Михаил Бочкарев - Москва-Поднебесная, или Твоя стена - твое сознание
Старуха, кстати говоря, была пассажиркой самолета, которым в последний раз в своей жизни управлял Иващенко. Выяснилось что она родная сестра Семеныча. Что потеряли они друг друга еще детьми в осажденном фашистами Ленинграде. Что род их оказывается именитый и прославленный, имеющий в корнях своих самого графа Суворова, и очень, очень богатый, а они единственные наследники немыслимого состояния. Семеныч, с пьяных глаз, поначалу порывался старуху выгнать, подозревая ее в родственной связи с Сатаной, но Иващенко вернул того в реальность стаканом портвейна. За наследством во Францию, где оно их и поджидало, они отправились втроем. Там на берегу Луары их встретил родовой замок Годар Турье, собственная винодельня и земельные угодья в шестьдесят акров. За какой-нибудь год Семеныч из затрапезного алкоголика, превратился в заправского богача — владельца крупнейшей компании экспортирующей лучшие сорта французских вин по всему миру. Пить он, к всеобщему удивлению, бросил и только порой, вечерами сидя у камина, позволял себе бокал «Божоле» смакуя его с дымом гаванской сигары. Иващенко же начал служить при наследниках делоуправителем с окладом пятьсот тысяч евро в год. Позже выяснилось, что потомкам Суворова, причитается еще и особняк в центре Санкт-Петербурга. Об этом гласили документы найденные Семенычем в подвале доставшегося по наследству замка. Но правительство России, не смотря на всю серьезность и достоверность бумаг, особняк законным владельцам не вернуло, а только выплатило скромную компенсацию, в размере двадцати миллионов рублей…
Доставленный в психиатрическую клинику имени Кащенко трестоуправитель Берг, был обследован одним из лучших специалистов в области психических расстройств и навязчивых состояний Верешковским и ему был выдан диагноз. Паранойя на почве устойчивого бреда. Ивану Афанасьевичу прописали аминазин и тазепам и поместили в палату № 18 отделения интенсивной терапии, где он познакомился с пациентом Афронием Мартиросяном. Знакомство произошло вот как. Напичканный медикаментами Берг, лежал на своей койке, с выражением лица кота обожравшегося сметаны, и смотрел в потолок, размышляя про себя, о скрытой сущности собак. Он выделял две основные группы, которые называл условно; шавки-кусачие и породистые-наглые, и пять дополнительных — сволочные, слюнявые, мордастые, пятнистые и говорящие. Пса посетившего его кабинет Берг относил к группе породисто-наглых мордасто-пятнистых говорящих. Правда дополнительная категория сволочные, ему тоже подходила. И это мучило бывшего начальника очень сильно. Краешком сознания он понимал, что его система не охватывает всей сущности собачьей, и даже не упорядочивает ее, а наоборот запутывает еще больше. И это обстоятельство еще более яростно подливало масла в огонь тревоги бывшего трестоуправителя. Впрочем, у Ивана Афанасьевича было неоспоримое спасение от тягостных мыслей.
— «Мне то он все равно не страшен. Я в домике!» — размышлял про себя Берг, и топорщил густые усы на облупившийся побелкой потолок.
Тут он заметил, что сосед его, бритый наголо тип, с пивным животиком и лицом клерка получившего удвоенную премию под новый год, завис над кроватью в позе лотоса. Однако это обстоятельство ничуть Ивана Афанасьевича не смутило.
— Простите, — приподнялся он на подушке, обратившись к балансирующему в воздухе соседу — вы в собачках разбираетесь?
— Да, — умиротворенно ответил тот.
— Намедни со мной удивительная история приключилась… — начал Берг, но левитирующий его тут же прервал.
— Знаю.
— Вот как? Тогда ответьте, что же это он тоже выходит Берг? — потребовал бывший трестоуправитель.
— Берг, — подтвердил сосед, — Сын Цербера.
— Кого-кого, простите?
— Цербера. Трехголового пса. Сурового стража врат в потусторонний мир, — ответствовал похожий на клерка.
— А вы откуда это знаете? Вас, как зовут?
— Сейчас Афроний, а раньше меня знали как Будду.
Иван Афанасьевич на секунду задумался.
— Будда, это который бог что ли китайский?
— Точно! — подтвердил сосед.
— А что же вы здесь? Вам бы надо на небеса, — удивился бывший начальник, поглаживая обритый череп, на котором еще недавно плотно сидела папаха густых волос.
— Я отошел от дел и теперь постигаю гармонию. А это место способствует созерцанию и углублению, как никакое другое в мире!
Берг в ответ кивнул.
