Галина Зарудная - Последнее желание
— Что еще за отлаженный мотоцикл? «Ява» что ли? «Ява» никогда не бывает отлаженой, — заметил тезка. — Или что у него там было?
— «Ява», да. Но он, говорят, довел ее до максимального совершенства.
— Яву? До совершенства, — засмеялся парень.
Валерия тоже засмеялась.
— Ага. Вы разве не тем же занимаетесь, не доводите свои байки до гоночных стандартов?
— Какие там стандарты? — тезка наморщил лоб. — Возимся с чем есть. Когда выходит что-то, когда нет. Если у всех один уровень, это можно условно назвать соревнованиями или гонками. Но склеить из «Явы» «Харлей» все равно не выйдет, будь ты хоть самим Хоттабычем. А что — расшибся?
— Расшибся.
— Что за история? Где такое было?
— Да вы все равно не знаете… Но тогда тоже никто предположить не мог, что с мотоциклом будет что-то не так.
— А откуда стало известно, что все дело в мотоцикле? — спросил тезка, скептично изучая брошенные перед ним карты.
— Так говорили после аварии… — ответила Валерия, с не меньшим вниманием изучая пасьянс. — Я не помню подробностей. Но с мотоциклом вышла лажа. Именно потому, что он его сам модифицировал.
— Ну так и флаг в руки, если взялся за дело ничего не смысля, — воскликнул парень, с разочарованной миной забирая целую кипу карт.
— С мастерами, — уточнила Лера.
— Увальни его мастера, значит!
— Самые лучшие.
— Что за вопросы такие? — удивился он. — То-то все знаешь, ходишь с такими вопросиками. Что еще скажешь?
— Скажу, что это глупо, смотреть на одну только масть, когда тебе вместо бубны чирву метят.
— Твою мать!
— Такой детский развод, — заметила Лера. — Как на это можно вестись? Ну хотя бы видно, что дальтонизмом никто не страдает.
— Падла, — с наигранным возмущением вскричал тезка, — давно он меня тасует?
— Да все время.
Ребята долго смеялись.
— Давай с нами, если такая прозорливая.
— Раздавайте, — согласилась Валерия.
— Ты тоже «Яву», что ли, хочешь? — спросил кто-то из компании.
— Я еще не знаю. Если ее так опасно переделывать…
— Смотря для чего…
— Вот именно!
— Как для чего? — фыркнула она. — Гонять!
— Гонять? А что значит для тебя «гонять»?
— Дак вот то и значит! Как для всех.
— Если сильно много денег у родителей, и они разрешают тебе вместо вышивания — гонять на байке, пускай что-то другое покупают. Ходи первой.
— Это потому Митя на свой мотоцикл говорит «Кобылка»? — улыбнулась Валерия, делая ход.
— А что, Митян разве не прав, разве не «Кобылка»? — засмеялись ребята.
— Вот у Фомы «Ласточка», — заметила она.
Они засмеялись еще громче.
— А у меня «Пегас»! — воскликнул тезка. — У Васюхи «Дура». Боб, у тебя чего там?
Бобом оказался парень весь в веснушках, на вид совсем еще школьник, тщательно следящий за карточной игрой.
— «Тазик», — ответил он со скукой.
— Для кого-то «Железный конь», видишь, а кому и «Тазик». Ну да, если «Чиж», так и знай, что тазик. А если «Урал», как у Васюхи, — так «Дура», или «Трактор», или «Корыто». Бывают еще «Мотыльки» и «Кузнечики», — парень совсем зашелся. — Фома молоток, он старается, и я верю, что у него действительно «Ласточка». А ты уже успела прозвище придумать? Как там говорят — сперва шлем, потом мотоцикл?
— Не знаю, — серьезно ответила Валерия. — У меня его еще нет. Может есть у кого-то свободный «Конек-горбунок», я бы одолжила покататься.
— Конек-горбунек? — хохотнул Грол, которого ее тезка называл Васюхой. — Это тебе, значит, подойдет «Тазик» Боба. Боб, одолжишь?
— Продам, — буркнул Боб.
— Но самый лучший мотоцикл, я слышала, у Глеба. Глеба знаете? — спросила она невзначай.
— Кто ж не знает Глеба! — чуть не в один голос заговорили ребята. — А с чего это он лучший? Почти та же «Ява», что у Фомы. Только Фома свой «Ласточкой» называет, а Глеб «Драконом»…
— Вот именно. Сколько консервную банку гайками не начиняй, она все равно консервной банкой останется, — прокомментировал Васюха-Грол.
— Ну, я б не стал «Яву» называть консервной банкой! Не суди по своему корыту, — присадил его тезка Валера.
— Но вот этого я и не могу понять, — заметила Лера. — Вы же сами постоянно только тем и заняты, что модифицируете…
— Ну да! Кто модифицирует, а кто ремонтирует. Сплошные эксперименты.
