Дуглас Коупленд - Игрок 1. Что с нами будет?
У Рейчел была очень странная манера речи. Люк подумал, что ее речь не похожа ни на внутренний голос, ни на нормальную человеческую беседу. Она говорила почти как роботизированный автоответчик в «Объединенных авиалиниях»: Вы позвонили в отдел контроля качества компании «Объединенные авиалинии». К сожалению, в данный момент все операторы заняты. Время ожидания до ответа оператора может составить… семьдесят пять минут. Одновременно Люк думал о темных секретах своих прихожан — или, вернее, бывших прихожан; пора начинать думать о них в прошедшем времени, — и о членах своей семьи, и о том, как они исковеркали друг другу жизнь. Он думал о своих друзьях, об их семьях, обо всех их непрестанных семейных скандалах и все больше и больше склонялся к мысли, что каждый человек на этой земле — кипящий котел скверны и грязи. Потом Люк на миг мысленно отключился и вновь поднял глаза на телеэкран: ТРИ ПАССАЖИРА АВТОБУСА РАНЕНЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ ДТП. ТАРИФЫ НА ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ ПОВЫШАЮТСЯ НА 1,5 ПРОЦЕНТА. ВСТРЕЧА ОПЕК ГРОЗИТ ПОРОДИТЬ КОНФЛИКТ. В мире столько бессмыслицы, зла и скверны — даже в каждом отдельно взятом человеке! — а в новостях сообщают, что ТРИ ПАССАЖИРА АВТОБУСА РАНЕНЫ В РЕЗУЛЬТАТЕ ДТП?
Люк посмотрел на Рейчел:
— Да. Я больше не верю в Бога.
— Хорошо. А почему?
— Потому что однажды утром я увидел, как зевнул воробей.
— Зевнул, в смысле — как человек? Когда хочет спать?
— Да.
Рейчел
Рейчел сидит за плохоньким компьютером в коктейль-баре при отеле в аэропорту. Стены бара отделаны красным пластиком. Рейчел подумывает о том, чтобы уйти, но все-таки остается. Потому что она здесь не просто так. Она выполняет задачу, которую поставила себе еще зимой, когда случайно подслушала разговор родителей на кухне.
Отец сказал матери:
— Боже, какая напрасная трата человеческой жизни!
— Рэй, не надо так говорить. Необходимо что-то придумать, чтобы она стала встречаться с людьми. Может, она с кем-нибудь познакомится. С каким-нибудь молодым человеком.
— И что потом? Выйдет замуж и обретет счастье в семейной жизни?
— Рэй, зачем ты вообще завел этот разговор?
— Потому что мы никогда об этом не говорили. Ни внуков. Ни зятя. Вообще ничего. Только робот, который вкалывает в гараже по восемнадцать часов в сутки. И это, похоже, уже навсегда. У нее нет чувства юмора. В медицинском, научном, клиническом смысле: нет чувства юмора. И уж если на то пошло, и иронии тоже. И умения сочувствовать, и каких-либо эмоциональных привязанностей… ничего…
— Знаешь, я даже рада, что мы об этом заговорили. Думаешь, замужество ей поможет? Думаешь, если она родит, все изменится к лучшему?
— Да, если честно. Именно так я и думаю. Она ни с кем даже не целовалась. И наверное, уже и не поцелуется. Господи, как это грустно.
— Прекрати!
Невольно подслушав этот разговор, Рейчел определила себе цель жизни: родить ребенка и таким образом доказать свою состоятельность и полезность в качестве человеческого существа. Деторождение видится ей глубоко человеческим делом, и ей бы хотелось попробовать быть человеком. Она не совсем понимает, почему ей было отказано в способности быть человеком, но теперь она видит способ, как это исправить.
Взрослея, она старалась сделать себя человеком. Она попыталась узнать, чем человек отличается от всех остальных живых существ, но выяснила только то, что лишь у людей есть искусство и музыка — слоны рисуют картины красками, но это все-таки не считается. Только люди рассказывают анекдоты и готовят еду. И только у людей есть табу на инцест и похоронные ритуалы. Музыку Рейчел не любит и не понимает, потому что это всего лишь звуки, наборы звуков; она не понимает искусство, для нее это всего лишь мазня и каракули, не сочетающиеся с фотографическим отображением реальности; юмор тоже ей непонятен, непонятна самая концепция смешного — Рейчел лишь наблюдает, как люди смеются, то есть издают странные, неприятные звуки наподобие ослиного рева, когда слышат что-то, что называют «смешным» (обычно после потребления алкоголя). Но, поскольку Рейчел занимается разведением белых лабораторных мышей, она точно знает, что табу на инцест генетически оправдано и полезно, так что она целиком и полностью за табу. И похоронные ритуалы — это умный, целесообразный подход, потому что тела мертвых людей возвращаются обратно в землю и таким образом приносят пользу природе.