— Да. Согласен, — и задумавшись тревожно добавил, — Но собаку эту нужно изловить и проверить… вдруг она бешенная?.. — тут он зевнул, и его неумолимо потянуло в сон. Спал он крепко, видя себя в сновидении кучером тройки запряженной огромной трехголовой псиной. Он несся по снежной равнине к восходящему солнцу и залихватски свистел. Сон был для Ивана Афанасьевича крайне приятным…
После Берг вел множество бесед с удивительным соседом, из которых узнал, что вся вселенная, устроена в точности так же как сознание любого человека, и что тот мир, в котором он непосредственно живет, создан именно его соседом — Савелием Мартиросяном или, проще говоря, Буддой. В доказательство сосед показал ему свою электроэнцефалограмму мозга, но Берг в ней ничего не понял и решил верить, умеющему летать над кроватью, на слово. Спустя два месяца, Ивана Афанасьевича отпустили домой, назначив ему амбулаторное лечение, во избежание рецидивов. Берг и правда пошел на поправку, и собак уже почти не боялся, но главное — лечение навсегда искоренило в нем специфическую особенность путать людей, а если он вдруг сомневался в том кто пред ним стоит, то всегда теперь первым делом, вежливо осведомлялся у гражданина кто он такой будет, и с каким вопросом обращается.
В строительный бизнес он уже не вернулся. Бывший трестовладелец был достаточно обеспечен финансово и на эти деньги, вдруг ни с того ни с сего, по какому то внутреннему наитию, выкупил пришедший в негодность бассейн, на северо-западе Москвы, где принялся разводить рыб лососевых пород. По началу бизнес не складывался и Берг чуть не обернулся банкротом. Рыба дохла, даже не успевая вырасти в половозрелых особей способных производить икру и никакие попытки изменить это, к положительным результатам не приводили. Но однажды, на пороге его дома возник человек, который представился посланником его старого больничного знакомого Афрония, и передал ему трехлитровую банку мальков, из которых в считанные дни выросло племя удивительных форелей и семг. С этого момента дела рыбозаводчика пошли в гору. Водоплавающие плодились и росли просто со сказочной быстротой. Берг еле успевал продукцию свою продавать. А уж икра компании «АйсБерг» как скромно назвал свое предприятие Иван Афанасьевич, пользовалась спросом прямо-таки колоссальным. Но самое интересное было в том, что у того, кто икру эту пробовал, душа становилась чище и ненависть к своим собратьям человекам, улетучивалась куда-то, почти совсем…
Зина, бывшая секретарша Берга, вышла замуж за директора мелкой тур-фирмы, и часто летала заграницу. Работать она больше не желала, а просто сидела на шее у своего благоверного, выклянчивая деньги себе на новые наряды. Муж, Зину любил, а потому деньги не сопротивляясь особо, давал. Через три года экс-секретарша разродилась сыном Лехой, и сильно растолстела, но заграничная страсть, в ее чернявой головке не утихла. Она объездила, чуть ли не весь мир. Когда сын Леха подрос, в одно из дней рождений матери, он осчастливил ее подарком — щенком далматинцем. Увидев кроху, Зина перепугалась жутко и слегла с температурой. Но все обошлось. И щенок прижился в новой семье и Зина хоть и растолстевше-подурневшая, все равно была любима супругом. А щенка, по причине совсем уж неясной, назвали — Берг. Он стал любимцем в доме…
Будучи в теплоходном круизе по Золотому кольцу России, уфолог Никромантов посетил город Суздаль, где теплоход «Николай Чернышевский» на котором он плыл в компании своих ученых коллег, остановился на два дня. Круизеров разместили в гостинице «Сокол» и обеспечили полной свободой действий. Ученые решили времени даром не терять. Напившись водки в местном ресторанчике «Комета» (благо давно минули те дни, когда от поглощения спиртосодержащих продуктов люди трансмутировали в свиней), исследователи инопланетных вмешательств в дела земные, затеяли долгий и нудный спор о происхождении жизни, в сотый раз доказывая друг другу каждый свою теорию.
Савелий, разгоряченный алкоголем, вдруг вспомнил о своем давнишнем контакте и с жаром поведал о случившимся с ним, ученому собранию. При этом Никромантов махал руками, был лилов как переспелый арбуз и безбожно врал, пририсовывая в повествование моменты которых в действительности не было совершенно. Например, факт того, что контакт состоялся во сне, Савелий Каримович бесшабашно опустил, сказав всего лишь, что дело было ночью. Вместо одного контактера в рассказе уфолога фигурировало целых три, и все они выглядели не иначе как гигантские муравьеподобные твари, трехметрового роста. Савелий божился, что контактеры из далекой галактики Омега-Сиганда, открыли ему истинный смысл существования землян, который, на самом деле, заключается в ассимиляции всех планет галактики населенных гуманоидами, людьми-клонами. По-правде сказать, Савелий толком ничего не помнил из разговора с младенцем-Загробулько, который и представителем иных цивилизаций вовсе то не был, а потому сочинял соль своего контакта на ходу.
