Olga Koreneva - У ночи длинная тень. Экстремальный роман
- А я и так… - Юлька и без приглашения пила чай, в темпе ела булочку, сырок…
- А то ты худенькая. Он откармливает. Добрый.
- Гм… - Виктор поперхнулся чаем. И тут же расхохотался. – Ну, Светка!
- Ха-ха, - хохотнула на всякий случай и Юлька.
Света ревниво следила, чтобы Виктор сам успел поесть толком, а то все подкладывает девушкам, угощает Юльку яблоками… Ишь, галантный!
- В каком часу летишь? – спросила озабоченно.
- А надолго, Виктор Палыч? – вмешалась Юлька.
- Секрет, ребята! Самолет в семь, но, может, еще другим рейсом полечу.
- А с коньячком как же?
- Как приеду, Юля, железно! Спрыснем благополучное возвращение…
- Дождешься от вас, - жеманилась Юлька. – Все вы только обещаете…
Света вышла сполоснуть под краном чашки и блюдца. Ей стало обидно… «Железно, Юля!» А при чем тут Юля? И вообще, все внимание Юльке, угощает, пошучивает. А та – знай хрустит яблоками, да на стуле вертится, туда-сюда, со своими бедрами… Вот сейчас вернусь, - решила Света, - дам ей понять!.. Почему так паршиво на душе?.. Да нет, не в Юльке дело. Но почему же – так плохо? Что случилось?
У двери в отдел слонялся паренек в куртке. Тот самый. Светка сразу узнала его по радостно растаращенным глазам, нескладной походке.
- А я… - начал он. – А меня…
- А тебя зовут Слава, - перебила его Светка. – Как же, помню.
- Ага, - подтвердил он.
Он топтался около двери, не спешил уходить.
- Ну, вот и свиделись, - сказала она. – Заходи! – И открыла дверь.
Парень вступил в комнату.
- Привет! – сказал всем сразу.
Опустил ворот куртки, пригладил на лобастой голове волосы. Повернулся к Свете.
- Ты здесь работаешь?
Света продолжала прибираться на столе и лишь кивнула на все помещение – мол, смотри, знакомься. Слава ступал осторожно, как по залу музея. Обошел столы сотрудников. Уставился на один из счетно-вычислительных приборов на столе у Виктора. Хотел было потрогать… Виктор кому-то звонил в этот миг и мельком взглянул на парня.
- А ты где сидишь? А это зачем?.. – спрашивал тот у Светы.
Юлька прыснула вдруг и вскочила со стула.
- Вон за тем столиком, - ответила Света. – А это, брат, такие аппаратцы, - она стрельнула глазом в сторону Виктора. – Вы их, небось, не проходили в ПТУ.
- Спасибо, Свет, за чай!.. Пока, петушок! – крикнула в дверях Юлька и скрылась.
Из коридора донеся ее хохот.
- А это портативная модель ЭВМ, Слава! – пояснила Света, водя парня за собой по отделу.
- Да это я знаю, - Слава взял прибор в руки, повертел, поставил на место. – А как он работает?
- Знаешь, а спрашиваешь, как работает, - вмешался Виктор. – Плохо, видать, знаешь.
- Ну да… - согласился Слава.
Света включила прибор.
- При помощи этой штуковины, - поясняла она, входя в роль экскурсовода, - мы подбиваем сметы расходов…
- Чего подбиваете?
- Сметы. Не притворяйся… А впрочем, - задумчиво протянула она, - могу тебе все объяснить по порядку. Мы обязаны помогать ученикам. Виктор, не помешаем тебе? Мы тихо. Садись, Слава, вот сюда. Шапку не держи на коленях, а повесь… Так, молодец. И слушай…
- Может, в другое время, а? – Виктор поднял голову. – Тут не ликбез.
- Это шефская помощь, Виктор, - поправила его Света. – Слава комсомолец.
- Да не слушай ты его, - мирно пробурчал Слава.
Он уселся рядом, плечо к плечу, с ней.
- Ну, давай насчет сметы…
Света снова включила прибор, показала ученику пробитую точками ленту и разграфленные листы с колонками шестизначных цифр.
- Шестизначные… - вздохнул парень. – Это все деньги?
Она стала объяснять. Парень слушал сосредоточенно, но все время смотрел на нее, не сводил с нее круглых глаз…
- Давай-ка, молодой человек, шагай, - вдруг бросил из своего угла Виктор. – У нас дела сегодня.
Света поднялась. Как раз быстро прошел мимо двери шеф. За ним вышел и Виктор.
- Ладно, Славик, в другой раз, - сказала Света. – У нас действительно дела. Ну, пока!
- Я зайду еще, ладно? Извините, если чего…
Парень поднялся, потоптался еще намного у двери, глядя на Свету, взял с вешалки шапку, вышел.
- Уф, - вздохнула она, присела устало на свой стул. Ей хотелось плакать. Все-таки ее задел окрик Виктора.
«Парнишка тут не при чем. Это он на меня злится. Но за что?.. А кто он такой, вообще говоря, сам-то? Какой он?»
