Фэнни Флэгг - Добро пожаловать в мир, Малышка!

Беверли явилась в широкополой шляпе и за рулем большого голубого «линкольна». Место для пассажира было завалено брошюрами, газетными объявлениями, вывесками и реестровыми книгами. Она была в восторге от того, что появился потенциальный клиент, тем более такой, как Дена, и быстро освободила для нее место, побросав все на заднее сиденье.

— Очень и очень рада познакомиться. Мы когда с мужем сюда переехали, я прежде всего услышала, что вы родом из этих мест, и всегда надеялась, что вы вернетесь.

Беверли оказалась настоящей динамо-машиной, и за час они осмотрели все варианты. Видели квартиру в два этажа, квартиру в кооперативном доме и несколько новых квартир около парка, но Дене ни одна не пришлась по душе. Слишком холодные и стерильные.

— А дома у вас есть?

— Дома? Вы хотите целый дом?

— Не знаю, может быть. А есть?

— Давайте поглядим. Один маленький был… но за городом. Это вам не нужно. Один был в городе. Могу показать, вдруг приглянется. Не знаю, правда, в каком он виде, но посмотреть можно.

Они поехали в старую часть города. Улицу обрамляли большие вязы. Беверли остановилась перед белым каркасным домиком с полосатым бело-зеленым навесом над верандой и стала рыться в огромной черной сумище, ища ключ среди сотни, судя по грохоту, других ключей.

— Список владельцев у другой сотрудницы, в конторе, хозяин дома — ее друг. Был же где-то ключ, я точно помню. — Сумка звенела и дребезжала. — Дочь владелицы с семьей жила здесь до недавнего времени, но пару месяцев назад у ее мужа обострилась эмфизема, и пришлось им переехать в Аризону… Я застрелюсь, если потеряла этот ключ… В общем, они хотят его сдать. — Наконец она признала поражение: — Нет у меня этого чертова ключа, но я уверена, что мы и так попадем внутрь. — Они вышли из машины. — Для вас одной дом, может, и большеват, но место больно хорошее, старый квартал. Нечасто теперь увидишь здание на два крыла, правда?

Пока Беверли проверяла, не открыты ли двери, Дена заметила какую-то надпись на окне, почти стертую. Пригляделась и прочитала: РАДИОСТАНЦИЯ УДОТ, ЧАСТОТА 66. Беверли с жуткой силой дергала дверь. Заметив, чем Дена заинтересовалась, она сказала:

— Говорят, женщина, когда-то жившая здесь, вела радиопередачи, но мы этого не застали, позже приехали.

Наконец при очередном рывке дверь поддалась.

— Ага, так-то. Думаю, она и не была заперта. Входите.

Внутри было темно, все шторы опущены, и, пока Беверли чуть не бегом бегала от окна к окну, Дена учуяла какой-то сладкий запах, будто здесь недавно пекли булочки. Подъемные жалюзи на окнах сохранились с прежних времен. Шторы в спальне были тяжелые, разноцветные — зеленые, желтые, красные, с листьями, похожими на пальмовые. Осталась и кое-какая мебель. Небольшой стол у окна в гостиной; в холле маленькая тумбочка под телефон в алькове; несколько старых желтых светильников типа «лампа Аладдина» с нарисованными белыми цветами; оригинальный темно-бордовый торшер в гостиной с шелковой бахромой на абажуре. Беверли включила его, и комнату залил золотистый свет, не похожий на бело-голубое свечение современных ламп.

Беверли включала лампы одну за другой, и все давали желтоватый, приглушенный свет. Умиротворяющий — подумалось Дене. Они двинулись дальше. Беверли говорила:

— Только поглядите на этот старый сундук из кедра. Обожаю, как пахнет кедр, а вы?

Они вошли в спальню, и Беверли с трудом открыла шкаф, расправившись с разболтанной, древней стеклянной ручкой, которая осталась у нее в руке, после чего дверца приветливо распахнула перед ними внутренний мир доисторического ископаемого.

— Прелесть этих старых домов в том, что шкафы тоже из кедра.

Дена заглянула внутрь — шкаф был огромный, сухой, и там до сих пор пахло нафталином. Беверли указала на белое блюдце с дюжиной нафталиновых шариков:

— Глядите-ка, я такого много лет не видела.

Беверли явно здесь раньше не бывала, но так старательно восхищалась домом, что Дена просто любовалась ею.

— Прелесть этих старых домов в том, что возводили их на века.

— Когда, по-вашему, его построили?

— Около, я бы сказала, 1925 года, не позже тридцатых, я сужу по фрамугам и по обоям. По-моему, это оригинальные обои, от первых еще хозяев. Помню, у моей бабушки были такие, так что это двадцатые годы.

Во второй спальне стоял комод. Дена выдвинула ящик и учуяла запах старомодной рассыпной пудры. Потолки были около двенадцати футов высотой. Живя в квартирах и гостиничных номерах, Дена и не представляла, какие бывают высокие потолки. Даже странно — столько простора над головой. Полы шикарные, дубовые. Коврики все убрали, но остались следы там, где они лежали. В некоторых спальнях Дена заметила темные потеки на обоях, но в остальном дом был в отличном состоянии. Во всех ванных комнатах гигантские ванны с кривыми когтистыми лапами вместо ножек и большие раковины.

