Елена Ляпота - Через тернии к свету (СИ)

Он едва успел отскочить в сторону, как раздался взрыв. Старик прижался трясущимся телом к стене и потихоньку двинулся в сторону подъезда. Услышав шум на лестнице, дед Леха стремглав бросился внутрь дома и упал на корточки возле ближайшей двери, стараясь косить под пьяного. Учитывая его потрепанный вид и разорванную рубаху, это получалось довольно неплохо.

Скоро мимо старика, матерясь на чем свет стоит, промчалось двое здоровенных парней довольно грозного вида. Дед слышал, как они носятся с криками по двору. Нельзя было терять ни минуты. Алексей Дмитриевич поднялся с колен и, как молодой козленок, перепрыгивая через ступеньку, бросился на свой этаж.

Дверь в квартиру была приоткрыта. Дед с опаской заглянул внутрь, страшась увидеть то, чего бы не выдержало его больное сердце. В коридоре никого не было, и старик на цыпочках, чуть дыша, прошел в комнату.

Сердце, встрепенувшись, закололо. В углу кровати беспомощно лежал Максимка. Волосы его были растрепаны, глаз заплыл, на разбитой опухшей губе засохла кровь. Руки были связаны дедовским крепким ремнем, найденным, очевидно, в шкафу, и пристегнуты к железной опоре кровати.

Алексей Дмитриевич, не теряя времени, ловко отстегнул ремень, благо по молодости в Морфлоте и не такие узлы развязывал. Освободившись, Максим сел на кровати и всхлипнул, потирая запястья.

— Дед, ну куда ты дел чертову сумку?

Старик замер и исподлобья посмотрел на внука. Плечи его поникли, старик вздохнул и махнул рукой.

— В милицию отнес… Давай, поживее, некогда рассиживаться. Сейчас эти, твое зверье нагрянет.

— Дед, а это ты устроил? — вдруг спросил внук и широко раскрыл глаза, с трудом пытаясь поверить в то, что сказал.

— Кто ж еще…

Алексей Дмитриевич начал метаться по квартире, зачем-то отодвинул комод и вытащил из-под половицы газетный сверток. Затем побежал на кухню и достал с холодильника ключи. Помедлив, схватил с подоконника банку варенья и сунул за пазуху ничего не понимающему внуку.

— Беги, Максимка, вот ключи от 45-й квартиры. Там тебя не найдут. Хозяйки до утра не будет. Сиди тихо, не высовывайся, — шептал дед, протягивая ему ключи и сверток, — Деньги возьми, тут много: я машину в прошлом году продал. Езжай куда-нибудь, подальше отсюда.

— А как же ты, дед? — спросил совсем сбитый с толку Максим.

— Я их задержу, скотов твоих. А ты беги, не теряй времени.

— Они ж тебя убьют…

— Ничего… Что им с меня, старого, взять. — бодро сказал старик, а в груди вдруг екнуло, запищало, словно предчувствуя что-то нехорошее.

Максим кивнул головой и направился к двери. На пороге он вдруг застыл и обернулся, заглянув в стариковские слабые глаза.

— Зачем, дед?

— Хотел, чтоб ты человеком был, Максим. — сказал дед и улыбнулся. Грустной и немного обреченной показалась Максиму эта улыбка. — Чтоб не сорной травой вырос.

Максим на секунду задумался, опустив глаза в пол. Но дед встревожено ткнул его пальцем в плечо, напоминая о том, что времени у него нет. Максим тяжело вздохнул и помчался на пятый этаж…

Едва его долговязая фигура исчезла на верхнем пролете, Алексей Дмитриевич услышал, как во дворе поднялся шум: визгнув колесами, у подъезда остановилась еще одна машина, издалека донесся вой милицейской сирены. На секунду в сердце старика затеплилась надежда, что, быть может, все еще обойдется…

На лестнице послышался звук быстрых тяжелых шагов. Алексей Дмитриевич попятился обратно в квартиру, однако укрыться, заперевшись на все замки ему не удалось: с громким треском дверь ударилась о стену коридора, отбросив несчастного старика в сторону. Он упал, ударившись головой о шкаф, в котором хранилась верхняя одежда. Внутри глухо застучали пустые вешалки.

На пороге показалось трое весьма нехилых ребят, двоих из которых он уже видел на лестнице, и один мужик, чуть постарше. Глаза его пылали бешенством, а губы сжаты в плотную полоску. Ничего хорошего вид этих пришельцев не обещал…

Алексей Дмитриевич заметно побледнел, лоб покрылся испариной. Колени противно задрожали. Один из ребят грубо пихнул его в бок ногой:

— Где товар, дед? — спросил он противным низким голосом.

— Не знаю ни о каком товаре. — промямлил старик и попытался отползти в сторону.

