Вячеслав Сухнев - Грязные игры
Погиб при неясных обстоятельствах и полковник Перов, о чем я тоже говорю с сожалением. Благодаря его гибели кое-кто сможет уйти от ответственности.
Савостьянов огляделся. На некоторых лицах, пока Мостовой перечислял потери в стане заговорщиков, проступило не сожаление, а облегчение.
— В целом же все службы сработали профессионально, продемонстрировали верность задачам укрепления государства. Думаю, мы поступим правильно, если не станем… широко пропагандировать наши достижения в области подавления заговоров.
Будет достаточно рассредоточить… участников. Кого — на пенсию, кого — в Забайкальский округ. Там тоже люди нужны. А теперь прошу внимания! Президент, как вы знаете, вчера вечером улетел в Лондон. Премьер отдыхает в Сочи. На мою долю выпала почетная, но тяжелая обязанность поставить точку в подавлении мятежа. Сегодня в час «Ч» должны выступить подразделения мятежников. Включите мониторы!
Ряды экранов за спиной Мостового засветились. Первый вице-премьер посмотрел на часы.
— На Чкаловский аэродром садится воздушно-десантная дивизия генерала Мухина… Так. Прибыли герои!
На экранах мониторов из темноты беззвучно выплыли черные туши «Илов». Вспыхнули прожектора, самолеты на фоне ночи показались пятнистыми гусеницами. По пандусам побежали крохотные фигурки, выстраивающиеся на рулежной дорожке.
— Аэродром полностью окружен? — спросил Мостовой.
— Так точно! — пророкотал из динамика чей-то голос.
И экраны словно взорвались шумом: рев моторов, выкрики, топот заполнили строгий оперативный зал ЗКП. Мелькнули коробки бронетранспортеров. С треском взвилась ракета. Фигурки у самолетов замельтешили. Оператор дал максимальное приближение.
— Предлагаю сложить оружие! — пролаял, раздваиваясь, далекий голос. — Предлагаю сложить оружие!
— Да не так… — пробормотал Мостовой. — Включите передающую установку!
И закричал, отстукивая карандашом концы фраз:
— Воины! Десантники! К вам обращается правительство России. Ваши командиры — преступники! Они забыли о долге перед народом. Они втягивают вас в кровавую политическую игру. Помните: наша армия вне политики! Не помогайте развязывать гражданскую войну! Складывайте оружие — и никто не будет наказан. Обещаю это от имени правительства. Вы окружены танками. Даю пять минут на размышление. Пять минут. После этого поступит приказ на уничтожение. Время пошло!
Мостовой картинно сорвал с руки часы на металлическом браслете и с лязгом положил на стол перед собой. Совещание замерло. Казалось, эти часы, крохотные на бесконечной поверхности стола, грохочут на все подземелье.
— А если они не согласятся… сложить? — пробормотал кто-то, шумно сглатывая слюну.
— Уговаривать не будем, — равнодушно сказал Мостовой.
Но костяшки на его пальцах, цепляющихся за крышку стола, побелели от напряжения. Там ведь дивизия, подумал Савостьянов. Дивизия, которая может наделать очень много шума, очень… Почему же о н и довели игру до такой опасной черты? Это циничная, безответственная авантюра. Если десантники пойдут на прорыв, то остановить их удастся в лучшем случае на подступах к Кремлю. Какие танки, Господи!..
— Первый, Первый! Они сдаются.
— Хорошо. — Мостовой начал медленно надевать браслет с часами. — Где Мухин?
— Он… кажется, застрелился, — помялся невидимый информатор. — Да. Тут подтверждают, что генерал застрелился.
— Ладно, — сказал Мостовой. — Отбой связи.
Экраны погасли. Многие за столом вздохнули с облегчением. Теперь все смотрели на первого вице-премьера со смесью угодливости и опаски.
— Остались небольшие проблемы с танковой частью, авиаполком и мотострелковой дивизией, — ровным голосом сказал Мостовой. — Но они сейчас решаются. Через час, думаю, получу доклад о полной нормализации обстановки вокруг Москвы. Что ж, товарищи, поработали мы с хорошей отдачей, время позднее. Так что все свободны. Кроме представителей Управления, ГРУ, МГБ и МВД. Присаживайтесь поближе, товарищи. Можете курить.
Полчаса первый вице-премьер, детально разбирая уроки путча, доказывал необходимость объединения спецслужб в одно ведомство. Видно, он давно знал, что будет курировать силовые министерства, и заранее обкатал все доводы, какие нашел его сильный изворотливый ум.
— Ведь можем хорошо работать, если дружно! — закончил он. — Без ревности, без подсидки… Ну, какие будут соображения?