Какая-то совсем новая мысль, даже не мысль – ощущение чего-то главного, самого нужного сейчас ее душе – вдруг охватило Свету, и надо было это срочно выяснить в себе, додумать…
Но додумать не удалось… Виктор вышел от шефа – пошел к столу молча, глядя в пол. И она сразу поняла, что он вышел другим: злым, озабоченным. Это она уже знала, когда он вот такой: с виду спокоен, сосредоточен, губы сжаты, лишь насвистывает что-то – значит, плохи дела, что-то стряслось. Обижен, рассержен, жди беды.
Рывком снял трубку, крутанул диск несколько раз…
- Кокетничаем с молокососами? – не глядя на Свету, бросил издали. - А сводку и телеграммы мне, что ли, разносить? С утра лежат.
- Виктор, я вообще в таком тоне… Уж от тебя я не ожидала…
- Хватит! – взорвался он. – Сейчас не до этого. Оставим личное, все эти трынди-брынди, Шуры-муры…
- Шуры-муры?! – поразилась Света.
- Вот именно! Бутербродики там, бутылочки, Юлечки, Славики… А знаешь, что сейчас на юге? Я вот лечу через десять минут, а ты тут… тут…
- Виктор!
- Только расстраиваешь!
- Ах, тебя все по головке гладить? Ты сам груб со мной!
- Я груб? Это ты!.. Ты!.. Неизвестно почему взъелась…
- Ну и ладно! И пусть! – Света метнулась у двери. Слезы душили ее. – И лети, куда хочешь! Знать тебя больше не хочу!
Скорее, скорее – в коридор, чтоб не увидел ее слез.
Он хлопнул дверью. Ушел. Так и не позвонил, кому надо. Впрочем, какую-то папку все же захватил с собой. Видимо, пошел по делу…
Света ходила по коридору, не могла успокоиться… Да, видно, там на юге действительно очень уж сложные дела. Впервые она видела Виктора таким взвинченным и резким. И, наверное, зря все же она так дурачилась с этим юнцом, сердила Виктора… В такое время!
Она кусала губы, проклинала себя, мысленно просила прощенья у Виктора, чувствуя невыносимую нежность к нему, досаду и боль одновременно. Что делать, как теперь подкатить к нему, как все уладить? А ведь она все время, с самого начала вела себя как дура, спорила, дразнила, вызывала на ревность, темперамент не давал ей покоя, чувства шли вперехлест, слишком уж много разных эмоций вызывал в ней Векшин. С того самого момента, как он обратил на нее внимание, все и началось. Она постепенно влюблялась в него, и не признавалась себе в этом. И вот теперь кляла себя за все. Она любит его бешено, безумно, запредельно! А он, любит ли он, или просто увлекся, у него ведь много было увлечений, и все прошли… Как выглядит она в его глазах? Иногда она вела себя дико – то спорит по каждому поводу, то закармливает завтраками и ланчами на работе, то вдруг вспылит, обидится, и вдруг превращение - сама рассудительность и четкость... С ней что-то происходит, когда он рядом. И даже – когда она просто думает о нем. Ее буквально штормит. А как это выглядит со стороны, да еще в его глазах, и представить себе трудно!
В дверь заглянул шофер Костя, дядечка средних лет, прямо в пальто и добротном меховом малахае, который он никогда не снимал, даже часами просиживая в помещении, «намек на боевую готовность номер один», как говорила зоркая Зинаида… Шофер справился, где Виктор Павлович, подождал немного, ушел. Потом, судя по всему, Виктор уехал – домой и сразу в аэропорт.
Конец дня прошел у Светы как в тумане, все валилось из рук. Вечером уходила с головной болью. Уже не помнила, как вышла на улицу, втиснулась в переполненный трамвай. Знобило, а лицо пылало. На миг представилось, что она уже в общежитии, хлопочет у стола, наливает зеленый чай себе и соседке по комнате Наташе.
- А этот ваш обычай наверняка из-за дефицита воды возник, - говорит Наташа, глядя на Светины манипуляции с фаянсовым чайничком и пиалой. – Твои предки сперва ополаскивали чаем чашку, а потом его снова наливали и пили. Экономный расход жидкости.
- Ну, ты уж совсем, - смеется Света. – Вовсе нет. Это чтобы чай быстрее и крепче заварился, и поменьше чаинок в пиалу попадало. Кстати, такой обычай - не только у нас, но и в Сибири. Да-да, у нас была практикантка из Омска…
Свежая заварка терпка, хороша. Света показывает подругам, как у них по-местному плов едят: берут щепотью, обжигая пальцы – и в рот, заедая холодным хрустким салатом из блюда рядом. Плов, жирный и острый, дымится на огромном блюде, алея уложенными – поверх пластов баранины, лука и риса – сочными дольками помидора. Ай, хорош плов! Во рту горит – аж пот прошибает, и Свете видятся яркие, как фотовспышка, дни Саратана, самые знойные июньские - июльские деньки, когда температура в тени под сорок и резкие тени перехлестывают землю. А вот и праздничные дни Рамазана, вернее, предпраздничные, она с мамой в бурлящем потоке базара, на лотках дыни, яблоки, виноград, груда ярких ковров громоздится возле чайханы, продают лагман, а мама крепко держит маленькую Марджанку на руках…