В столовой висела бронзовая люстра с четырьмя плафонами из матового стекла с изображением пасторальных сценок, а в гостиной — круглый светильник из розового стекла, который очень понравился Дене.

Едва войдя в кухню, Дена сказала:

— Чувствуете? Здесь кто-то пек пирог.

Беверли потянула носом:

— Нет, ничего не чувствую.

Кухня была огромной, одинокий круглый плафон висел над светлым деревянным столом. Большая эмалированная раковина, непомерных размеров холодильник и шикарная белая плита 1920-х годов, фирмы «О'Киф & Меррит».

— Вы только поглядите на эту красавицу, — сказала Беверли и включила конфорку. Пламя бодро взлетело. — Еще и работает!

Дена заглянула в буфет и обнаружила старинную поваренную книгу «О'Киф & Меррит», в целости и сохранности. Из кухни они вышли на огромную, затянутую москитной сеткой террасу. Сразу за участком раскинулся луг.

— Взгляните только, старинная качалка для влюбленных! — воскликнула Беверли. — Обожаю такие. А вы?

— О да, — сказала Дена, впервые в жизни видевшая такую качалку.

— Говорят, у них на заднем дворе стояла большая радиомачта, ее было видно за несколько миль.

— Правда?

Дена вернулась к парадному входу и села на качели у окна в ожидании, пока Беверли закроет дом. Когда Беверли подошла, Дена сказала:

— Я его беру.

— Ой. Когда?

— Сегодня, если возможно.

— Ой, — пискнула Беверли.

Позже, подписав договор, Дена вернулась и снова принялась ходить по комнатам, не веря, что теперь целый пустой дом в ее распоряжении. Она не могла припомнить, чтобы когда-нибудь жила в отдельном доме. Она открыла дверцы шкафчиков в кухне и нашла несколько белых чашек с блюдцами и три тарелки с надписью ТРАМВАЙНЫЙ ОБЕД по кромке. На стенах висело несколько картинок, из синей стеклянной вазочки в форме скрипки за стеклом буфета торчали высохшие цветы. На стене веранды с задней стороны дома она нашла календарь 1954 года, с фотографией малыша с велосипедной камерой в одной руке и свечой в другой. В гостиной висела картинка: нарядный коттедж, забор из штакетника увивают цветы, а в комнате, выходящей окнами на веранду с лицевой стороны дома, — кем-то вставленная в рамку вырезка из журнала с актрисой Данной Эндрюс. В прихожей висела фотография: одинокий утес, у самого края — понурый индеец на пони, и подпись: КОНЕЦ ЗЛОКЛЮЧЕНИЯМ.

На чердаке обнаружились собачья лежанка, коробки с рождественскими декорациями и несколько наград за прыжки в воду с надписями: ПЕРВОЕ МЕСТО, ПРЫЖКИ С ВОДОПАДА, 1947, 1948, 1949. Кроме перечисленного, следов пребывания людей было немного, только запахи, странным образом пропитавшие стены и полы. Дена сидела на оставленном хозяевами кресле в гостиной и смотрела на пол, на полосы солнечного света, пробившегося сквозь старинные жалюзи. Сидела, пока не стемнело, потом включила торшер. Так не хотелось уходить. Сам воздух, аромат этого дома успокаивал. Запах был знакомый, ощущения знакомые, как будто она здесь уже бывала. В воздухе этого дома витало еле уловимое воспоминание о ее давней мечте.

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1978

На следующий день подруга тети Элнер, Мерл, завезла стулья и кошмарную коричневую софу, купленные Деной в универмаге «Гудвил» на автомагистрали, чтобы было на чем спать и сидеть, пока она соображает, что ей нужно из мебели. Она позаимствовала в шкафу Нормы пару комплектов постельного белья. После ухода Мерл Дена сходила в универсам и купила кофе, сливки, молоко, яйца и несколько замороженных обедов, потом вернулась домой и слонялась по комнатам. Беверли привезла ей кофейник, коробку кукурузных хлопьев и несколько бананов. Дена отыскала ведро и жидкое мыло «Октагон» под раковиной и принялась за жалюзи. Они отлично сохранились. На концах толстых шнуров висели пластмассовые балбышки. Убирая, Дена подняла голову и заметила черно-белую кошку, которая сидела на подоконнике со стороны улицы и смотрела на нее. Дена открыла входную дверь, и кошка пулей влетела в дом, как человек, старающийся занять лучшее место в переполненном автобусе. В гостиной лежала опрокинутая зеленая жестяная корзина для бумаг с нарисованным на боку кокер-спаниелем, и кошка рванула прямо к ней, свернулась внутри клубком и мгновенно уснула, возмущенная тем, что пришлось долго ждать. Дена посмотрела на нее с опаской и не стала беспокоить.