Джимми Баффетт - Соленый клочок суши
Капитан Кирк нашел Пунта-Маргариту в ходе своего первого плавания по коварному каналу. Он пробирался на юг к местам ловли креветок около Гондураса. Огибая западную оконечность Кубы, он попал в шторм и случайно наткнулся на пару рыбаков в маленькой лодке. Суденышко швыряло из стороны в сторону. Чудом ему удалось перебросить им линь, и не успели их втащить на борт «Карибской души», как лодка затонула.
После того как в окоченевших рыбаков влили достаточно кофе и шоколада, они рассказали, что живут в деревне Пунта-Маргарита. Кирк сказал, что слыхал о ней, но никогда не был там из-за окружавших ее предательских рифов. Рыбаки пообещали провести его через канал, если он отвезет их домой.
Они уже собирались пришвартоваться к острову, как на песчаную улицу вдоль берега вышла похоронная процессия. Жрец ненароком поднял глаза и, увидев на креветочном траулере спасенных рыбаков, начал тыкать в них пальцем и чуть с ума не сошел, болтая о каком-то чуде. Судя по всему, рыбаки прибыли домой в самый разгар собственных похорон.
Что ж, для жителей деревни капитан Кирк вернул этих мужчин из царства мертвых. Туземцы провозгласили его героем, он влюбился в это место и начал планировать свои операции по ловле креветок уже с острова. Скоро он сообразил, что заработает больше денег, поставляя на остров товары из Америки, чем выуживая креветок из океана. Он превратил свой корабль в грузовое судно и открыл регулярный рейс между Алабамой и Пунта-Маргаритой.
Когда туристический бум охватил прибрежные города к северу, хорошая дорога стала заканчиваться в Тулуме и Пунта-Маргарита вернулась к натуральному хозяйству. Местные жители были не против. Пусть деревня остается тем, чем была всегда – отдаленным поселением странной смеси детей пиратов, рыбаков-индейцев и случайно попавшего сюда гринго, капитана креветочного траулера.
По моему очень даже подходящее место для ковбоя, палубного матроса и коллекционера произведений искусства в одном лице, ударившегося в бега.
4. Мне снится сон про Колумба
Я лежал в своей каюте и читал. Уже наступила ночь, когда капитан Кирк попросил меня подняться в рулевую рубку и там, в красном сиянии компаса, объяснил мне несколько вещей. Он сказал, что совершал это плавание сотни раз, но ни один рейс не был похож на предыдущий. Дело в том, объяснил он, что на западной оконечности Кубы суша круто уходит вниз, образуя гигантскую впадину больше шести тысяч футов глубиной. В этой впадине старина Гольфстрим изгибается и толкает одно из мощнейших течений на Земле вокруг Флориды, вдоль восточного побережья, через Атлантику. Выдыхается оно только у побережья Ирландии, хотя даже там благодаря остаткам теплой тропической воды еще могут расти пальмы.
По краям течения сила движущейся воды, вихри и противотечения в компании опасных рифов у самых берегов могут в мгновение ока превратить тихие воды в сущий кошмар. При хорошем раскладе мы пересечем пролив ночью, сказал капитан Кирк. Погода нам благоволила, но, как всякий мудрый моряк, он предупредил:
– Я все сказал. Просто помни, Талли, что мы в море и в один миг все может полететь к черту.
В ту ночь мне снился Колумб. Он стоял в своей каюте на «Санта-Марии». Передним на столе из красного дерева были расстелены карты. Он взглянул на меня и сказал: «Помни, Талли, главное – не паниковать, и все будет хорошо».
Восходящее солнце принесло с собой ясный день – как по заказу для нашей переправы. Наскоро позавтракав яичницей-болтуньей и жареной рыбой-ворчуном, капитан Кирк вставил в магнитофон собственноручно записанный сборник «Лучшие хиты Малых Антильских островов» (так он его называл). Подняли якорь, Джеймс Тейлор[20] запел о пьяном сне капитана Джима, и наше судно отправилось к полуострову Юкатан. Старый форт остался далеко позади, но мои тревоги потерять из виду сушу рассеялись как дым.
Это был восхитительный день. Я тренировался сращивать тросы, больше узнал об искусстве навигации, учился читать карту. Вахту у штурвала я отбыл с гораздо большей уверенностью, чем в свой первый день на «Карибской душе».
Перед обедом мы подцепили на крючок здоровенную рыбу-ваху, втащили ее на борт, разрезали на куски и пообедали сэндвичами с жареной рыбой и кубинскими булочками, которыми запаслись в panaderia[21] на Ки-Уэст.
Незадолго до заката я вылез из гамака, ополоснулся пресной водой из шланга, потом смыл соль с Мистера Твена. Моя вахта длилась с шести до полуночи, и я горел желанием поскорее взяться за дело. И тут я заметил капитана Кирка. Он смотрел на юг – на крошечные, едва различимые вспышки слева по носу.
