних подельниц, - улыбку клоуна, он знал, что вся жизнь, - это глупость и надо прожить ее так, чтобы не было мучительно больно за то, что ее не сделал, - вот он и делал, искусанный комарами и завязанный под луной тройным узлом, который запутался бы распутывать автор «Камасутры», - зная, что любая, даже самая умная жизнь заканчивается глупо, - в могиле, дурацким носом кверху и в позиции, которая называется «тупая колода».
Г л а в а 12.
Утром он не смог проснуться. То есть, глаза-то он открыл, но тело чувствовало себя так, как будто оно еще спит. С трудом, он выволок себя на кухню и начал готовить чифир и закуску к нему. Он уже понял, что случилось, - они дали ему клофелин в последней рюмке, немного, но достаточно, чтобы надежно вырубить. После нескольких глотков горчайшего и черного, как грех чаю, в голове начало проясняться, он понимал, что в доме их нет и сдерживал себя, собираясь с мыслями и готовясь к действию. Затем, двигаясь быстро, но размеренно, обыскал дом. Пропал один пистолет. Со вторым они видимо не разобрались, это была модель с скрытым предохранителем и запором магазина, а может, оставили ему, чтобы было из чего застрелиться. Так же поступили они и с деньгами, - взяли ровно половину, - чтобы было на что напиться, с горя. Он усмехнулся, - хорошие девочки, честные - и закрепил улыбку.
Затем, все еще заторможено двигая ногами, пошел к мотоциклу, - на работу следовало выползать любой ценой, - чтобы отсечь любые подозрения.
День дался ему тяжело, - чувствовался клофелин и американский самогон и индийская «Камасутра», - помогала улыбка клоуна, каждый из многих раз, когда ему хотелось закипеть от злости, втечение дня. Он понимал, что девок искать нельзя, - их уже ищут те, с которыми нельзя пересекаться, в «спецухе» был переполох и он трагически качал головой в такт другим преподавателям, - какой ужас, они еще взломали кабинет завуча? Он знал, что ему следует замереть, прикинуться несуществующим, как жук со злобно скрюченными кверху лапками - и насторожить нос по ветру, чтобы не пропустить пороховой дымок от грохнувшего выстрела из его пистолета. Разумеется, если девок поймают, в чем он почти не сомневался и у них не удержится вода в жопе, - что он неохотно допускал, - он будет все отрицать. Но при его прошлом сам факт расследования был чреват - и следовало быть готовым к бегу, - но не побежать слишком рано, пустив за собой всех псов вдогонку.
Он провел день в напряжении, у него заболело лицо от улыбки и вернувшись домой, - без раздумья влепил по уху улыбающейся Зебре, когда она выскочила ему навстречу.
- Да и в мыслях не было, ты что! - Зебра размазывала сценические сопли по красивой морде, Гела лежала кверху задницей на кровати, за руки примотанная к спинке ремнем, выдернутым из ее джинсов, Эвелина таким же манером пристегнутая к ножке, кусала губы, сидя на полу. Хотя у последней пришлось выкручивать пистолет из руки, - меры имели характер устрашения, он сразу понял, что если они вернулись и без печати беды на лицах, - все в порядке. А что в порядке, - это он сейчас и выяснял.
- Мы просто погуляли, - отрывисто сказала Эвелина, - И потратили чуть-чуть твоих денег, вот и все. - Да! Да! Да! - заорала Гела в подушку, - Чего ты такой жадный?! -
Он был склонен верить. Он сам был преступником и знал, что действия реальных людей, в отличие от персонажей Агаты Кристи, - сплошь и рядом нелогичны, а людей криминального типа, - безумны, как само преступление и даже самое умное. Девочки обшмонали дом, - по привычке, а потом повеселились, как могли и на халяву, - тоже по привычке.
