Синтия Озик - Учеба

— Скобяные товары — вот чем я занимаюсь, — буркает Юна.

— Так я и думал. Ракеты. Античник нарекает их. Титан. Аполлон. Марс. Не надо, не говори о твоей последней придумке, слишком большая ответственность, мне это ни к чему. А как нарекли младенца?

— Кристина.

— Для боеголовки могли бы придумать что поинтереснее, верни-ка ты ее на склад. Словом, вези ее домой. Кристина явно простужена.

— Она кашляет, и глаза у нее иногда слезятся, — признает Юна.

— Твои друзья просто психи, их вязать надо, разве можно выгуливать ребенка в таком состоянии?

— Видишь ли, она ужасно кричит…

— Обычный недуг грудничков — infanta clamorata[29] — проходит при заключении в школьный каземат — кindergartenia absentia[30].

— …а ее отец пишет книгу.

— А-а. Бессмертие — вот что на кону. У Кристины меж тем заметны явные признаки смертности. Послушай, судя по всему, мне с тобой по пути. Ты куда идешь?

Мистер Органский провожает ее до дому, но Юна не приглашает его зайти. Объясняет, что это никак невозможно: Клемент работает.

— Ну а родитель женского пола?

— Изучает юриспруденцию.

— Выдающаяся семья.

— Вот именно, — пылко поддакивает Юна.

— И они ввели тебя в дом. Счастливица! — говорит мистер Органский.

— Знаю, — говорит Юна.

— Так вот, счастью твоему нет конца. Ты везучая. Гениальная семья ввела тебя в дом, но я, Органский, тот, кто не умеет спрягать, готов вывести тебя из дому — поразвлечься. Например, субботним вечером в кино, что скажешь? Скажи спасибо.

— Не могу, — говорит Юна. — Клемент и Мэри уходят. Мы давно договорились, они так заняты, что почти не выходят из дому, не могу же я им в этом отказать.

— Ах, так, — говорит мистер Органский. — Называй меня Борис. В таком случае мы немедля придумаем что-нибудь еще.

— А как же твоя любовница?

— Моя любовница?

— У тебя же была любовница.

— Разве я не сказал, что не умею спрягать? Я отрекаюсь и отступаюсь от всех предыдущих союзов, не обязуясь при этом не искать впредь союзов более успешных. А теперь слушай меня внимательно. Когда Клемент и Мэри будут иметь удовольствие познакомиться со мной?

— Видишь ли, вечерами они дома, но, как правило, работают…

— Мой визит преследует чисто медицинские цели. Я приду из-за Кристины.

Юна винится:

— Кристиной занимаюсь я. Если она заболела, это моя вина.

— Отлично. В таком случае, тебе необходимо присутствовать на моей лекции. Время — завтра вечером. Место — тесная квартира Клемента, Мэри, Кристины и Юны.

— Вечерами я работаю, — не сдается Юна.

— А-а. Ночные маневры скобяных товаров. Высшая степень секретности. Ничего не говори. Если правительство вынуждено скрывать недолеты ракет под покровом темноты, я не хочу ничего знать об их промахах.

— Да в «Вулворте» я работаю. — Юна теряет терпение.

— Благодарение Б-гу, ты всего лишь рядовой латинист. Taedium Woolworthiae[31], безобидная временная работа. Берусь тебя утешить. В виду того что я торжественно отступился и отрекся от прежнего образа жизни, предлагаю тебе взять на себя труд разработать мой сегодняшний образ жизни. Благодари свою счастливую звезду. Я предлагаю тебе стать моей любовницей на настоящий момент.

Юна прыснула. Точь-в-точь как Мэри.

— Надо думать, ты вносишь свою лепту в квартирную плату твоих друзей? — спрашивает мистер Органский. — Вноси лучше в мою. У меня попросторнее.

Чаймсам Борис решительно не нравится. Во-первых, он не считает, что Кристина — само совершенство. Напротив, он дает понять, что ей далеко до совершенства. Она плохо прибавляет в весе, говорит он, ей нужны витамины в каплях, у нее хрипы в легких. Пока он не удостоверится, говорит Борис, что Кристина пошла на поправку, он будет наведываться часто. Просит показать, где она спит.

— Комната слишком тесная, — гнет он свою линию. — Если кровать огорожена ширмой, чем прикажете ребенку дышать?

— Ширму поставили, чтобы Юне не быть на глазах, — огрызается Мэри.

— Уберите ее.

— Не возьму в толк, какой вред в куске пластика? — говорит Клемент.

— Не о ширме речь. Я о кровати говорю. Уберите кровать.

— Кровать Юнина.

— Ладно, положим, Юна может спать на диване, — говорит Мэри. — Ей не привыкать.

— Может быть, стоит спросить Юну: согласна ли она? — говорит Борис.

— Согласна, как не согласна.

— Она на все согласна.

