Лорен Оливер - Прежде чем я упаду
— Ух ты, — говорит он. — За что такой подарок?
Его грудь быстро вздымается и опадает. Мы оба задыхаемся.
Я заставляю себя наклониться, нашарить в темноте ручку и распахнуть дверцу. В машину врываются холод и дождь, и в голове немного проясняется. Я набираю в грудь воздуха.
— За то, что подвез, и за все остальное.
Даже в темноте видно, что его глаза горят, как у кошки. Я с трудом заставляю себя отвернуться и грустно шучу:
— Сегодня ты действительно спас мне жизнь.
И пока он не успел меня остановить, не обращая внимания на то, что он зовет меня по имени, я выпрыгиваю из автомобиля и бегу к дому на свою последнюю вечеринку.
— Ты пришла! — вопит Линдси, когда я нахожу ее в задней комнате. — Я была уверена, что ты продинамишь нас.
Как обычно, музыка, жара и дым невыносимы; стена людей, парфюмерии и звука.
— А я знала, что ты придешь. — Элли хватает меня за руку и понижает голос; на такой громкости это означает, что она орет чуть тише. — Видела Роба?
— Кажется, он избегает меня.
Это правда. Слава богу.
Покрутив головой, Линдси находит Элоди и кричит:
— Смотри, кто удостоил нас своим присутствием!
Элоди изучает наши лица. До нее доходит, что все это время меня не было на вечеринке. Линдси поворачивается и обнимает меня за плечи.
— Считаем вечеринку официально открытой. Эл, дай Сэм глотнуть.
— Нет, спасибо, — отмахиваюсь я от предложенной бутылки и раскрываю телефон: половина двенадцатого. — Вообще-то, гм, я спущусь ненадолго. Может, выйду на улицу. Здесь ужасно жарко.
Подруги обмениваются взглядами, и Линдси возражает:
— Ты же только что с улицы, только что приехала. Секунд пять назад.
— Я довольно долго вас искала.
Звучит глупо, но объяснить я все равно не смогу.
— Ну нет, не пойдет. — Линдси скрещивает руки на груди. — С тобой что-то творится, и ты сообщишь нам, в чем дело.
— Весь день ты вела себя странно, — соглашается Элли.
— Это Линдси подговорила тебя так сказать?
— Кто странно себя ведет? — уточняет Элоди, только что пробравшись к нам.
— По всей видимости, я.
— О да, — кивает Элоди. — Несомненно.
— Ничего меня Линдси не подговаривала. — Элли оскорбленно выпячивает грудь. — Это очевидно.
— Мы твои лучшие подруги, — напоминает Линдси. — И знаем тебя.
Я прижимаю пальцы к вискам, стараясь отогнать пульсирующие звуки музыки, и закрываю глаза. Когда я снова открываю их, Элоди, Элли и Линдси с подозрением на меня смотрят.
— У меня все в порядке, ясно? — Я отчаянно пытаюсь предотвратить долгую беседу… или, если совсем не повезет, ссору. — Ну правда. Просто неделя выдалась нелегкая.
Если не весь год.
— Мы беспокоимся о тебе, Сэм, — не сдается Линдси. — Ты сама на себя не похожа.
— Может, это и хорошо.
В их глазах читается недоумение; я вздыхаю, наклоняюсь и обнимаю всех троих. Элоди визжит и хихикает:
— Зажимашки-обжимашки?
Линдси и Элли тоже заметно расслабляются.
— Честное слово, ничего не случилось. — Разумеется, это неправда, но что еще я могу сказать? — Лучшие друзья навсегда, так?
— И никаких секретов, — отвечает Линдси, выразительно глядя на меня.
— И никакой чепухи, — подхватывает Элоди.
Это не входит в наш коротенький ритуал, но какая разница? Она должна была добавить: «И никакого вранья», но, по-моему, одно вполне сойдет за другое.
— Навсегда, — заканчивает Элли, — пока смерть не разлучит нас.
Последние слова выпадают мне:
— И даже после.
— И даже после, — эхом отзываются все трое.
— Ладно, хватит слезливого дерьма, — заявляет Линдси. — Лично я пришла напиться.
— Я думала, ты никогда не напиваешься, — подкалывает Элли.
— Фигура речи.
Элли и Линдси начинают расхаживать туда-сюда. Элли убегает с бутылкой водки («Если ты не напиваешься, зачем тогда пить и переводить хороший продукт?»), а Элоди торопится обратно к Пончику. По крайней мере, оставили меня в покое.
— До встречи, — громко прощаюсь я со всеми сразу.
Элоди бросает взгляд через плечо — может, на меня, а может, и нет. Линдси небрежно машет рукой, а Элли вообще не слышит. Я вспоминаю, как утром в последний раз уходила из дома; оказывается, невозможно постичь, что некоторые вещи, фразы и мгновения больше не повторятся. Я отворачиваюсь, перед глазами все плывет, и я с удивлением обнаруживаю, что плачу. Слезы хлынули без предупреждения. Я моргаю, пока мир снова не обретает четкость, и вытираю влагу со щек. Проверяю телефон. Без пятнадцати двенадцать.
