Александр Зиновьев - Желтый дом. Том 2
Сталин
Время действия — перед мировой войной, место действия — заграница. Комната Ленина и Крупской. Кроме них присутствует Сталин. Сталин сидит у стола, в сапогах, курит трубку. Ленин бегает по комнате, жестикулирует, ругается. Крупская каждый раз морщится, говорит: «Володя, нельзя же так грубо!» Сталин каждый раз вынимает трубку изо рта и говорит: «В нашем мужском деле без грубостей нельзя!» Ленин каждый раз замирает на месте, поворачивается на каблуках на сто восемьдесят градусов и говорит: «Вот именно, дорогой товарищ! Революцию в белых перчатках не делают! Полностью с вами согласен, уважаемый... Простите, как ваше имя-отчество?..» Крупская смотрит в окно на хорошо одетых прохожих, на богатые витрины магазинов и прочие прелести западного образа жизни.
Крупская. Это поразительно! Целый час гляжу, и ни одного пьяного, никаких грубостей и непристойностей. Порядок. Володя, ты не прав. Не будут они тут никакую революцию делать. Она им тут совсем ни к чему. Они и без революции живут припеваючи. Революция нужна России, и начнется она именно там.
Ленин. Надюша, сколько раз я просил тебя не лезть в политику! Не женского ума это дело. Пока пролетариат Западной Европы не подымется на социалистическую революцию, русский мужик и пальцем не шевельнет. Именно мужик! Много ли у нас рабочих? Да и те суть вчерашние мужики или полумужики, еще не оторвавшиеся от деревни. А много ли у нас революционеров? На пальцах сосчитать можно. Да и те в основном болтуны.
Сталин. Вы правы, Учитель! Чем занимаются все эти Троцкие, Зиновьевы, Каменевы, Бухарины и прочие? Болтают, кропают статейки, шляются по кабакам.
Ленин. Нам нужна организация профессиональных революционеров, а не профессиональных болтунов. Дайте нам организацию революционеров, и мы перевернем Россию! И деньги нужны. Без денег никакую революцию не подготовишь. И тем более без денег не удержишь власть. Деньги! В первую очередь деньги! И еще раз деньги! Много денег!
Сталин. Дорогой Учитель! Организация людей Дела у нас будет. Можно сказать, она уже есть. Деньги, оружие и все прочее будет. Но... у меня условия.
Ленин. Превосходно, дорогой... Иосиф Виссарионович! Заранее согласен на все ваши условия!
Сталин. Я должен занять положение в партии, причем достаточно высокое и авторитетное. ЦК партии. Статьи в партийной печати...
Ленин. Считайте, что вы кооптированы в ЦК и в редколлегию газеты. Чем вы сейчас занимаетесь? Брошюру по национальному вопросу стряпаете? Ха-ха-ха! Бросьте этот вздор! Наши женщины сделают ее вам за неделю. Действуйте! Давайте обсудим чисто технические детали.
Ленин садится за стол. Сталин разворачивает план какого-то города. Они склоняются над планом, тихо разговаривают. Мелькают имена, даты, названия городов, стран, фирм. Крупская смотрит в окно и время от времени восклицает: «Поразительно! Ни одного пьяного! Зачем им революция?!» Часа через два Сталин уходит, отказавшись от чая и не попрощавшись с Крупской.
Крупская. Володя, это же типичный разбойник с большой дороги! Как ты можешь общаться с такими субъектами?! И кроме того, о нем упорно ходят слухи, будто он — агент охранки.
Ленин (задумчиво). А о ком тут не говорят, что он — агент охранки? И про меня тоже слухи подобные распускают. Ну и что? А если даже так, какое это имеет значение?! Ради революции я готов иметь дело хоть с самим начальником охранки. Это, по крайней мере, настоящее дело. Я думаю, что охранка не прочь кое в чем нам посодействовать. Эти кретины до сих пор считают самыми опасными врагами существующего строя не нас, а социалистов-революционеров. Пусть думают так, это нам на руку.
Крупская. Но у этого... армянина на уме грабежи да убийства!
Ленин. Это хорошо! Без этого революций не бывает Пусть эти бандиты послужат делу освобождения человечества. Когда революция закончится, мы очистим подошвы наших ног от этой грязи и смоем кровь с наших рук И войдем в светлое здание коммунизма без этой мерзости. А пока без них нельзя. Нам нужны боевые отряды оружие, каналы связи, конспиративные квартиры... Нужно подкупать одних, дискредитировать других, устранять третьих... И деньги. Много денег! Начинать надо с денег. Прошу тебя, поиграй мне что-нибудь из Бетховена!
Автор. Об этом разговоре мне потом рассказывал сам Сталин. Он при этом сообщил о выражениях, которые употреблял Ленин в этом разговоре. Но я не решился привести их тут — неприлично, да никто и не поверил бы в правдивость описания. Удивительная вещь — время. Оно проходит, и точное описание события начинает восприниматься как ложь, а самая невероятная ложь кажется наиболее правдоподобной.
