Ричи Достян - Руслан и Кутя
Так прошло еще несколько дней. Сергей Ильич решил оставить в покое и себя и Кутю: «Пусть пока будет все как есть, а там посмотрим». Только, уходя, он теперь прятал домашние туфли в шкаф, чтобы Кутька их не нагревал. Потом пришлось прятать и полотенце, потому что Кутька, не найдя что стеречь в отсутствие «хозяина», стаскивал со спинки кровати махровое полотенце на пол и клал на него лапы. Потом Кутя начал стаскивать на пол газеты — и это Сергей Ильич позволял, даже умилялся: какой отличный был бы сторож! Постепенно Кутя добивался всего, чего хотел. Иначе говоря, он стал вести себя как собственная собака Сергея Ильича, и тот не мог с этим ничего поделать. Не мог же Сергей Ильич запретить собаке охранять себя. А Кутя здорово это делал. Он сидел на пороге с таким видом, как будто за марлевой занавеской притаились враги его хозяина.
Если Сергей Ильич поднимался и выходил во двор, Кутя тоже поднимался и, шаг в шаг, выходил за ним.
Приглядываясь к нему, Сергей Ильич даже завидовал — до чего настойчивый у «товарища Кути» характер!
Однажды он так умолял своими скорбными глазами, что Сергей Ильич подчинился и взял его с собой гулять в парк.
Со стороны это выглядело странно: идет немолодой, солидный человек, а за ним, шагах в пяти, трусит тощий, забитого вида щенок — хвост угнан под живот, уши отведены назад и прижаты так, как будто пес в платочке. Сергей Ильич подзывает его, гладит, пытается подбодрить. Ничего не выходит — не умеет Кутька радоваться!
— Я ж тебя взял с собой, чего тебе еще надо?
Ничего ему не надо. Ему надо, чтобы Сергей Ильич был тут. А вот если его не будет— Кутька начнет страдать; это он здорово умеет.
Гулять этак ― впереди человек, а на большом расстоянии пес — смешно. Сергей Ильич сел на первую попавшуюся скамейку. Кутя — хоп! — прижался боком, морду положил на колено, поднял красивые уши и за свое — охранять!
— Отодвинься, друг, — просит Сергей Ильич, — жарко!
Но «друг» теснее прижимается к человеку, и человек терпит.
Однако не мог же Сергей Ильич повсюду брать его с собой. Чаще приходилось захлопывать калитку перед Кутькиной несчастной мордой. Но и это пес непонятным образом преодолевал.
Вот представьте себе — ушел Сергей Ильич из дому со всеми предосторожностями, долго озирался. Наконец, успокоившись, прибавил шагу, благополучно дошел до центра; переходя главную улицу, посмотрел, как полагается, сначала налево, потом направо… а там из-за большого лапчатого кактуса торчит знакомое ухо и выглядывает знакомый глаз — Кутька!..
Обозлился Сергей Ильич, зовет его к себе. Кутя сразу ― плюх на живот, и начинается долгое передвижение по-пластунски сквозь густые заросли газона; потом, змеясь по тротуару, он наконец доползает, своим нежным влажным носом стирает пыль с ботинка и сквозь зубы извиняется и скулит. Попробуйте в это время рассердиться на него!
Сергей Ильич не сердится — он начинает серьезно беспокоиться: что будет с Кутькои, когда он уедет в Ленинград?
Еще одно заставило Сергея Ильича призадуматься над тем, что Кутя не совсем обыкновенный пес. С тех пор как он сам нашел себе хозяина и стал вести себя как собственная собака Сергея Ильича, у Кутьки изменились отношения с братом Русланом. Кутя перестал бросаться навстречу ему, когда тот приходил, а приветствовал брата сдержанным постукиванием хвоста по полу. При этом он не двигался с места, даже головы не поднимал, а на морде было написано: «Ну, ты не очень-то, у меня тоже есть хозяин!»
И что еще интересно — Кутька даже играть перестал. У Сергея Ильича было такое впечатление, что пес не то повзрослел, не то постоянно озабочен какой-то большой думой.
ЧТО ЖЕ ТЕПЕРЬ БУДЕТ?
Неожиданно все разрешилось само собой: пришел почтальон и принес телеграмму — Сергея Ильича отзывали из отпуска по важному делу.
Пока он расписывался на квитанции, пока читал телеграмму, Кутя сидел тут же и, задрав нос, беспечно повиливал хвостом.
Почтальон, от нечего делать, смотрел добрыми глазами на щенка. Сергей Ильич поглядел на почтальона, потом на Кутю, опять на почтальона и, подойдя к нему поближе, тихо сказал:
— Хотите, я подарю вам этого щенка?
Почтальон развел руками.
Кутя, который всегда знал, когда о нем говорят, так усиленно мел хвостом по земле, что поднял пыль.
— Послушайте, — обрадовался Сергей Ильич новой идее, — вы ведь знаете в этом районе каждый двор, вы должны знать, кому нужна собака. Это же овчарка!
Почтальон лукаво улыбнулся.
