Алексей Меняйлов - Понтий Пилат. Психоанализ не того убийства

Можно возразить: в протоорде голова была отрезана мужу, а вот королева Марго, будучи замужем, отсекает голову любовнику, Уна тоже силой своего гипнотического влияния пытается отсечь голову опять-таки не мужу, а любовнику, да и Маргарита «щадит» и мужа, и любовника, а пьёт кровь из черепа вовсе на первый взгляд постороннего Берлиоза. Образ Уны, кстати, был полностью доформир`ован даже на бумаге прежде, чем автор успел познакомиться с деталями жизни королевы Марго и перепознакомиться с Маргаритой…

Не спорю, Берлиоз с Маргаритой в постели не лежал. Но в стае он не посторонний, и его обезглавливание есть та первая наивернейшая нота, которая позволила обеспечить недостижимую мощь «Мастера…». В романе, из которого многочисленными авторскими редакциями не могли не быть удалены все лишние слова и детали, Берлиоза «пристраивают» под трамвай помощники королевы Великого шабаша, да и непосредственный исполнитель — вагоновожатая в красном платочке (знак принадлежности самой массовой по тем временам тусовке; иными словами, она — ведьма психологическая, стайная) в тот год подчинена Маргарите, пусть не в последней инстанции. Из всех этих деталей следует, что Берлиоза обезглавливала Маргарита. Не мужа и даже не любовника?!

Чтобы ответить на это возможное возражение, надо прежде ответить на вопрос: а что есть муж? Имеется в виду: что в иерархии отличает истинного мужа от низового мужа-партнёра? Разве роспись в некой учрежденческой учётной книге превращает того или иного мужчину в мужа архетипического — сосредоточение вихрей наисильнейшей страсти?

Уже сама форма вопроса подразумевает структуру ответа: архетипический муж — не результат оставленных в какой-то книге подписей, не случайный человек, подсунутый «заботливой» роднёй вроде матери королевы Марго. В общем случае муж случаен: просто пора замуж, девушка, как говорится, созрела, да и хочется ей тратить деньги самой — но ни архетипического мужа, ни, тем более, половинки она не встретила. В этом смысле Генрих не был мужем королевы Марго, как не был мужем Уны Пилат и не был мужем Маргариты её официальный супруг. И все эти мужчины закономерным образом сохранили свои головы.

Но если с отсечением головы любовникам королевы Марго и Уны всё понятно, они—«заместители» съеденного отца из протоорды, то в каком смысле Берлиоз — муж Маргариты?!!..

Тут надо ответить уже на следующий вопрос: а какова главная супружеская обязанность архетипического мужа? Главная — на самом деле, если отбросить всякие шуточки-прибауточки и внимательно присмотреться к жизни?

Главная обязанность отнюдь не альковного рода — и импотенты прекрасным образом женятся, а их вполне скотские жёны на удивление счастливы (на стайный манер). Для этого вполне может сгодиться и сосед, коими испытывающие известную потребность систематически и пользуются. Шекспировские Ромео и Джульетта — образы на потребу толпы, желающей узнавать свой опыт и свои мечты, затемнён, примитивен, а вот гениальный Михаил Булгаков в образах мастера и Маргариты явил страстную любовь в существенно более прорисованном виде. В стае идеальный муж должен быть прежде всего мастером — он должен структурированным особым образом враньём успокаивать боль преступных уголков души жены. Не важно, кто жена — наследница «императрицы» или всего лишь входит в её свиту. Одинокий (а следовательно, бредящий образом идеальной женщины) мастер написал роман-тьму об обстоятельствах убийства Христа — и Маргарита, как кошка, способная за тысячи километров разыскать хозяина, его разыскала в огромном городе. Ибо мастер выполнил эту функцию идеального мужа в иерархии.

Но ведь и Берлиоз выполнял ту же функцию! Пусть, как говорится, худо-бедно: он, как и мастер, образ Иисуса искажал, снижал Его роль в жизни каждого из людей в отдельности и всего человечества в целом, тем поступок префектессы оправдывая (на психологическом уровне). Берлиоз — недомастер, ибо услуживал королеве Шабаша менее изощрённо, чем мастер, — уж потомки-преступницы-то знают, что события на Голгофе происходили в действительности, и ещё как происходили!