— Из-за таких экспериментов погиб тот парень, — сказала она.
— Да фиг его знает! Может, лопнула цепь, этого достаточно, чтобы нырнуть в асфальт. Да по большому счету и камушка на дороге бывает достаточно… Черт, я забираю! Малая, ты что, мухлюешь?
— Нет, просто играть умею, — ответила она с улыбкой.
— Да что там ломаться?
— Да нет, — впервые кто-то из парней резонно подытожил: — Разное давление на поршни — и готово… У него говоришь «Ява» была, двухцилиндровая?
— Кажется, да. Такая, как у вашего Глеба.
— Тогда вероятнее всего пролет именно в этом…
— Он мог заметить эту проблему до аварии? — спросила Лера.
— Вряд ли. Можно тысячу раз все проверить — и что-то все равно пропустить. У меня так с тормозными колодками было…
— Зачем тебе столько подробностей? Ты сама собираешься разбирать мотоцикл? — изумился тезка.
— Но ведь должна я знать, стоит мне его покупать или нет, — ответила она. — И нечего так на меня глазеть. Забыли про женщин-танкистов, про женщин-пилотов? И что такое ваша «Ява» в сравнении!
Музыка вот уже минут пять как стихла. Никто не спешил вставать и идти переставлять пластинку, пеняя друг на друга. Валерия заметила со смешком:
— Пластинки сегодня Фома переставляет?
— Хорошая идея, надо б ему свиснуть, — согласился тезка.
В этот момент она заметила и самого Фому. В темном рабочем халате, который в школе мальчики носили на уроках труда, с вымазанным копотью лицом, он неспеша вышел из тени гаража, прислонился к стене у входа позади ребят и подкурил сигарету.
Она продолжала болтать с компанией, словно бы не замечая его. Кто-то уже давно переставил пластинку. Снова рвал голосовые связки вокалист «Черного кофе» и визжали доведенные до экстаза гитары.
Фома докурил, не прекращая все это время пристально следить за ней, затем выбросил окурок и вернулся в гараж.
Игра закончилась, Лера встала из-за стола.
— Давай еще? — настаивал тезка. — Как так вышло, что тебе ни разу «дурака» не наваляли?
— Да вы ей поддавались, — возмутился Грол.
— Смирись, — усмехнулась Лера.
— Смотри какая! — не переставал изумляться тезка.
— Давай еще, — настаивали ребята.
— В следующий раз непременно, — пообещала она. — И, кстати, «Ария» все равно круче!
— Что?… Подожди, мы еще об этом потолкуем!…
Лера вошла в гараж. Фома энергично полировал мотоцикл тряпкой.
— Ты еще не утомился от своей «Ласточки»? — спросила она.
— Не настолько, похоже, как Боб от своего «Таза»!
— Не «Таза», — поправила она, — а «Тазика». Объективно, кстати. Это же вон тот старый ободранный мотоцикл?
— Я вижу, ты хорошо себя чувствуешь в нашей компании. Парни тобой просто очарованы. Надеюсь, ты получила все ответы на свои вопросы про Глеба, или еще осталась парочка для меня?
— Нет, не осталась, — ответила она после небольшой паузы. — Ты запретил мне говорить про гонки, забыл?
Фома швырнул тряпку на пол и пошел искать другую.
— Ну так ты получила ответы или нет? — Он громко двигал ящики с инструментами в углу гаража.
— Не знаю. Не уверена.
— Почему? Может, не те вопросы задавала?
— Может. А какие я, по-твоему, должна была задавать вопросы?
Фома нашел клок старой фланели, стряхнул с нее пыль, смочил какой-то жидкостью и вернулся к мотоциклу.
— Где живет, например. Где его гараж.
— Точно, — воскликнула она с наигранным воодушевлением. — Как же я не догадалась? Нужно пойти спросить.
— Пойди спроси.
— Спасибо за подсказку.
— Всегда пожалуйста!
— Слушай, я думала мы потусим. Но поскольку ты так усердно чистишь перышки своей «Ласточке», я, пожалуй, не стану тебе мешать.
— Да, ты вполне можешь потусить с ребятами, — ответил он, так и не обернувшись, продолжая усердно тереть раму. — Поговори с ними про «Арию». Расскажи им про новый альбом «Whitesnake».
— Ты прав, так и сделаю.
Она больше ничего не сказала. Вышла из гаража и махнула ребятам на прощание…
* * *Поздно вечером, ближе к полуночи, она позвонила ему домой. Трубку сняла его мать. Валерия поздоровалась, извинилась за поздний звонок и попросила Фому к телефону.
— Да, — сразу же услышала его сонный голос. — Я слушаю? — рявкнул он, не получив ответа. Лера преодолела невольную заминку и, наконец, приглушенно спросила:
— Фома, так ты поможешь мне участвовать в гонках?
— Это абсурд. Я уже говорил, — ответил он резко.