Между тем другой громила шагнул мимо него в комнату, но уже через полминуты вернулся.

— Пацана нет, — сказал он и присел, наклонившись над стариком. В руках его блеснул нож. — Говори, дед, где товар, где пацан, не то горло перережу… Не думай, что раз внизу милиция, то тебе кто-то поможет.

— Скажу, все скажу, родимый. — старик хитро прищурил глаза и прошептал. — Убежал Максимка. А сумочку я в милицию отнес. Следователю Сергиенко В.Г. лично в белы рученьки отдал. Золотишко, доллары.

— На хрен мне твое золотишко. Товар где?

Взгляд старика на мгновение стал растерянным, однако он сумел взять себя в руки и загнать страх поглубже внутрь. Терять ему все равно уже нечего, так что и бояться, вроде, как не с руки…

— Говорю тебе, рожа бандитская: в милицию отнес. А следователь этот, Сергиенко, хотел, чтоб ребята какие-то об этом не узнали. Себе все забрать хотел.

— Откуда знаешь? — насмешливо спросил его тот, что постарше, с бешеными глазами.

— Под дверью стоял и подслушал.

— Врешь, дед, или правду говоришь? — задумчиво пробормотал мужик и уставился на старика долгим испытывающим взглядом.

— Похоже, что не врешь… батя, — сказал он спустя несколько секунд и сделал едва заметный жест рукой. На лице громилы, того, что с ножом в руках, забрезжила слабая улыбка.

Холодна, ох как холодна водица, что льется в норку суслика… Падая каплей за каплей, она на лету превращалась в ледышки и падала звонким стуком на седеющую голову. Хотелось жить, но не хотелось служить балаганной мышью, на потеху жестокому люду…

Алексей Дмитриевич лишь вскрикнул, почувствовав в боку острую боль.

Суслик утонул, не пытаясь больше выбраться на поверхность…

Пока во дворе слышался шум, Максим сидел на корточках, затаившись у двери, готовый бежать со всех ног, куда глаза глядят, едва почует опасность. Он словно собственными глазами видел, как по подъезду рыщет братва, милиция — по его, Максимкину, душу.

Наконец, все стихло. Очевидно, все решили, что дальнейшие поиски, по крайней мере сегодня, в этом доме, бесполезны, и расползлись по своим берлогам. Максим дождался, пока за окном начало светать, потихоньку выбрался из квартиры и устремился на лестницу, ведущую на чердак. Он припомнил, как дед жаловался, что там обитают бомжи. Значит, замки либо отсутствуют, либо сбиты.

На чердаке его ожидал приятный сюрприз — если в самой ситуации можно было найти хоть что-то приятное — замков не наблюдалось, повсюду только мусор и сломанные балки, так что Максим без труда пробрался на чердак соседнего подъезда и спустился вниз. Сердце колотилось как маятник, когда он, с опаской оглядываясь по сторонам, вышел из подъезда. Во дворе не было ни души. Даже дворники еще мирно сопели в своих пропахших порошком «Лотос» постелях. Максим, едва дыша, юркнул в переулок и растворился в утренней предрассветной мгле.

Он торопливо шел, содрогаясь от внутреннего холода, разлившегося по всему телу. Душу терзали растерянность и страх. Максим с трудом представлял, что будет делать дальше. Одно было очевидным: он влип по самое не могу.

Было около восьми утра, когда Максим подошел к старому зданию из щербатого красного кирпича и спрятался в кустах. Тот, кого он ожидал увидеть, появился минут пятнадцать спустя. Невысокий худой парнишка с длинными рыжими прядями, собранными в хвост, и огромным горбатым носом, за которое получил свое прозвище.

— Лезгинка! — окрикнул его Максим, высовываясь из зеленых зарослей.

Лезгинка застыл, как вкопанный, потом быстро огляделся по сторонам и, схватив Максима за рукав куртки, потащил обратно в кусты.

— Макс, что случилось? — слегка заикаясь, спросил он. — Куда ты пропал? Где побрякушки, где товар?

— В милиции. — спокойно ответил Максим, сверкнув глазами.

— Ну ты и гад! — воскликнул Лезгинка. — Мы ж договаривались, я задницей своей рисковал. Как мы теперь уедем?

— Не ссы, — оборвал его Максим и достал из кармана газетный сверток. Развернув бумагу, он, не считая, на глаз отобрал половину купюр и протянул Лезгинке. — Вот возьми. Пригодятся.

Лезгинка недовольно пробурчал себе под нос какое-то ругательство, но деньги взял и засунул в задний карман брюк.

— Давай, пока. Мне некогда, я потом тебе звякну, — сказал Максим и развернулся, чтобы уйти. Но едва он оказался спиной к Лезгинке, тот достал из кармана кусок проволоки и попытался накинуть на шею Максима.