Абель Крус - Моя вторая мама (Сериал). Книга 1
- Ты опять? - угрожающе спросила Джина.
- Я не собираюсь устраивать сцен. Просто нам действительно надо поговорить, - успокаивающе протянул к ней руку адвокат.
- Не будь идиотом, - серьезно бросила девушка. - Нам не о чем говорить.
- Я не позволю вам обижать Джину, - вмешался немец.
- Я предлагаю поговорить спокойно, - сказал Фелипе, хлопая того по плечу.
- О чем? - спросила Джина.
- О нас, Ханс. Мы с Джиной любим друг друга. Вы должны это понять, пока все не зашло слишком далеко.
- Уходи, Фелипе, - сказала Джина. - Мы собрались развлекаться, и я не в том настроении, чтобы выслушивать твои глупости. Я тебя не люблю. Я потеряла из-за тебя свои лучшие годы…
- Да, да, да, - насмешливо кивал головой адвокат.
- …и теперь хочу наверстать упущенное, - закончила девушка.
Фелипе в ответ рассмеялся, но тут же посерьезнел и обратился к Хансу:
- Послушайте, сеньор… Джина будет очень тосковать на чужбине, вы просто ее не знаете.
- А тебе какое дело! - прервала его Джина. - я очень счастлива, что у меня будет такой муж.
Фелипе вздохнул и мрачно произнес:
- Ну, что ж… Я сделал все что мог. Теперь пеняй на себя.
Джина отвернулась, закрыв глаза. Она чувствовала себя ужасно.
Приехала «скорая». Врач осмотрел Игнасио, и санитары понесли его на носилках к машине.
- Как он, доктор? - спросила Мария.
Врач покачал головой.
- Положение серьезное. Но будем надеяться на лучшее.
Мария заплакала.
- Не волнуйтесь, сеньора, - сказал медик. - Мы сделаем все, что нужно.
Даниэла обняла ее.
- Мы с вами, Мария. Не бойтесь, все обойдется.
- И все это по вине Марсело! - с отчаянием произнесла несчастная женщина.
В больницу поехали все вместе. Скоро Игнасио уже лежал в палате интенсивной терапии, опутанный какими-то трубками. Тут же суетились врачи. Мария наклонилась к постели мужа и тихо сказала ему:
- Мне надо идти, Игнасио, прости.
Тот с трудом прошептал в ответ:
- Не уходи, мамочка. Побудь со мной в мои последние минуты.
- Не говори так, ты не умрешь.
Моника с Даниэлой стояли поодаль. Девочка плакала и спрашивала:
- Начо ведь не умрет, правда?
- Нет, Моника, Господь не допустит этого, - утешала ее Даниэла. - Врачи вылечат его, и все будет хорошо.
- Так же мне говорили про мамочку, а она умерла, - печально сказала девочка.
Даниэла посмотрела на Хуана Антонио и отошла в сторону. Ей самой хотелось плакать, но она не позволяла себе этого. Хуан Антонио погладил дочь по голове. Она прижалась к нему.
- Я знаю, что умираю, - говорил между тем Игнасио. - Мне очень плохо.
- Не говори так, - рыдала Мария. - Господь поможет тебе.
- Почему Марсело сделал это? Почему? - сказал, задыхаясь, Игнасио.
- Не знаю, папочка.
- Я был очень счастлив с тобой, Мария, - произнес Игнасио, протягивая к жене руку. - Да благословит тебя Господь.
- Филокаин, шестьсот миллиграммов, - говорил врач.
- Готово, - отвечала медсестра.
- Лефомин, - продолжал доктор. - Допепенил, двадцать пять…
- Успокойся, - сказала Мария мужу, - доктора знают, что делают, все будет хорошо.
- Зря мы взяли с собой Монику, - покачал головой Хуан Антонио.
- Я так не думаю, - не согласилась Даниэла. - Мы все одна семья и должны быть вместе не только в радости, но и в горькие минуты.
Хуан Антонио согласно кивнул.
- Ну что? - спросил он Марию, которая встала и отошла от кровати больного.
Та вытирала слезы и тихо сказала:
- Он умирает.
Не выдержав, она снова заплакала.
- Мой Игнасио умирает! И все из-за нашего сына! Господи, почему ты так нас наказываешь?
Дора шла по улице вся в слезах. Прохожие толкали ее, но она не замечала этого. Вдруг кто-то схватил ее за руку. Это была Мелина.
- Что с тобой, Дорита. Неужели тебя выгнали с новой работы?
- Нет, крестная, если бы дело было в этом! - покачала головой девушка. - Все гораздо хуже.
- Бог мой, что еще стряслось? - женщина положила ей руки на плечи и заглянула в глаза. - Скажи мне!
Дора трясла головой и отказывалась говорить. Но Мелина была настойчивой.
- Не знаю, что мне делать, крестная. Я так дорого плачу за свои ошибки.
- Не пугай меня, скажи в чем дело? - нахмурилась Мелина.
- Я беременна, - еле слышно произнесла Дора. Крестная охнула и перекрестилась:
- Пресвятая Дева! Только этого и не хватало!
- Я жду ребенка от того человека, который обманул меня. - И Дора зарыдала сильнее прежнего.
