Дуровъ - Все схвачено
Легат еще раз оглядел руины.
– И где здесь что?
– Он знает, – сказал Диггер.
А Бур чуть улыбнулся и кивнул: мол, я знаю все, но не могу сказать, top secret. Закинул рюкзачище за одно плечо, пошел к останкам гостиницы, Диггер тоже рюкзак надел, но – на оба плеча, послабее Бура был. А Легат шел следом налегке и смутно ощущал собственную неполноценность. И впрямь не его полянка – в сиюминутном смысле. Ну и вообще. Третьим лишним он себя ощущал, хотя с чего бы? Эти двое хороших парней ради него, никому из них на хрен не нужного третьего, временем жертвуют, какую-то диггерскую тайну раскрыть готовы, а он в данном мероприятии – не ведущий, а ведомый. Куда скажут, туда и пойдет. Непривычно. Но сам ведь напросился. И вообще: почему он размяк? Обычная ситуация: он сказал – они делают. Чего непривычного?..
И все ж не убедил себя, послевкусие осталось.
А Бур встал у какой-то дыры в бетонной плите перекрытия, вынул из кармана смятый кусок плотной бумаги – то ли огрызок старого ватмана, то ли обоев, развернул его. Легат сбоку заглянул: какой-то план какого-то сооружения, но нарисованный от руки карандашом, причем рука эта чертила план явно в очень неудобных условиях: курица – лапой. А Бур курицу понимал, водил по листу толстым указательным пальцем, что-то неслышно бурчал под нос, долго водил.
Диггер считал процесс естественным, прислонился рюкзаком к обломку бетонной стены – или что это прежде было? – насвистывал, как ни странно, мотивчик старой хорошей песни про Столицу, где «утро красит нежным цветом стены Крепости родной», ни о чем пустом не думал, ждал решения. Главным был не он. Главным был Бур. И Легат опять на миг ощутил неполноценность, невольно позавидовав де-факто близкому сейчас от него Командиру (всего-то Площадь перейти), который всегда и везде был полноценным и в дурные сомнения не впадал. На то он и Командир.
– Туда, – наконец-то разродился Бур.
И показал пальцем направление.
Они довольно долго и нелегко преодолевали останки гостиницы: реальность, как думал Легат, не слишком совпадала с ее карандашной копией. Может, так и было, но в итоге минут через десять преодоления полосы препятствий Бур встал башней у очередного ржавого люка в бетоне и объявил:
– Здесь.
Диггер проворно развязал рюкзак, достал маленький ломик с плоским и, очевидно, острым концом, подцепил край люка, ухватил рукой и откинул люк. Внизу было черно и страшно.
– Готовы? – спросил Бур. – Тут прыгать придется. Умеете?..
Ответа не ждал, снял рюкзак, положил у люка и полез вниз. Сначала лег на пузо и спустил ноги в дыру. Потом перенес груз тела на руки, потом повис на кистях, вдруг разжал их и с уханьем исчез.
– Ты как там? – Диггер наклонился над дырой.
– Живой, – гулко донеслось снизу. – Здесь невысоко прыгать. Метр от силы. Рюкзак сбрось…
Диггер скинул рюкзак в дыру.
– Спускайся следующим, – сказал Легату Диггер. – Я прикрою.
Как в атаку, в разведку, в бой, подумал Легат, но возражать не стал, да и страха не было.
Он так же, как и Бур, спустил вниз ноги, полежал на пузе, повисел на руках и прыгнул в черноту, которая уже была малость размыта лучом фонаря Бура. Высота оказалась малой: человеческий рост плюс метр с копейками, не более. Зажег свой фонарик, повел луч по сторонам: обломки бетона, обломки железа, обломки чего-то деревянного, обломки, короче. Ну и засохшие со временем останки человеческих экскрементов.
– А что здесь было? – спросил у Бура.
– Откуда я знаю? Подвальный этаж, наверно. Строителя спроси.
Строитель оказался самым умным. Он сначала спустил в дыру хорошую веревку, видимо, приторочив ее за что-то наверху, неторопливо спустился по ней, никуда не прыгая, и третий луч зажил в подземелье.
Три луча во тьме – это красиво. Даже когда ничего толком не видно, если не считать толстого слоя пыли повсюду. Первая фраза – это в Легате на миг проснулся писатель, то есть романтик по духу. Вторая – это писателя пристукнул чиновник, которому правда и есть матка.
Чиновник и нужный ему вопрос тут же задал:
– А ты что, первый раз здесь?
– Ясный болт, – понятно ответил Бур.
– А как же метро?
– До него еще дойти надо.
– А дорога?
– Вон она. – Бур протянул по бетонному полу луч, утонувший во тьме метров через двадцать.
– Откуда знаешь? Если не был…
– Варяг все объяснил. Несложно. Дойдем, если завалов не будет.
– А куда мы должны пойти? Ну, в смысле, в какое примерно место под Столицей?
Бур задумался или сделал вид, что думает. Скорее – вид. Легат знал, что Бур знал. Точка.
И прав оказался.
– По моим прикидкам – где-то у Реки в районе Центропарка. Так и Варяг говорил.
– А когда этот Варяг здесь лазил?
– Года два-три как. Еще Гумбольдт был.
Оп-па! Еще одна ниточка и – опять к неизвестному герою «Лолиты».