Рейчел очень серьезно подходит к задаче определения уникальных человеческих качеств. И она не считает, что наличие высоких технологий может служить отличительным признаком человека: сложная деятельность человека, например, обогащение урана — по сути, всего лишь затейливый способ добычи тепла и производства оружия. Необходимость согреться, желание драться — ничего специфически человеческого в этом нет. Если подумать, то расщепление атомов на кварки и лептоны при всей высокой технологичности процесса есть не более чем производство невообразимо крошечных и дорогостоящих строительных кирпичиков, а из кирпичей строят дома, а птицы вьют гнезда — и что в этом особенного? Раньше Рейчел считала, что попытки установить контакт с внеземным разумом можно считать проявлением уникального человеческого поведения, но ведь такие попытки на самом деле мало чем отличаются от поведения волчонка, спрятавшегося в кустах у поляны, где горит костер, и надеющегося, что эти странные двуногие существа пригласят его к себе и дадут вкусного. Но музыка, искусство и юмор? Рейчел приходится принять на веру, что все это действительно свойственно людям.
Рейчел знает, что не соответствует этому миру. Совершенно к нему не подходит. В детстве у нее были большие деревянные цифры с шероховатой поверхностью — развивающая игрушка для обучения счету. У других детей не было таких тактильно-зернистых цифр, а у нее были, и Рейчел знала, что ее нейротипичные одноклассники ее недолюбливали, считали странной и вообще больной на голову. Еще Рейчел помнит, что она могла целыми днями вообще ничего не есть, потому что еда на столе была не той температуры, или не того цвета, или не так разложена на тарелке; и это было неправильно. А потом Рейчел открыла для себя компьютерные игры, в которые можно играть одному. Впервые в жизни она нашла что-то такое, что ей подходит: двухмерное, толерантное, безоценочное, четко определенное пространство, в котором не было неправильно подогретой еды, тошнотворных цветных рисунков и обижавших ее одноклассников. Там, в этом пространстве, оживал ее аватар, Игрок 1. В отличие от самой Рейчел Игрок 1 имеет исчерпывающее представление о мире и времени. Жизнь Игрока 1 — это скорее живописное полотно, нежели повествование. Игрок 1 сразу все понимает и может по собственной воле менять времена: прошлое, настоящее и будущее. Игрок 1 абсолютно свободен; идеальная программа на идеальном «железе». Это пространство внутри игры — единственное место в мире, где Игрок 1 (за неимением других вариантов миров) ощущает себя нормальным.
Еще Рейчел знает, что она «красивая». Это так называется, «красивая», но она не имеет понятия, что это такое. До семи лет она вообще не могла смотреться в зеркало: сразу же начинала кричать от страха. Если ей показывали несколько фотографий с изображениями разных людей, среди которых была и ее собственная фотография, она с трудом находила себя, а бывало, что и не находила вовсе. Но Рейчел знает, что из-за ее «красоты» люди относятся к ней иначе: не так, как они относились бы к ней, не будь у нее данного качества. Отец говорит, что ее красота — это ее трагедия, что бы ни значила эта «трагедия». Рейчел не понимает, что это такое. Наверное, трагедия — это когда все хорошо, а потом вдруг становится плохо. Трагедия — это напрасная трата человеческой жизни.
Но Рейчел докажет, что она не напрасно растрачивает свою жизнь. Например, она уже доказала, что умеет одеться стильно — как нормальная человеческая женщина. Она прочитала в журнале, что у каждой женщины непременно должно быть маленькое черное платье и что все женщины любят одежду от Шанель; так что она взяла все свои деньги, заработанные на разведении лабораторных мышей, поехала в центр, в бутик «Шанель», и купила маленькое черное платье и туфли за 3400 долларов, то есть за столько, сколько она получила бы за 8200 мышей. Рейчел зашла и в салон красоты, к косметологу. Попросила, чтобы ей подобрали макияж с «полным преображением», потому что она где-то слышала, что женщины любят ходить к косметологу — и что женщину, которая следит за своей внешностью, мужчины считают особенно привлекательной. А потом, высчитав наиболее подходящий день менструального цикла, она оделась и сделала макияж, как нормальная — плодовитая и соблазнительная — человеческая женщина, села в такси и поехала в коктейль-бар рядом с аэропортом, потому что читала в интернет-чатах, что это именно то место, куда люди ходят искать партнеров, чтобы перепихнуться. Словом «перепихнуться» люди обозначают одноразовый, без всяких последующих обязательств и чаще всего не ведущий к зачатию половой акт. В аэропортах у людей, как правило, наблюдаются сбои в ощущении собственной личности, отчего их поведение меняется, и они позволяют себе многие вольности, в частности — сексуальные эксперименты, которые они никогда бы себе не позволили в обычной жизни.