— Сам не знаю, куда своих девать, восемь штук родилось — пудели… а поэтому, — он нагнулся и погладил Кутьку, — купите билетик?
— Какой билетик?
— Железнодорожный, детский, — недорого стоит
— Вы думаете, я бы не догадался?
— Так в чем же дело?
— Шестой этаж без лифта.
Теперь Сергей Ильич развел руками.
— А пес хо-о-роший, — улыбаясь, поддразнил его почтальон, — порода чистая.
Почтальон ушел. Кутя, танцуя, вел Сергея Ильича домой. Он веселился до тех пор, пока Сергей Ильич не выдвинул из-под кровати чемодан.
Конечно, щенок ничего не понял, но почему-то насторожился. Сел посреди комнаты и стал наблюдать.
И вот, по мере того как исчезали в чемодане вещи, Кутя все больше тревожился.
Он встал, подошел к кровати, понюхал пол в том месте, где лежали домашние туфли. Постоял, обернулся к Сергею Ильичу. Не дождавшись его взгляда, поплелся к стулу, на котором только что висела пижама, понюхал спинку стула, один раз взмахнул хвостом и побрел в самый дальний угол комнаты, сел там печальной пирамидкой и, не шевелясь, напряженным взглядом провожал каждое движение.
Сергей Ильич старался не смотреть на Кутю и не мог не смотреть. Он даже не мог находиться к нему спиной, чемодан переставил из-за этого!
— Ну, чего ты приуныл? — спросил он фальшиво бодрым голосом. — Поди сюда!
Кутя не шелохнулся. Дрогнули только шишечки над глазами.
«Ну, все, — подумал Сергей Ильич, — почувствовал! Теперь его уже не обманешь».
Руки у Сергея Ильича дрожали. Он заметил, что положил в чемодан ножницы Анны Павловны.
— Провались ты совсем! — закричал он. — В карман я тебя посажу, что ли? В цех с тобой потащусь?
Стало так тихо, как будто пес исчез. Он опустил голову, смотрел в пол и ждал. Он знал, что Сергей Ильич кричит на него. В страшной спешке покидав оставшиеся вещи в чемодан, Сергей Ильич снял его со стула.
Кутя встал и на согнутых подрагивающих лапах пошел через комнату. Приблизившись к своему «хозяину», он пригнулся еще ниже и на брюхе пополз к чемодану. Помедлил чуть, потом рывком вскочил, улегся на крышке чемодана, морду отвернул к стене.
— Вот несчастье!
В ответ Кутин хвост дважды стукнул по крышке.
— Не могу, понимаешь, не проси!
Кутя смелее застучал хвостом.
Сергею Ильичу надо было спешить на вокзал за билетом. Он присел перед чемоданом на корточки, попытался осторожно спихнуть щенка, и тогда Кутя заорал так, словно ему отдавили лапу.
— Черт знает что такой! — закричал Сергей Ильич, а сам присел на чемодан подле него.
Пес продолжал голосить, членораздельно выговаривая: «Ай-яй-яй, ай-яй-яй. .»
Растерявшийся Сергей Ильич втащил его к себе на колени, и только тогда Кутька замолчал, затих, уткнувшись носом в галстук.
Не было у Сергея Ильича в жизни более глупого положения.
Через открытое окно доносился обычный шум двора. Рыжая курица снесла яйцо и так кричала об этом, как будто до нее никто яиц не нес.
Сквозь гул проезжавшего мимо грузовика прорвался женский голос:
— Павловна, верните ступ-ку-у!
Кутя вздрогнул и закопошился на коленях. Сергей Ильич почувствовал, что пес дрожит и пытается забраться к нему под мышку. Кутя узнал голос своей хозяйки.
— Черта с два, — сказал вдруг громко Сергей Ильич, приподнял несчастную щенячью морду, повернул к себе и спросил его: — А слушаться меня будешь?
Окончательно сбитый с толку, пес боялся смотреть человеку в глаза. Он облизнул сухой от волнения нос и силился отвернуться. Пока он не мог решить, что все эти перемены означают, был начеку и, наверно, все время помнил про чемодан.
Сергей Ильич гладил его по спине, даже прощения просил. Бывает ведь так, что самые простые и естественные вещи не сразу приходят в голову. Куда уж проще было вспомнить или подумать, что на заводе у Сергея Ильича работает несколько тысяч человек. Да неужели уж не найдется один, кто возьмет такого отличного пса?! Наконец, его можно подарить охраннику, только спасибо скажет.
Сергей Ильич, держа Кутьку на коленях, приподнялся, вынул из кармана записную книжку, вырвал чистый листок и написал на нем:
«Уважаемая Анна Павловна. Я уехал. Вашего ничего не увез. Кутя всем вам кланяется».
Теперь надо было переждать, пока Анна Павловна уйдет со двора. Ждать пришлось порядочно. Сергей Ильич пытался развеселить Кутьку, спрашивал, где продаются ошейники, но бедный пес только жался к нему. Он вел себя, как человек, которого долго обманывали — и враги и друзья. Он хотел верить и не мог!
