Денис Куклин - Могилы героев. Книга первая
Бабка потопталась возле окон, отдернула занавески, недовольно побурчала над неприбранным столом и села на табурет.
- Померзнет нонче смородина,- сказала она.
"Дрянь-погода",- подумал про себя Гоцик.
- Клавка-штырь за чесноком ходила. Говорит, вся черника в цвету… Померзнет нонче черника.
На этот раз Гоцик ни о чем не подумал. Он слушал, как усиливается за окном ветер, и краем глаза видел, как весь этот смутный небесный кавардак пробивают сумасшедшие лучи солнца; и теплые, золотистые пятна от них ложатся на подоконники и скрипучие половицы, на клетчатое одеяло и его обессилевшие от пьянства руки.
- На работу бы тебе устроиться,- неуверенно произнесла Капа и замолчала надолго. Это была ее мечта, почти мечта о возведенном храме – пустить его по накатанной поколениями колее, чтобы не вставал он против законов людских.
Гоцик лежал бездумно. Плевал он на законы. Плевал он на все. Только одного ему хотелось сейчас – забыться и проснуться уже здоровым.
А бабка попеняла еще на судьбу. Потом еще что-то говорила, но так невнятно и торопливо, что Гоцик не разобрал ни одного слова и незаметно задремал под неуверенный лепет Капы, и проснулся уже в полдень.
На кухне бормотало радио. За окном было сумеречно и тихо. Небосвод затянуло сплошной грозовой пеленою. Этот свинцовый монолит прорезали ослепительные мимолетные вспышки. И с каждой вспышкой радио на кухне принималось трещать и по-стариковски кашлять. Гоцик с трудом сел на диване и мрачно оглядел комнату. Обоняние к нему вернулось. Сейчас он чувствовал, как тянет со всех сторон сивухой, хотя бабка еще утром убрала следы попойки. Он встал, покряхтывая разогнулся во весь свой почти двухметровый рост и уже самодовольно похлопал себя по тощей грудине и животу. Жизнь снова нравилась ему.
Воды в бачке оставалось на донышке. Гоцик неприязненно воззрился на жидкость сероватую от близости дна с какими-то подозрительными крошками. Выглянул в окно и, обозрев дымные небеса, решил, что за свежей водой сходит позже. Еще позлобствовал слегонца на бабку. Де, не могла, старая, за водичкой на ключик сбегать.
Из съестного в доме осталась банка кильки да черствая горбушка хлеба. Гоцик недовольно поводил носом над этими разносолами и вернулся к бачку. Безразмерной алюминиевой кружкой зачерпнул воды. И с первого же глотка его едва вывернуло. Гоцик вспомнил, как Костыль с вечера опрокинул свои полстакана в бачок, а потом кричал, что это не проблема, потому что у него "паленкой" полдвора заставлено.
- Чтоб тебя,- пробормотал Гоцик и выплеснул воду в форточку.
Он взял с плиты чайник. Снял крышку и осторожно понюхал под ней. Напившись, прихватил с кухни хлеб и консервы и ушел в комнату.
Его отец страдал эпилепсией. На сыне недуг не отразился, но сказать, что с головой у Гоцика было все в порядке, тоже нельзя. Своего отца он почти не вспоминал, хотя зла от него не видел. Впрочем, не видел и добра. Болезнь свою тот получил на производстве и был настолько подавлен ею, что порой сына не замечал вовсе. Мать Гоцика была женщиной здоровой, человеком сильного и жесткого характера. От нее добра он тоже не видел, но вспоминал мать все же чаще. Изредка думая о родителях, он ощущал угрызения почти потерянной совести. И понимал, что все в его жизни происходило осознанно – он всегда знал, на что идет, водкой заливая сожаления. И только память о родителях резала его очерствевшее сердце до душевной боли, до слез.
Гоцик отбросил книгу в сторону и вытер заслезившиеся глаза. Оказалось, что он не помнит ни слова из прочитанного. Какая все-таки сволочь этот Костыль, подумал он уже со злобой, таким дерьмом корешей поить! Ловчила хренов. Последний искренний друг… Еще немного и его сердце устанет гонять по жилам отравленную кровь. Мозг омертвеет и превратится в кашицу пшеничного цвета. А между темными провалами когда жизнь будет таиться и замирать, Костыль будет воображать, что из носа у него течет не мокрое, а этот воспаленный, убитый цистернами яда мозг. Страшно… Страшно что и Гоцика ждет тот же конец. Рано или поздно, но он его настигнет. И это будет хуже жизни и намного хуже смерти. Призрачный мир сумерек изломанный криком невыносимой боли. Волосы выпадут, а лицо станет звериной мордой; щеки зарастут светлой, жесткой щетиной…
- Когда же лето придет, мать твою?!- Злобно прохрипел Гоцик, глядя в потолок.