Мелина жалостливо глядела на нее, закусив губу. «Беда никогда не приходит одна», - думала она.
Утром Ханс пришел к Джине на работу и застал ее в слезах. Только что у нее был Фелипе. Он снова пытался уговорить девушку остаться в Мексике. Случилось невероятное: гордый адвокат умолял Джину, стоя на коленях. Ушел он ни с чем, но Джина и сама была в отчаянии. Собственное упрямство не давало ей устроить свою жизнь так, как ей хотелось бы больше всего на свете. Она с ужасом понимала, что теперь отлет в Германию становится неотвратимым. Но Хансу она ничего не говорила.
- Ты опять плачешь? - озабоченно спросил немец.
- Я столько лет проработала в этой комнате! Мне жаль бросать ее.
- А у меня сюрприз! - сказал Ханс, доставая что-то из кармана.
- Что это?
- Билеты на самолет. Мехико - Франкфурт, первый класс.
- Когда мы летим? - с замирающим сердцем спросила девушка.
- В субботу.
Эти слова прозвучали для Джины, как судебный приговор.
Вечером они поехали к Мендесам. Джина не знала, что произошло и была потрясена, увидев в доме траур.
- Игнасио только что умер в больнице от инфаркта, - шепнула ей Даниэла.
Мария в полубесчувственном состоянии лежала на диване. Моника была тут же. Девочка плакала.
- Ну почему все, кого я люблю, умирают? - говорила она.
- Какая трагедия! - сказал Ханс.
- Мария, сделать вам кофе? - спросила Джина.
- Нет, не надо, - слабо ответила та.
Но Джине вдруг показалось, что траур в этом доме - по ней. Она так и не нашла в себе силы отказаться от перелета в Европу. Но сердце ее было здесь.
Глава 37
Заходящее солнце косыми лучами освещало большие стекла окон клиники доктора Каррансы. В приемной перед кабинетом доктора сидела Долорес, нервно похрустывая суставами пальцев. Наконец, Ракель вышла от врача. Долорес взглянула на ее сияющее лицо и все поняла.
- Я же тебе говорила, - ворковала Долорес, беря Ракель под руку. - У меня дар прорицательницы. А что? Работай я экстрасенсом, я бы заработала кучу денег.
- Я так счастлива, Долорес, - не переставая улыбаться, сказала Ракель. - У меня будет ребенок… ребенок от Мануэля.
- А у меня - внук! Только пусть он будет похож на тебя, - Долорес с гордостью оглядела невестку. - Я ничего не хочу сказать, но Мануэль пошел в отца. Тот тоже не блистал красотой. Зато мы с тобой красавицы!
- Когда доктор Карранса мне сказал, что я в положении, я его чуть не расцеловала, - призналась Ракель.
- Ну что ты! Если бы ты его поцеловала, бедняга рухнул бы на пол как сноп и никогда бы уже не оправился от потрясения, а он нам еще пригодится… Как врач, конечно, - рассмеялась Долорес.
Долорес быстро домчала Ракель до дома на своем рычащем мотоцикле.
- Слушай, - сказала она, снимая шлем и ставя мотоцикл у входа, - я думаю расквитаться с Мануэлем за то, что он мне ничего не сказал, когда вы поженились.
- А как? - удивилась Ракель.
- Давай мы ему ничего не скажем, а? - Долорес лукаво подмигнула Ракель. - Пусть он останется в неведении, пока ребенок не родится.
Обе женщины рассмеялись.
Но Мануэля не так-то легко было провести. Он заметил, что мать и жена были возбуждены, смеялись без видимых причин, переглядывались и о чем-то шептались. И он потребовал объяснений от Ракель. Она попыталась отделаться от него, сказав, что они готовят ему сюрприз.
- Все, ни слова больше! - закричала Долорес, боясь, что Ракель раскроет секрет. Сама она сгорала от желания выложить все сыну.
- Что вы там затеваете? - настаивал Мануэль.
- Мы с Долорес были сегодня у доктора Каррансы, - выразительно глядя на мужа, сказала Ракель. Она надеялась, что услышав фамилию врача, Мануэль догадается, в чем дело. Но он не понял намека.
- А что я говорил? Конечно, ты заболела из-за занятий аэробикой. Что у тебя болит, мама? - встревожился Мануэль.
- У меня ничего не болит, - ответила Долорес, удивляясь недогадливости сына.
Мануэль вздохнул с облегчением.
- Мануэль, сегодня доктор Карранса осмотрел меня и, знаешь, что сказал? - Долорес загадочно улыбалась.
- Что? - Мануэль был озадачен.
- Карранса сказал мне, что я буду бабушкой! - выпалила Долорес.
Мануэль перевел взгляд с матери на жену. Ракель смеялась. Мануэль посмотрел на ее тоненькую талию, перетянутую широким поясом и спросил:
- Вы это серьезно?
- Да, вполне серьезно, - хором ответили женщины.
Сонии нравилась Даниэла. Она считала ее женщиной с большой силой духа, но в то же время простой и добродушной. Сония решила заказать себе пару новых платьев у Даниэлы, а заодно и поболтать с ней. Даниэла не могла не высказать Сонии свою тревогу за Джину.