– Значит, года два-три назад, – грустно утвердил Легат. – Получается, что он нашел метро, когда гостиница еще была.
– Не получается, – опроверг домысел Бур. – Ее уже рушили почем зря.
– А ты что, Гумбольдта знал? – удивился Диггер.
– Так, шапочно… – ушел от прямого ответа Легат. – Гдето с кем-то когда-то. У меня вообще знакомых – два Китая.
– Ага, значит, мы – в одном из них, – усмехнулся Диггер. Сказал Буру: – Веди, брат-китаец. Хорошо бы до ночи вернуться.
– Обратно по веревке? – с некоей тоской полюбопытствовал Легат.
Не любил он канатолазания со школы.
– По ней, – подтвердил Бур. – В другой раз, если он случится, стремянку притараню…
Идти было трудно, но не весело. И как в итоге отметил для себя Легат, диггерство – занятие для мазохистов. Тяжко, темно, мокро, местами – больно. В любом случае он имел право на подобное мнение, ибо сам прошел, пролез, а где-то и прополз под любимой Столицей ровно три часа тридцать семь минут, секунды мало пунктуальный Бур не отметил.
– Сколько мы прошли, кто-нибудь знает? – полюбопытствовал Легат, когда они в итоге сели, а точнее, свалились на какие-то гнилые доски в конце подковообразного тоннеля, похожего как раз на тоннель метро, но только раза в три меньше в диаметре.
Говорить было, как ни странно, в удовольствие. Это после трех с лишним часов молчания.
– Километра четыре, – ответил Бур. – Ну, может, четыре с лихом.
– Так мало? – удивился Легат.
Он-то лично прошел не менее двадцати. Или даже тридцати.
– А что ты хотел? – тоже удивился Диггер. – «Прошли» здесь не канает. Шли мы реально – ну, километра полтора. А остальные – на карачках, согнувшись в три погибели, ползком. Дорогу ж не знаем… – Он пошарил в своем рюкзаке и достал термос. – Надо подкрепиться.
– Водку не буду, – быстро сказал Легат.
– А кто предлагает? Это отварчик один хитрый. Безалкогольный, но зверский по силе. Бур знает. Мне один чмур на Северах рецепт подарил. Волшебная штука! Мертвого на ноги ставит…
Господи, и этот про Севера!..
Налил полную крышку-стаканчик, протянул Легату.
– На! Первым будешь.
– А если умру? – Легат осторожно принял стаканчик, понюхал: пахло чем-то тухлым.
– Умрешь – похороним, – равнодушно сообщил Диггер. – Пей, Начальник. Мы ж с Буром не террористы, – да, Бур? – мы на Власть не покушаемся, – и заржал, как будто не было этих мучительных километров, как будто он из ресторана с утра так и не вылезал.
И Бур типа хмыкнул.
Легат вздохнул глубоко и выпил отварчик. Залпом. И не умер.
– А что? – сказал он, чтоб что-то сказать. – И вправду…
Чуял легкое жжение в пищеводе – как после скверной водки, но вроде в голове яснее стало. Или показалось?
А Диггер отнял стаканчик, налил Буру, потом себе, а за это время Легат отчетливо понял, что четыре километра ползком и на коленках – так, фигня, можно и дальше двигаться, силы есть, а ума – не занимать стать. Просто замечательный отвар, крайне нужный в жизни любого первопроходца, а кем еще, спрашивается, был Легат?
– Обалдеть, – сказал он. – Спиши слова.
– Секрет, – ответил Диггер, тоже явно оживший. – Но готов к поставкам товара.
– А исходные материалы?
– Все тебе скажи, властолюбец. Попросишь – сварю. Мы, бизнесмены, секретными сведениями не торгуем. Не то что ваш брат-чиновник.
– У меня нет брата… – начал было Легат, но осекся.
Смешно, конечно, все это сопли и слюни, но сейчас он был уверен, что два брата у него есть. Вот они. Бок о бок. Или отварчик имел побочное действие: вызывал сентиментальность. А чувство это Легат не любил. Бежал его всю жизнь. И сейчас тормознул вовремя.
– Ну ладно, ну дошли мы, – он вернулся к главной теме, – а где метро?
Доселе молчавший Бур ответил кратко:
– За углом.
И показал рукой.
Все же не угол это был, если точно, а плавный поворот тоннеля вправо. Но придираться к словам Легат не собирался.
– Чего ж мы сидим? Пошли…
– А и то верно, – согласился Бур, – часики тикают…
Встали – силы и впрямь вернулись! – потопали, завернули вправо вместе с тоннелем, легко прошли метров пятьдесят и уперлись в стальные, некогда выкрашенные в какой-то цвет, но сейчас потерявшие его, ржавые ворота. Или двери – раз тоннель пешеходный. Такие арочные, как в старых замках. Крепкие, судя по всему, двери, на совесть деланные в далеких сороковых – пятидесятых, наверняка – тяжелые, массивные, вон – ни малой щели даже нигде не видно, пригнаны на века. А на дверях – сквозь ржавчину, сквозь грязь, пыль и (чего там еще?) ну, конечно, сквозь время, просматривалось местами красное, а в целом грязно-серое крыло и чуть выше – край маленькой птичьей головки. Одной. Вторая исчезла под грязью.