3. Принцип выбора.
- Еще одна,- Вахтанг посмотрел на Костырева так, что тот невольно поежился.
- Ну и ну,- пробормотал Олег.- Совсем народ рехнулся.
Он был первый день как после отпуска, но о деле Вахтанга уже был наслышан.
- Итого, четверо,- подытожил Вахтанг, протягивая ему конверт из плотной бумаги. Глаза у него были покрасневшие, голос раздраженный. На мгновение в нем даже почудился грузинский акцент. Большую часть ночи Гарибов провел на месте происшествия.
Олег вытряхнул из конверта акт дактилоскопической экспертизы и пачку свежих фотоснимков – зрелище жутковатое.
- Итак,- менторским голосом произнес Вахтанг.- Восемнадцатого мая мая девяносто пятого года в два часа тридцать две минуты ночи дежурным сорок седьмого отделения был получен сигнал от жильца, проживающего по адресу: Казарменный переулок, шестнадцать, квартира двадцать четыре. По словам очевидца, у соседки сверху раздавались подозрительный шум и еще что-то… Заметь, это "еще что-то" сосед убитой определить не смог. По указанному адресу прибыл наряд милиции. На звонки и устные требования открыть дверь, жилец тридцать первой квартиры Суханова Зоя Николаевна не отреагировала. В связи с чем был поднят комендант дома Шварц Анатолий Генрихович. В присутствии понятых путем подбора ключей и отмычек квартиру вскрыли. После обнаружения трупа Сухановой, наряд сделал сообщение по полной форме. На место происшествия в три пятьдесят четыре прибыла следственно-оперативная бригада, констатировавшая смерть Сухановой З.Н. от колото-резаной раны в области сердца.
- Все это интересно,- Олег выдвинул ящик стола и взял стопку чистой бумаги.- Но…
- К тебе это имеет непосредственное отношение,- Вахтанг скупо улыбнулся.- Воронцов включил тебя в мою группу.
Пока Вахтанг ходил по экспертным отделам, Олег сидел за столом, курил и читал материалы дела. Уже после второго эпизода стало ясно, что это работа серийного убийцы, коих расплодилось в эпоху буржуазных реформаций как червей в нужнике. В жилище жертвы убийца проникал беспрепятственно. По всем признакам на порог дома будущие жертвы впускали его добровольно. Во всех четырех случаях это были женщины пенсионного возраста. Но какой-либо связи, кроме преклонного возраста, между собой они не имели.
Олег нарисовал на листе бумаги окружность, таким образом обозначив город, и отметил места убийств крестиками. Но настроение у него было нерабочее. Он некоторое время пытался заставить себя думать о деле, но вскоре сдался и, глядя на свое художество, принялся насвистывать мотивчик модной песенки, преследовавший его с утра. Лист бумаги с воображаемым ареалом охоты свалившегося на его голову маньяка он в такт мелодии крутил в пальцах. "Целым был",- пол-оборота по часовой стрелке. "И был разбитым",- пол-оборота против часовой стрелки. Что-то ему все это напоминало. В голову некстати полезла разная чепуха, виденная в американских фильмах. Но эти легкие синие полосы ему что-то определенно напоминали…
Он неожиданно вздрогнул и резко выпрямился, положил схему перед собой. Осторожно, словно опасаясь вспугнуть озарение, взял ручку и также осторожно соединил противолежащие крестики.
- М-мать,- пробормотал, глядя на получившийся крест.- Где тут у нас?!- Он бросился к стенному шкафу, взял с верхней полки карту города и развернул ее на столе Вахтанга.
Грифельным карандашом отметил на карте места происшествий. По линейке отчеркнул две еле заметные полоски. Впечатление складывалось такое, словно он смотрел на самый старый район города через призму оптического прицела.
В этот момент в кабинете появился Вахтанг. Лицо у него было напряженное, злое. Олег закурил, присел на краешек стола и похлопал ладонью по карте.
- Что это ты на моем столе делаешь?- Недовольно осведомился Гарибов.
- Нашел.- Олег не спеша затянулся и выпустил несколько колечек дыма.- Кажется, я кое-что понял.
Когда Олег объяснил ему суть, Гарибов недовольно пробурчал, разглядывая пересечение линий на карте:
- Сколько же это квартир получается?
- Много,- лицо у Олега стало задумчивым.- Но скорей всего это не имеет существенного значения.
- Любопытно,- пробормотал Вахтанг.- Но если ты прав, следующая жертва тоже живет в нашем районе.
Принцип выбора, тем временем размышлял Олег, это единственная зацепка. Где и как он охотится? Ведь охота для хищника – всего лишь способ добычи. Интересно, за какими трофеями на самом деле охотится этот зверь?
