Пол Стретерн - Фома Аквинский за 90 минут
В 1272 году он вернулся в Италию и занял пост преподавателя в своем родном университе те Неаполя. Здесь он продолжил работу над вто рым великим трудом «Сумма теологии» - попыт кой свести вместе все различные элементы своей мысли во всеобъемлющую философскую систему. В нее должны были войти все моральные, интеллектуальные и теологические принципы католической церкви. Хотя эта работа не завершена по причине смерти Фомы Аквинского, она остается самым полным и самым лучшим выражением средневековой мысли. Произведение Аквината не вызывает сегодня массового интереса: его изучают разве что католики, потому что в нем содержится истина о философии.
Тон задают пять доказательств бытия Бога. (Современный читатель мог бы удивиться, зачем необходимо пять доказательств, когда достаточно и одного.) К числу других тем, обеспечивших известность работы, относятся следующие: «Каков будет мир после Судного дня?», «Являются ли слабость, невежество, злость и страсть результатом греха?» и «Прекратится ли движение небесных тел после Судного дня?». Вам, может быть, трудно поверить, что средневековые ученые питали большой интерес к этим темам, особенно если они уже сопровождаются перечислением всех «за» и «против » и снабжены цитатами «философа» (Аристотеля) и других давно почивших авторитетов. Но вы ошибетесь. В это время в Европе возникло множество монастырей, некоторые из которых в весьма отдаленных районах. Внутри этих учреждений низшие монахи занимались в основном тем, что выращивали репу и пили пиво, предоставляя интеллектуалам сражаться с болезнью, которая достигла масштабов эпидемии, а именно вялостью, часто известной как «болезнь монахов», отупляю щей апатией или леностью. В таких обстоятельствах длинные и усердные обсуждения Фомой Аквинским вопросов о том, «руководит ли душа движениями тела у неразумных животных», «сохраняется ли тело у воскресших после смерти» и «должны ли мы любить свое тело», могли оказаться интересным чтением.
К счастью, Фома был заинтересован в том, чтобы написать нечто большее, чем ответ христианства Талмуду. Помимо скучных монологов в его работах присутствуют мысли, опережающие свое время. Возьмите, например, рассуждения Аквината о том, сопровождает ли боль и страдание всякое удовольствие. Он начинает с цитирования «философа »: «Удовольствие - это своего рода пробуж дение аппетита к благу, тогда как страдание возникает, когда что-то не удовлетворяет этому аппетиту ». Затем в абзаце, который не должен смущать своей старомодностью, он продолжает: «Человек может обнаружить себя в печали, когда он занимается приятным делом, которое он разделял с другом, но теперь этого друга нет или он умер. При таких обстоятельствах в нем существуют две причины, которые производят противоположные следствия. Мысль об отсутствии друга причиняет ему страдание. С другой стороны, его жизнь в настоящее время посвящена приятному делу, вызывающему у него удовольствие. Каждая из этих причин в чем-то меняет другую. Но наше восприятие настоящего сильнее, чем память о прошлом. Также наша любовь к себе более постоянна, чем лю бовь к другому. То есть, в конце концов, наше удовольствие прогоняет печаль».
Здесь Аквинат обнаруживает психологическую проницательность, которая чудесным образом вписывается как в ортодоксальную религию, так и в его собственную (наряду с Аристотелем) философию. Описывать внутреннюю психологию нелегко языком той эпохи. А писать о психологии, которая одновременно опирается и на философию, и на теологию, - это очень сложный интеллектуальный трюк.
Здесь мы переходим к моральной философии Фомы Аквинского. Он снова берет на вооружение аристотелевский подход здравого смысла. Как Аристотель, так и Фома считали целью жизни счастье человека. Плыть по жизни под таким флагом означало тогда лавировать между рифами ереси и осуждения, хотя Аквинат обладал достаточным мастерством, чтобы на них не попасть. Целью моральной философии он считал поиск путей достижения счастья - для индивида, семьи, общества.
Такое счастье достигается жизнью по «естественным законам», открываемым разумом. Этот естественный закон может быть отброшен, что делает поведение как аморальным, так и нерациональ ным. Как мы уже видели, неразумное поведение обычно является следствием глупости, при кото рой человек ошибочно принимает за благо нечто другое (например, убийство или жадность).
Аквинат определяет основные добродетели, которые способствуют достижению цели. Это бла горазумность, справедливость, терпение и сила духа. Благоразумие является среди них главной. Для со временного человека это понятие может показать ся слишком неопределенным: сохранение рассудка в действиях. Латинское слово, которое исполь зует для него Аквинат, - «prudentia». Оно более точно и обозначает мудрость, умение предвидеть и интеллектуальные навыки. И все же, в качестве ру ководящего принципа оно остается довольно нечет ким. Фома, вероятно, имел в виду, что мы должны развивать в себе непосредственное восприятие, ко торое позволит самостоятельно увидеть хорошее.