Сталин (выйдя на улицу, говорит самому себе). Они смотрят на Нас как на неизбежное, но временное зло. О, наивные мечтатели! Это вы — неизбежное, но временное... пусть добро. Не добро, а зло есть основа бытия, ибо добро эфемерно, а зло весомо и устойчиво. Если революция победит, Мы будем решать, кто войдет в светлое здание коммунизма, а кто нет.
Измена
Становление советского гражданина начинается с измены. Получив письмо от МНС, Она похвасталась им близкой подружке. Конечно, под величайшим секретом. Подружка, поклявшись сохранить тайну, тут же рассказала двум другим, и они все вместе похихикали над Ней и МНС. Через пару дней о письме знал весь институт. Ее вызвали в комсомольское бюро и потребовали показать письмо. Ей сказали, чтобы Она не забывала, где Она работает, и что Ей потребуется характеристика для университета. Она поплакала, но письмо отдала.
После этого Она писем от Него больше не получала, хотя Он писал Ей почти каждый день. А Он не знал, что Она уже не получает его писем, и продолжал писать.
Второе письмо Ей
Нас будят петухи чуть свет.
Сопровождают любопытные собаки.
Девчонки местные кивают нам привет,
А парни местные грозят затеять драки.
В нас водкой дышат — «двину в морду, хошь?!».
Пол шелухой подсолнечной усеян.
И я испытываю радостную дрожь:
Мне чудится — жива еще Расея.
Маршрут Инженера
Студенты делятся впечатлениями о своих девчонках, которых они уже успели «сделать». Рассказывают они это в таких выражениях, что Старик не выдержал:
— Эй вы! Заткнитесь! И откуда только в людях берется такое стремление все опошлить и опаскудить?!
— Это наша национальная черта.
— А ты в нашем возрасте был лучше, что ли?
— Я в вашем возрасте сначала воевал, а потом сидел.
— К несчастью, у нас нет приятных фронтовых и тюремных воспоминаний.
— Я вас не утруждал своими фронтовыми и тюремными воспоминаниями, хотя следовало бы.
— Хватит ссориться из-за пустяков, — говорит Инженер. — Мне сейчас думается другое. Я вот сейчас отчетливо вижу свой обычный маршрут от дома до метро. Двор, конечно, перерыт и замусорен. На улице сразу же забор. Стройка. Уже четвертый год что-то строят. Плиты свалены. Краны стоят без движения. Потом — кафе. Около него уже валяется один бухарик. Другой тщательно готовится упасть рядышком. Потом новые корпуса какого-то института. Оттуда вываливается группа высоченных негров. Вот подземный переход через улицу. Но народ бежит поверху. Дружинники свистят, но толку никакого. Магазин «Мосодежда». Выстроилась очередь человек пятьсот. Какая-то старушенция спрашивает, что дают. Другая старушенция (из очереди) отвечает, что дают «финские джины». Старушка спрашивает у меня, что такое «джины». Я говорю, что это — волшебники на Востоке. Толстая баба в очереди накидывайся на меня и обзывает хулиганом. Оказывается, джины — это штаны. И все-таки жизнь идет. Дома каким-то чудом вырастают. И вообще, что-то созидается. На солнцепеке кошки бездомные греются. Воробьи прыгают. Девчонки бегут, хохочут. Прошла группа парней в нейлоновых куртках, в широченных клешах, с длинными волосами. Конечно, мат. О Боже! Узнаю тебя, жизнь! Принимаю!
— Вам повезло, — говорит Универсал. — Вы в центре живете, очевидно. А у нас дом от дома не отличишь. А вечером лучше в одиночку не ходить. Разденут, изобьют, изнасилуют. А в нетрезвом виде шею сломать можно.
— А кем вы были на фронте? — спрашивает МНС у Старика.
— Начал лейтенантом, кончил капитаном. Командовал эскадрильей в штурмовой авиации.
— Брешет, — говорит Студент.
— Заткнись, сопля! — говорит Универсал. — А то выкину в форточку! Дуй дальше, папаша! У тебя небось «железок» полно. А потом?
— Потом летная академия. Потом десять лет.
— За что?
— За дело.
Мысли МНС о здравом смысле и логике
Все разбрелись кто куда. В палате остался один МНС — работать над рукописью Твари. Часа через два вернулся Старик. Странно устроена человеческая натура, говорит он. Ехал сюда как в иной Светлый Мир. Прошли сутки, и все. Теперь уж Москва кажется далеким раем. Чем занимаемся? Для одной стервы книжку улучшаю, сказал МНС. В данный момент пытаюсь несколько сгладить традиционные марксистские нападки на «здравый смысл» и формальную логику. А есть ли хоть что-нибудь здравое в этих нападках на «здравый смысл»? — спросил Старик. Мало, ответил МНС. И произнес по сему поводу следующую речь, которую Старик выслушал с большим вниманием.