В произведении, которое писалось двенадцать лет, которое претерпело восемь редакций, случайных слов и характеристик нет или их очень мало. Не случайно для отрезания головы был выбран главный из литераторов — председатель МАССОЛИТа, по тем «внешническим» временам — верхушка «внутреннической» иерархии, своеобразный главраввин — Берлиоз Михаил Александрович (не случайны ни «Михаил», ни «Александрович», ни «Берлиоз», ни даже его лысина). Для обезглавливания можно было выбрать любого — череп любого индивида функционально не стал бы худшей чашей для питья крови — но Булгаков из великого множества пишущих, искажающих образ Христа (и Истины вообще), выбрал именно вождя-«внутренника».

Берлиоз, будучи вождём, закономерным образом уступал мастеру в критическом мышлении: Берлиоз смеялся над возможностью знания событий даже ближайшего будущего — и не уберёгся. А вот мастер от своей возлюбленной защищался активно. Странная череда событий, которые он вокруг себя организовывал: написание романа-тьмы, как расплата за этот поступок — появление Маргариты и страстная («как удар финского ножа») к ней любовь, сжигание романа, побег от Маргариты в сумасшедший дом — всё это вовсе не хаотические метания, а служение тьме при закономерном желании отсрочить момент смерти. Мастер своеобразно практичен: пока он — единственный носитель текста описывающих м`астерскую (воландовскую!) картину обстоятельств убийства Христа, — он от отрезания головы, как высшего проявления любовной к нему страсти, защищён.

Пробуждённая романом Маргарита не мечтать об отрезании головы (пусть без оформления мечты словесными построениями) не могла. А исполнители не могли её мечты не исполнить — и умещвлён был самый соответствующий, а голова его, как и в случае с любовником королевы Марго, из гроба была похищена.

Но убийство атеиста — суррогат счастья. Маргарита довольствуется душем из крови неизвестного происхождения и пьёт кровь из черепа Берлиоза вынужденно.

Её образ трагичен и в этом. Её просто душат внешние обстоятельства, невозможность убить того, кого бы она хотела обезглавить в первую очередь…

Итак, в протоорде на спину женщины власти кровь хлынула из смертельной раны именно супруга.

В таком случае, как уже было сказано, всё сходится.

То, что в протоорде убит был психоэнергетически сильнейший из мужчин, очевидно. Вождю убивать кого-либо со спины смысла не было. Зато убить в грудь смысл был — орде в назидание. Да и прелюбодейка должна была видеть — в назидание её следовало с колен поднять ещё до совершения кары.

В спину убивают только противника более сильного.

Итак, убит был вождь-отец.

Кем?

Выбор невелик. Если королева красоты стояла на коленях и локтях, то убить супруга в спину своими руками она не могла. Это могли сделать или какая-то из его «младших жён», или кто-то из его сыновей.

У всех у них, как говорится, стимул был.

«Младших жён» много, а отец-вождь один, следовательно, только его смерть открывает возможность перекрёстного совокупления «младших жён» со своими братьями. Конечно, и женщины могут убивать, но в протоорде, с её пока ещё ограниченным уголовным прошлым, организатор, вероятней всего, прибег к услугам тех, кто опыт физического убийства уже имел.

Действительно, чт`о, помимо организаторской работы, может женщина, слабая физически? Только «подставить». Обмануть. Соблазнить и тем оголить жертве спину — для смертельного удара.

И «любимая жена» и подставила, и оголила.

И кровь волной хлынула ей на спину!..

Выбор этого момента для убийства тем более психологически достоверен, что в момент «пика» совокупления мужчина обессиливается — и психоэнергетическая власть над быдлом переходит уже к королеве.

Закрепилось всё это травмой не потому, что поток крови «красив» сам по себе, а напротив, он потому красив, что закрепился травмой. И закрепился он глубоко в подсознании потому, что «праздник» был нравственным преступлением, по-видимому, первым в роду женским убийством.

Но почему, собственно, надо веровать, что престарелый Фрейд в интуитивной догадке о протоорде достиг пределов знания?

Проведя почти всю жизнь в служении заблуждению, Фрейд и на последнем этапе жизни должен был целые области жизни оставить в плену у тьмы. Например, судя по однобокости концепции протоорды, ему по каким-то причинам хотелось, чтобы женщины играли вторичную, безответную роль.

Хотелось? А может, повелено?

С какой стати необходимо веровать, что первоорганизаторы отцеубийства — братки (шестёрки)?