– Надо за этим присматривать, – сказал он, не отрывая взгляда от горизонта.
– За чем? – не понял я.
– Может статься, сегодня вечером ты впервые вкусишь настоящего шторма, Талли.
– Вы же вроде говорили, что будет ясно.
– Говорил. Но боги, похоже, передумали.
– И что мне делать? – спросил я.
– Живи и учись.
По-моему, больше всего на свете люди боятся темноты – она лишает нас преимущества. В темноте нам приходится полагаться на инстинкты выживания, но у человеческих особей они давненько не в чести. Бушующее море швыряет корабль из стороны в сторону, ночь черна как смоль. Вот тут и понимаешь, что изобразил святую покровительницу молний, скорее всего, именно моряк.
Когда я положил руки на потертые деревянные рукояти штурвала в первый раз, капитан Кирк дал мне простой совет: «Рулевой может править, но судно обычно само знает, куда ему идти. Оно больше похоже на лошадь, чем на пикап. Просто отпусти поводья».
Я обожаю вести корабль. Это ни с чем не сравнимое удовольствие. Ветер, волны и борьба судна с этими стихиями обостряет все чувства разом. Все предыдущие дни светило солнце, а по воде бежала легкая зыбь, и все, что требовалось, – лишь слегка направлять «Карибскую душу». Но в ту ночь у побережья Кубы все изменилось.
Я больше не был расположен неспешно ехать на Мистере Твене, время от времени легонько натягивая поводья. Я мчался верхом на четырехтонном зебу, мертвой хваткой вцепившись в веревку.
Слабое мерцание на южном горизонте превратилось в длинные яркие вспышки молнии. В долю секунду они соединяли океан с похожим на гигантскую наковальню облаком, таившим в себе необузданную энергию.
Шторм настиг нас к закату. Капитан Кирк приказал мне оставаться у штурвала, а сам с остальной командой приступил к борьбе со стихией на передовой – процедуре рутинной, за одним исключением: на палубе была лошадь.
Мистера Твена переместили подальше от такелажа на корму, где он мог бы благополучно перестоять шторм. Он сохранял спокойствие и, казалось, был подготовлен к шторму куда лучше меня.
Я стоял в рулевой рубке и поглядывал то на компас впереди, то на вспышки молнии с левого траверза, то на изображение святой Барбары позади.
Наконец шторм добрался и до нас. Он был и ужасающим и бодрящим одновременно. Раньше, дома, мне уже приходилось мчаться сквозь бураны и убегать от торнадо, но буря в океане – дело совсем другое. К моему удивлению, капитан Кирк просто уселся у меня за спиной и разрешил мне вести судно и дальше.
– Держись против волны, Талли, и все будет хорошо.
– Вы точно не хотите взять штурвал? – повторил я несколько раз.
– Нет, у тебя отлично получается. Все уляжется примерно через полчаса. Это просто маленький грозовой фронт.
Хотя капитан и разрешил мне вести судно, он постоянно сверялся с картой, спутниковой системой навигации и радаром. Ему не пришлось напоминать, что наша первоочередная забота – разумеется, безопасность судна. Но ко всему прочему мы вовсе не хотели, чтобы нас занесло в кубинские воды. Несмотря на успокаивающий голос капитана Кирка, меня осаждали видения судна на рифе, столкновения с мчащимся китом и полуночной встречи с кубинским патрулем.
Внезапно все это перестало казаться такой уж ерундой. Не могу сказать, что было сначала: взрыв, а потом искрящаяся электрическая дуга, выстрелившая из темного неба к аутригерам, или наоборот, но испугался я не на шутку.
Вспышка слепящего света – и я оказался в мире Рэя Чарльза.[22] Правда, штурвал я не выпустил. Душа еще не успела вернуться из пяток, чтобы помочь мне заорать «ПОМОГИТЕ!», как луч фонаря осветил компас.
– Близко. Но пока что мимо, – спокойно произнес капитан Кирк. Он быстро приладил эластичный ремешок фонаря мне на голову и направил луч на компас. – Лево руля на десять градусов. Держись этого курса, пока я не вернусь. Мне надо кое-что проверить. Кстати, чем ты кормишь свою скотину? Никогда не слыхал о лошади, которая бы не боялась молнии. Чем бы ты ее ни кормил, мне бы это тоже не помешало.
Как обычно Мистер Твен намного опережал меня в спокойствии, хладнокровии и невозмутимости.
– Система навигации не работает, – сказал я.
– Это я и собираюсь проверить, а пока у нас остался один компас. Правда, до появления электричества ничего кроме него и не было. Чудно, да? Без электричества, конечно, никуда, но хлопот с ним не оберешься. Просто держись этого курса, пока я не вернусь. Кстати, не мешало бы помолиться святой покровительнице молний.