— Я не готов их высказывать, — первым нарушил молчание начальник ГРУ. — Это серьезный вопрос. Особенно если учитывать специфику нашего ведомства.
— Надо сначала доложить руководству, — уклончиво сказал Шляпников. — Министр — человек новый…
— Так помогите ему сориентироваться! — раздраженно сказал Мостовой.
— А чего мы тут митингуем? — спросил, словно кашу пожевал, министр внутренних дел. — Решение об объединении идет от Совета безопасности. Не надо митинговать. Надо исполнять.
— Я тоже так думаю, — с одобрением посмотрел на МВД Мостовой.
— А я так не думаю, — сказал начальник Управления. — Мало того, я категорически против объединения, даже если это решение десяти Советов безопасности.
— Почему? — искренне удивился Мостовой.
— Долго объяснять, — сказал генерал-полковник и откровенно зевнул.
— Мы не торопимся. — Первый вице-премьер расслабил узел галстука.
— Отару обычно охраняют несколько собак, — усмехнулся начальник Управления. — Какая активнее служит, та и получает от чабана лучшие косточки. А одной собаке, даже самой проворной, со стадом не управиться. Могу изложить свои соображения письменно.
— Присоединяюсь, — сказал начальник ГРУ.
Мостовой нахмурился, побарабанил пальцами по столу и вздохнул примирительно:
— Два дня хватит? Только прошу — без этой вашей… зоологии. И заранее смиритесь, Виктор Константинович, с тем, что Совет не станет менять решение. Ну что ж… До свидания, товарищи. Еще раз спасибо за службу.
Все направились к выходу. Лишь начальник Управления остался на месте, сосредоточенно дымя сигаретой. Глядя на него, вернулся и Савостьянов.
— Хотите что-то спросить, Виктор Константинович? — устало сказал Мостовой.
— Хочу, — кивнул начальник Управления. — Президент знает о мятеже?
Вице-премьер посмотрел на своего начальника охраны, застывшего в двери, и отмахнулся:
— Погуляйте там… минут несколько. Итак, знает ли президент о мятеже? Ну конечно же, знает!
— В деталях?
— Не понимаю, Виктор Константинович… Чем вызваны подобные вопросы?
— Служба такая, — пожал широкими плечами генерал-полковник. — Значит, деталей президент не знает. Неинтересно ему? Или в детали не вдается, когда докладываете?
— У президента есть более важные проблемы, — сказал Мостовой. — И если он будет вдаваться во все детали…
— Какие же проблемы для президента могут быть важнее проблемы удержать под собой свое кресло? Очень мне это любопытно.
— Виктор Константинович… Разговор приобретает странный характер. Мне не нравится ваш тон. И вообще… Этот вызывающий внешний вид! Вы что себе позволяете?
— Ага, в таком разрезе, — встал начальник Управления. — Жаль. Я думал, вы умный, Владимир… да, Савельевич. А вы, оказывается, не умный. Просто хитрожопый. Думаю, писать бумаги по поводу объединения служб я не буду. Не хочу, знаете ли, время терять. Пошли, Савостьянов.
— Нет уж, погодите! — раздраженно сказал Мостовой. — Не много ли на себя берете, Виктор Константинович? Может, устали от службы?
— Это предложение отставки?
— И такой вариант не исключается.
Начальник Управления подошел поближе к первому вице-премьеру, с интересом осмотрел его и тихо сказал:
— А другие варианты… Назвать номера счетов в Цюрихе? Не слишком ли поспешно вы их набиваете, а? Могут неправильно понять такую торопливость. Или рассказать в каком отеле останавливается ваша жена в Нью-Йорке? Роскошный отель, конечно, но вульгарный. И небезопасный. Говорят, в том районе много сексуальных маньяков.
Мостовой задохнулся и после долгого молчания проговорил:
— Это шантаж?
— Нет, любезный Владимир Савельевич. Вы и понятия не имеете, что такое настоящий шантаж. А мои действия — нормальное тыловое обеспечение. Ну, вылезли вы там из Читы, ну, сели в высокое кресло… Сидите, не дергайтесь, не дразните больших пастушеских собак! Ладно? Надеюсь, мы еще поработаем. Еще — в смысле, пока вы сидите в своем кресле.
И начальник Управления пошел к выходу. Савостьянов поправил фуражку, отдал честь Мостовому и двинулся за начальником. На душе было погано.
— Не очень круто посолил? — спросил он в машине.
— Я же говорил: наглецов надо ставить на место, сразу и навсегда, — отмахнулся генерал-полковник. — Как же мы его проглядели, Юрий Петрович? Быстро мальчик взорлил… И ход хороший — телевизор показать! Чтобы все знали, кто в доме хозяин.