Я стою в дверях, ожидая Джулиет. Это напоминает попытку удержаться на ногах посреди быстрины. Вокруг снуют люди, но на меня почти никто не обращает внимания. Возможно, они тоже ощущают странные флюиды, исходящие от меня. Или видят, что я занята своим делом. Или же как-то чувствуют, что меня больше нет. Меня охватывает печаль, и я отгоняю неприятную мысль.
Наконец Джулиет проходит в дверь; белый свитер небрежно наброшен на плечи, голова опущена. Тут же я прыгаю и хватаю ее за руку. Она вздрагивает и смотрит на меня. Наверное, она представляла встречу со мной сегодня вечером, но застигнута врасплох тем, что это я нашла ее, а не наоборот.
— Привет, — здороваюсь я. — Найдется минутка?
Она открывает рот, закрывает, снова открывает.
— Вообще-то мне, гм, надо идти.
— Ничего подобного.
Одним движением я выдергиваю ее из битком набитой прихожей и толкаю в небольшую нишу в коридоре. Здесь намного тише, но при этом так тесно, что мы почти прижимаемся друг к другу.
— Разве ты искала не меня? Разве ты искала не нас?
— Откуда ты?.. — Джулиет осекается, втягивает воздух и качает головой. — Я здесь не ради тебя.
— Знаю. Знаю, что все гораздо сложнее. Источник: http://darkromance.ucoz.ru/
Мысленно я заклинаю ее взглянуть на меня, но ничего не выходит. Я хочу заверить ее, что понимаю ее чувства, но она изучает плитки пола и равнодушно возражает:
— Ничего ты не знаешь.
— Мне известно, что ты сегодня задумала, — очень тихо сообщаю я.
Тут она поднимает голову. На мгновение наши взгляды встречаются, и я улавливаю в ее глазах искру страха и чего-то еще. Возможно, надежды? Но она поспешно возвращается к напольным плиткам и просто отвечает:
— Это невозможно. Никому не известно.
— Ты собираешься кое-что сказать мне. Сказать всем нам — мне, Линдси, Элоди и Элли.
Джулиет снова поднимает голову, но на этот раз не опускает. Ее глаза широко распахнуты, и мы смотрим друг на друга. Теперь мне ясно, что скрывается за страхом: удивление.
— Ты сука, — шепчет она так тихо, что я не уверена, слышу ли слова или только воспроизвожу их в памяти.
Она словно повторяет строки старой пьесы, покрытого пылью сценария, который не в силах забыть.
— Верно, — киваю я. — Я сука. Точнее, была… все мы были. И мне очень жаль.
Тогда она быстро шагает назад, но отступать некуда; она налетает на стену и распластывается по ней, прижимает ладони к штукатурке, тяжело дыша, как будто я дикий зверь, готовый наброситься. Она быстро мотает головой из стороны в сторону. И вряд ли сознает это.
— Джулиет. — Я тянусь к ней, но она вжимается в стену еще на полдюйма, и я роняю руку. — Я серьезно. Я пытаюсь объяснить, что глубоко сожалею.
— Мне нужно идти.
Усилием воли она отлипает от стены, словно не уверена, что сможет стоять без опоры. Пытается обогнуть меня, но я подаюсь в сторону, и мы снова оказываемся лицом к лицу.
— Мне жаль, — настаиваю я.
— Уже говорила!
Джулиет начинает злиться. Я рада. По-моему, это хороший признак.
— Нет, я имею в виду… — Я глубоко вздыхаю. Только бы она поняла! Именно так должно быть. — Я пойду с тобой.
— Пожалуйста, — молит она. — Оставь меня в покое.
— Это я и пытаюсь объяснить. Я не могу.
В эту секунду я замечаю, что мы почти одного роста. Мы как две половинки печенья «Орео», темная и светлая, и я думаю о том, как легко все могло повернуться иначе. Она бы заслоняла мне дорогу, я бы пыталась проскользнуть мимо нее во тьму.
— Ты не… — начинает она.
Продолжения я не слышу, поскольку в этот миг кто-то кричит с лестницы:
— Сэм!
Оглянувшись, я смотрю на Кента, и Джулиет бросается мимо меня.
— Джулиет! — оборачиваюсь я, но недостаточно быстро.
Ее поглотила толпа. Брешь, через которую она рванула к двери, закрылась так же быстро, как открылась, «Тетрис» сложился в новый узор, и я налетаю на спины, руки и огромные кожаные сумки.
— Сэм!
Не сейчас, Кент. Я пробиваюсь к двери, но через каждые пару шагов меня относит назад, поскольку народ упорно стремится на кухню, держа над головами опустевшие стаканы. У самого выхода толпа редеет, и я кидаюсь вперед. На мою спину ложится теплая рука, Кент разворачивает меня к себе. Несмотря на то, что мне нужно догнать Джулиет, и то, что мы находимся среди огромного количества людей, я думаю, как здорово было бы потанцевать с ним. По-настоящему потанцевать, а не просто потереться друг о друга, как на вечере встречи, — потанцевать как положено, опустив ладони на плечи, в кольце ласковых рук.