Борис говорит:

— Такие люди обычно страшные зануды.

— Кстати говоря, так оно и есть, — говорит Мэри. — Я такой прилипалы, как Юна, еще не встречала.

Борис шлепает губами, в идее это должно изобразить сочувствие.

— Близости, как я понимаю, это мешает.

— А не слишком ли много вы себе позволяете? — говорит Мэри.

— К слову сказать, — встревает Клемент, — мешает и еще как: вечно путается под ногами.

— И с Кристиной неважно управляется, не умеет ее утихомирить.

— Что и говорить, это и впрямь помеха, — Борис величав, как и положено студенту-медику. — Она и готовит, надо полагать.

— Если это можно назвать готовкой. Режет колбасу. Открывает консервы.

— Взрослому человеку не положено спать рядом с ребенком. — Борис категоричен. — А она об этом не подумала. Она что, недоразвитая? Недаром и работа у нее соответственная — мелкие железяки и все такое прочее.

— Я бы не сказал, что она недоразвитая, — говорит Клемент. — Но и утверждать, что у Юны богатое воображение, я тоже не стал бы, а что скажешь ты, зайка? Ей как-никак дали Фулбрайтовскую стипендию.

— Уму непостижимо.

— Она ее прохлопала. По глупости, могла бы посмотреть Турцию.

— М-м. Интересно, — говорит Борис. — Мы с Турцией соседи. Я родом из Болгарии. Вдобавок она страшно худая. Вот и грудь у нее маленькая.

Вечером, когда Юна возвращается из своей скобяной секции на час позже обычного, Чаймсы поджидают ее в гостиной и заводят серьезный разговор.

— Ты не понимаешь, в чем суть. Послушай, Юна, сокровище мое, — говорит Клемент. — Этому парню что-то нужно, добра от него не жди. Не зря он пролез к нам, когда знал, что тебя не будет дома…

— Намеренно, — говорит Мэри. — За твоей спиной.

— Ты уводишь разговор в сторону, зайка. Это-то еще куда ни шло. Но не в том суть: он заявился, чтобы настроить нас против тебя. Вот, Юна, зачем он заявился. Вот в чем суть.

— Вот что ему было нужно — это же ясно как день, — говорит Мэри. — Не возьму в толк, что его побуждает так поступать.

— Ничего, — говорит Клемент. — В мире полно завистников. Видеть, что люди дружат, это им — нож острый, им бы только порушить чужую дружбу.

— Он Кристину и ту пытался против тебя настроить, — говорит Мэри. — Младенца, это же Б-г знает что такое. Он считает, что ты ее заражаешь. Говорит, что тебе нельзя спать с ней в одной комнате, мол, это нездорово.

— Разругал буквально все. И покуда не вынудил нас говорить о тебе гадости, не успокоился. Но не на тех напал.

— У него на лице написано, что он за тип, — говорит Мэри.

— Твою внешность и то хулил, — говорит Клемент. — Ему бы только принизить человека, знаю я таких. Эти медики, они Б-г знает что о себе мнят. Он сказал, что у тебя не хватает мозгов, где тебе ходить за больными. Но у нас никто не болен, с чего он взял.

— Если он будет продолжать в том же духе, он тебя так запугает, что ты и подойти к Кристине побоишься.

— А уж как он заносится, этот тип. Хочет во всем, что называется, взять верх.

— Держись от него подальше, — советует Мэри.

Юну удивляет, что они отзываются о Борисе, с которым едва познакомились, точка в точку как о Розали.

— Но я простилась с ним всего минут десять назад.

— С Борисом? — в один голос вопят Чаймсы.

— Когда я вышла из «Вулворта», он стоял у дверей.

— Ждал тебя? Не иначе как пошел к «Вулворту» прямо от нас.

— А нам ничего не сказал. Пройда, — замечает Мэри.

— Мы зашли в одно местечко, — поясняет Юна, — выпить кофе. Вернее, он — кофе, — поправляется она, — я — какао.

— Понимаешь? Понимаешь? — говорит Мэри.

— Ничего она не понимает, — говорит Клемент. — Юна, сокровище ты мое, разуй глаза: ты не видишь, что у тебя под носом. Он хочет все порушить. Точь-в-точь как Розали. Говорила тебе Розали, чтобы ты не селилась с нами? Говорила же? Не отрицай, мы всё знали, ничего другого от нее и не ждали. Ты ведь не жалеешь, что вошла с нами в долю?

— Конечно же нет. — Юна преисполнена благодарности, но мысли у нее, по правде говоря, путаются.

Уже первый час ночи, сегодня она продала шесть отверток, три секретных замка, висячий замок, две банки мебельной политуры, моток проволоки, тюбик автомобильной краски, велосипедную цепь, пару велосипедных зажимов, дюжину коробков чертежных кнопок и одну дверную ручку. Больше всего ей хочется лечь.