Сегодня мы живем во времена неопределенности, когда в этике существует множество лидеров; во времена Аквината лидер был всего один - церковь.
Размытость понятия prudentia позволяет менять моральные ориентиры церкви.
Более десяти лет Фома Аквинский читал лекции в университете Неаполя, работая над своей «Суммой теологии» и перерабатывая свои многочисленные комментарии, трактаты, проповеди, работы по экзегетике и т. п. Осенью 1273 года, когда он работал в своей келье, у него случилось мистическое откровение. В экстазе он увидел образ истины и вечной радости жизни. После этого он стал более замкнут и даже прекратил писать, объясняя это тем, что любые тексты являются лишь «соломой на ветру» (ерундой). Зимой он заболел. Хотя ему было только 50, годы напряженной работы не могли положительно сказаться на его облике и здоровье. Аквинату оставалось жить только несколько месяцев.
Под Новый год к Фоме прибыли послы от Папы Григория X, которые требовали его присутствия на Втором соборе в Лионе. Там должна была состояться еще одна попытка примирения между западной и восточной христианскими церквами.
Аквинату предстояло объяснить собору, что разногласия между доктринами могут быть теоретически преодолены.
Несмотря на свою болезнь, он отправился в путешествие, длинной в 600 миль, которое уже не смог завершить. Он едва узнавал окружающие его места. Но когда он ехал по дороге севернее Неаполя, он обнаружил, что узнает пейзаж его родного замка Аквино. На горе над долиной и над деревней Роккасекка он узнал знакомый силуэт замка, в котором он родился в 1225 году.
Послесловие
Философия Фомы Аквинского, позднее известная как томизм, была принята на вооружение церковью. Его работы использовались для решения доктринальных споров, а его философия стала интеллектуальным высшим авторитетом (высшим церковным интересом, конечно, остается Папа, но его решения обычно не являются примерами интеллектуального творчества).
Это оказало свое влияние на философию, которая стала сводиться к выяснению того, что сказал по тому или иному вопросу Фома или Аристотель.
Комментарии были распространенным жанром в те дни, а оригинальная философия оставалась мертва (можно спорить о том, была ли она живой со времени св. Августина, жившего за восемь столетий до Фомы Аквинского).
Такое положение дел продержалось еще два века после его смерти, до окончания эпохи Средневековья.
Удивительно, но оно сохранилось и в эпоху Возрождения, когда мировоззрение людей претерпело сильнейшие изменения. Земля и римская католическая церковь перестали быть центром мира. Процве тали науки и гуманизм, вдохновляя ученых и исследователей на новые открытия. Однако философия оставалась неизменной, в университетах по-прежнему преподавался томизм, а мир науки еще два стол етия жил по законам Аристотеля.
В этом колоссальном готическом строении, на которое было потрачено столько труда и гениальности, как ни на что другое, первые трещины начали появляться только в XVII веке. В 1637 году Декарт опубликовал «Рассуждение о методе». В своем трактате он поставил под вопрос все принятые ранее условности и пришел к основе, на которой на чал строить свою философию. Такой основой стало его знаменитое изречение «Cogito, ergo sum» - «Мыслю, следовательно, существую». Фома с Аристотелем навсегда остались в прошлом.
Из произведений Фомы Аквинского
Знаменитое доказательство бытия Бога как «перводвигателя»:
«Первый же и самый очевидный путь тот, который берется из движения. Ведь достоверно и установлено чувством, что нечто движется в этом мире. Все же, что движется, приводится в движение чем-то другим. Ведь что-либо движется только вследствие того, что оно находится в потенциальности относительно того, к чему оно движется; движет же нечто вследствие того, что оно актуально. Ибо «приводить в движение» есть не что иное, как выводить нечто из потенциальнос ти в актуальность; из потенциальности же в актуальность ничто не может быть выведено иначе, нежели благодаря чему-то сущему актуально. Так актуально теплое, например огонь, делает дерево, которое потенциально теплое, актуально теплым, и, тем самым, приводит его в движение и изменяет его. Однако невозможно, чтобы то же самое было бы одновременно актуальным и потенциальным в отношении одного и того же, - но только в отношении различного; ведь актуально теплое не может быть одновременно потенциально теплым, но оно вместе с тем потенциально холодное. Следовательно, невозможно, чтобы нечто было движущим и движимым в отношении одного и того же и одним и тем же образом, или чтобы оно приводило в движение самое себя. Следовательно, все, что движется, должно приводиться в движение другим. Следовательно, если то, посредством чего [нечто] приводится в движение, также движется, то оно должно само приводиться в движение другим; и так же и о другом. Но этот процесс не может уходить в бесконечность; поскольку так не было бы ничего первично движущего; а вследствие этого и ничего движущего другое, поскольку вторичное движущее не движет иначе, как благодаря тому, что оно приводится в движение первично движущим, как, например, палка движет только благодаря тому, что приводится в движение рукой. Следовательно, необходимо прийти к чему-то первично движущему, которое ничем не приводится в движение, и все под этим разумеют Бога».
