Ольга Лукас - Бульон терзаний
Владимир и Дина вошли в прохладное помещение киностудии и с любопытством стали оглядываться по сторонам. Дети и родители сидели, стояли, о чем-то перешептывались, кто-то уже рыдал и бился на полу в конвульсиях. Дина побежала записываться на прослушивание, а Владимир нашел в углу свободное место, прислонился к стене, достал из сумки книгу и стал читать. Высокая девушка в джинсах, помощник режиссера, пробегая мимо, остановилась, посмотрела на него внимательно и спросила, умеет ли он играть на гитаре. «Умею!» – хмуро ответил Владимир. «А ну-ка, пошли, сыграешь». «Сейчас, погодите, у меня тут дела», – сказал он.
Нашел Дину, усадил на жесткий стул, выкрашенный в серый цвет, и велел ждать его здесь и никуда не отлучаться, кроме как на прослушивание. Девушка в джинсах торопила, но он пошел за ней только тогда, когда убедился, что Дина все поняла. Очень ему нужны проблемы с ее мамашей.
Владимира отвели в полупустую светлую комнату, где сидели какие-то веселые взрослые. Он не думал, что в этот момент решается его судьба, вообще был занят какими-то своими мыслями. Еще тревожился о Дине: если с ней что-то случится, приедет визгливая мамина подруга и начнет орать на повышенных тонах. От этого ора хочется навсегда спрятаться под бабушкину кровать.
– Как тебя зовут? – спросил кто-то из взрослых.
– Виленин Владимир.
– Какое идеологически правильное имя.
– Да и фамилия.
Киношники засмеялись – но без злобы и как над равным.
Девушка в джинсах принесла гитару.
Все еще думая о крикливой Дининой мамаше, Владимир взял инструмент, неторопливо подстроил. Сыграл весь нехитрый свой репертуар.
Потом его попросили пройтись по комнате и что-то сказать. Он сказал – хмуро и неохотно. Взрослые засмеялись.
– Как с него писали.
После этого девушка в джинсах отвела его в маленькую каморку, где Владимира несколько раз сфотографировали в разных ракурсах. Затем записала его телефон, имя-отчество мамы и папы и наконец-то отпустила к Дине. Дину тем временем уже прослушали, телефон тоже взяли, но фотографировать не стали.
На следующий день была контрольная по физике, к которой Владимир не подготовился, без предупреждения отключили воду во всем доме, бабушка подвернула ногу, возвращаясь из сберкассы. Телефонного звонка в доме не ждали, и, когда он раздался, никто не хотел снимать трубку, опасаясь плохих новостей. Послали к телефону Владимира. Он вышел в темный коридор, храбро сказал «Алло!», как взрослый. И узнал, что его взяли на главную роль в фильме «Разные».
Это была картина из жизни старшеклассников. Главных героев было четверо: Дима, лидер самодеятельного ансамбля (Владимир), его друг Тарас, простоватый, но добрый парень (Стакан), Зина, девочка из очень обеспеченной семьи, и Коля – комсомольский лидер, оказавшийся не очень-то хорошим человеком. Сейчас бы сказали, что фильм стал лидером проката. Все девочки, от восьми до восемнадцати, разделились на два лагеря. Одни любили «темненького», то есть Владимира, другие – «светленького», исполнителя роли комсомольского лидера. Парни все поголовно любили красавицу Зину, похожую на заграничную принцессу. Добродушного увальня Тараса любили только бабушки.
На съемках Владимир и Стакан сдружились – они были ровесниками, и оба попали в кино случайно. Стакан вообще сам никуда не ходил, к ним пришли в школу и выбрали его, хоть директриса и намекала, что Токарев – второгодник и двоечник, чудом избежавший ПТУ, и в кино надо снимать других ребят, более способных. «Другие у нас уже есть!» – весело сказали киношники, и судьба Стакана решилась.
Фильм «Разные» показывал правду дня сегодняшнего без морализаторства, поэтому школьники конца семидесятых – начала восьмидесятых пересматривали его по десять, двадцать раз. Но реалии изменились: современные ровесники Димы, Тараса, Зины и Коли слыхом не слыхивали об этом фильме, а если случайно им доводилось его увидеть, то они не находили в нем ничего близкого.
После выхода картины на все экраны страны Владимира, Стакана и других героев начали узнавать на улицах. Конечно, вскоре появились новые кумиры, и «Разных» постепенно забыли. Да ребята и сами не хотели всю жизнь быть «тем самым школьным ансамблем», были уверены – впереди ждут новые вершины.
Стакан не строил особенных планов на будущее, думал после школы послужить в армии, а потом уж разобраться, к чему лежит душа, но невероятный триумф «Разных» все изменил, и он понял, что быть актером – его призвание, а армия подождет. Владимир, на которого обрушилось основное бремя славы, жил в последний школьный год как пьяный: ему казалось, что он вот-вот проснется, и все будет по-старому. Излишнее внимание тяготило его, интриги девчонок свели бы его с ума, если бы строгая одноклассница, с которой они в младших классах сидели за одной партой, не взяла над ним шефство. После выпускного она призналась ему в любви, и они убежали от всех и целовались в чужих дворах, но дальше этого дело не зашло. Родители строгой одноклассницы нашли для нее выгодную партию.
Владимир все еще мечтал о геологоразведке, но Стакан подговорил его поступать в театральное училище. Оба попали на курс, который вел их будущий главный режиссер – Капитан.
Они остались друзьями, несмотря на то что работали бок о бок: слишком были разные типажи, и никогда между ними не было конкуренции за ту или иную роль. Нередко, когда Владимир и Стакан вдвоем выходили на сцену, у них случались гениальные озарения и импровизации: будто проскакивала между ними искра, а удачные реплики словно приходили свыше.
Через два года после сценического дебюта Владимира (его уже прозвали тогда «Ильич с припевом») и Степана (который еще не стал Стаканом) в труппе появился третьекурсник Алеша Полозов. Капитан пригласил его в труппу – спасать сказку.
Для более-менее спокойного творческого существования очень было желательно иметь в репертуаре идеологический спектакль и спектакль для детей. Незадолго до появления Полозова скоропостижно скончался главный (без припева) Ильич театра, бессменно игравший в Среднем Камерном вождя мировой революции с 1970-го – года столетия Ленина. Он же играл старика в детской музыкальной сказке по мотивам «Золотой рыбки». Сказка заканчивалась тем, что старик и старуха волшебством Золотой рыбки переносились в СССР, где у них вместо разбитого корыта появлялось новое, хорошее, и своим честным трудом они могли жить-поживать и добра наживать.
Запасного артиста на роль Ленина в Среднем камерном не было – все наперечет. Ленинский спектакль сняли. Сняли и «Золотую рыбку». От идеологии удалось отделаться очень революционным прочтением пьесы «На дне». Владимир играл там Ваську Пепла, Стакан – Сатина. Обласкала их тогда критика. А для детей своими силами написали пьесу «Три брата и Кощей». Делали постановку в свободное от основных репетиций время, особенно не старались, но получилось легко и весело. Этот спектакль идет до сих пор, только название поменялось – «Витязи Лукоморья, или Трое против зла». Трех братьев играли Стакан, Владимир и Леха. Стакан был братом смелым, но ленивым. Владимир – трудолюбивым, но осторожным. А Леха – ну, понятно, он был младшим и оказался лучшим. Его и пригласили-то только потому, что вид у него был очень положительный и немного блаженный, как и подобает младшему брату в русских сказках. «В своих рядах таких орлов не вырастили, – сетовал Капитан. – А потому что пьете как свиньи. А орлы не пьют как свиньи. Они как орлы пьют. Разгоню вас. Уйду от вас в ТЮЗ!»
Роль Кощея предложили заслуженному старцу. Думали – он откажется. Нет, согласился. И до сих пор играет этого Кощея. Состав братьев сменился раз пять, двое уже умерли. А Кощей словно законсервировался. Его не спрашивают про возраст – неудобно. Девяносто точно есть. Приходит Кощей, как тень Кощеева, просачивается в гримерку – все боятся, что он тяжести картонной короны не выдержит, и стоят у дверей, готовые ринуться на помощь. Но Кощей выходит – и посохом об пол стучит, и бровями седыми грозно поводит. Страх, да и только. А после спектакля снова – тихой тенью – на улицу. Там поджидает его на автомобиле кто-нибудь из внуков или правнуков. Владимир как-то разговорился с одной симпатичной правнучкой, студенткой и спортсменкой. У них там в семействе Кощеевом целый список дежурств, кому и в какой день дедушку везти в театр или в больницу на капельницу.
– В чем секрет твоего долголетия, а? – пытала Кощея Баба-яга еще в прошлом веке.
– Яиц не ем. Иголку в руки не беру, сам никогда ничего не зашиваю, – прошелестел в ответ долгожитель, и было непонятно – шутит он, всерьез говорит или еще не вышел из образа.
Впервые увидев Алешу Полозова, заслуженный старец осмотрел его внимательно со всех сторон, как статую, и молвил: «Средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак».
Парень замер на месте – от обиды, но больше от удивления: впервые так близко увидел живую легенду, с которой скоро выйдет на одну сцену, – и вот какой получил диагноз. «Средний – это я, – легонько пихнул его локтем Владимир и, указывая на Стакана, добавил: – А это наш старший. А дедушка впал в маразм еще до нашего рождения». «Вы же „Разные“, – узнал Алеша, – вы в жизни совсем как в фильме». «Мы – разные. Но сейчас станем одинаковыми. Третьим будешь?» – спросил Стакан и выразительно хлопнул себя по внутреннему карману. Парень согласился быть третьим. И очень скоро стал в их тройке первым. А потом и в театре. Поначалу-то Леху всерьез не воспринимали, думали: дитя, совсем дитя, третий курс. Но потом выяснилось, что перед тем, как поступить в театральное училище, дитя два года отучилось на физмате, играло в студенческом театре, где его случайно увидел Капитан и позвал к себе.
