Том Бойл - Восток есть Восток
— Н-ну, я не знаю… — замялась первая, Дарлин. Она повернулась к соседке, блондинке неопределенного возраста в секретарских очках и пестрой косынке. — Как ты считаешь, Лу Энн?
В эту минуту в помещение через внутреннюю дверь вошел Рой Дотсон, в егерской форме и высоких болотных сапогах.
— Все правильно, Дарлин, — распорядился он, — выдайте им, что они просят.
Дарлин подняла глаза на Эберкорна. Ей было не больше семнадцати, ее прилежно улыбающийся рот уважительно округлился. У Эберкорна мелькнула неизбежная похотливая мыслишка, но Дарлин уже деловито потребовала:
— Будьте добры, ваши водительские права и кредитную карточку.
* * *У руля на корме большого плоскодонного катера сидел Рой Дотсон и гнал полным ходом — что, впрочем, выходило не ахти как быстро. На носу залег Турко во всем своем субтропическом снаряжении — саперная лопатка, кусачки для колючей проволоки и прочие причиндалы болтались, притороченные к рюкзаку у него на спине. А посредине катера — и не без удовольствия — располагался Детлеф Эберкорн. Он был обут в высокие болотные сапоги и к животу так крепко прижимал планшетку, набитую таблетками хализона, кремом от ожогов, двумя видами репеллентов и каламиновым лосьоном, словно опасался, что у планшетки вырастут крылья, и поди тогда ее поймай. Еще он согласился, по настоянию Дотсона, надеть ярко-оранжевый спасательный жилет, хотя и чувствовал себя теперь в нем по-дурацки. У него для такой уступчивости имелись две причины. Первая — дипломатического свойства. Дело в том, что Турко в ответ на аналогичное предложение Дотсона посулил затолкать спасательный жилет ему, Дотсону, в задний проход, если тот еще хоть словом об этом заикнется, так что Эберкорну в миротворческих целях только и оставалось безропотно напялить свой. Вторая же и более существенная причина состояла в том, что он ужасно боялся аллигаторов и змей, и, чтобы обезопасить себя от них, был готов на все. В болотных сапогах и спасательном жилете он, по его мнению, был от змеи защищен повсеместно, кроме лица, а эту часть тела он предполагал хранить сухой и держать на недосягаемой высоте.
И все же поездка была при всем том довольно приятной. Ветер сдувал комаров с его распухших ушей и высушивал выступавший на висках пот. Словом, болото, когда в него попал, оказывается не таким уж страшным. В сапоги никто не забирался, не жалил и не кусал. С деревьев на голову не падали змеи, а единственный увиденный аллигатор был размером с дамскую сумочку. В болоте оказались на удивление большие пространства открытой воды, и, если сощурить глаза за стеклами медицинских противосолнечных очков в прозрачной пластиковой оправе, можно вообразить, что ты опять мальчишкой с папой, мамой и братом Хольгером плаваешь по озеру Каситас.
Удивил и причал на острове Билли, настоящая пристань, правда, всего на двух сваях, вбитых в топь, но все-таки. А позади нее — твердая земля. Почти. На сухом месте в болотных сапогах и спасательном жилете чувствуешь себя достаточно глупо. Он-то ожидал, как в фильме «Царица Африканская», жижи и зыбучего песка по пояс. А тут обыкновенные лужи и грязь. Немного пружинит под ногой, но и только, вполне сгодились бы просто джинсы, футболка и туристские башмаки.
Рой Дотсон шел первым, за ним неотступно, неслышными шагами, настороженный, бдительный и скрюченный под тяжестью рюкзака, двигался Турко. Замыкал процессию Эберкорн — размашисто шагал на своих длинных, как жерди, ногах, стараясь увернуться от комариных полчищ, слетавшихся на каждый сделанный им шаг и тучей выдвигающихся вперед, предвосхищая еще не сделанный. Они шли еле видной тропой на другую сторону острова, где, по сведениям Дотсона, накануне утром разбил лагерь Саксби. («Карликовая рыба, — хмыкнул Турко, выслушав Дотсона. — Не иначе как предлог, вот что это такое, можете мне поверить».)
Они топали гуськом добрых четверть часа. Солнечный свет пятнами падал под ноги, просачиваясь сквозь кроны высоких сосен. Воздух здесь был тяжелый, густой, не как всюду, и знойный, пот лил прямо ручьями, и скоро они уже шли насквозь мокрые, словно добирались сюда от турбазы вплавь. Надо принять таблетку соли, вспомнил Эберкорн, но тут же выругал себя: эти таблетки он как раз забыл! А что бывает, если организм останется совсем без соли? Гибель, кажется? Принцип — как в электрической батарейке. Или как в аккумуляторе? Тут Турко вцепился Дотсону в локоть. Все трое остановились.
— Что такое? — тихо спросил Дотсон. — В чем дело?
Турко еще сильнее сдавил ему локоть.
— Лагерь, — чуть слышно шепнул он. Где-то за деревьями принялась громко орать какая-то птица, словно ее ощипывали живьем. Рой Дотсон хотел было что-то сказать, но Турко шикнул, не дал ему раскрыть рот:
— Ш-ш-ш. — Глаза его холодно сверкнули. — Вы оба оставайтесь здесь. Я пойду один.
Эберкорну ничего не было видно — только древесные стволы и ветви. Ноги его в резиновых сапогах совсем спеклись, спасательный жилет сдавил грудь. Он тяжело втягивал воздух и откашливался насекомыми.
— Да тише же!
— Льюис… — Эберкорн хотел ему напомнить, что здесь все-таки не тропа Хо Ши Мина, хотя, может быть, и похоже, и Саксби — не коварный, вооруженный до зубов коммунистический партизан, а вполне неплохой малый, который любит рыбешек и Рут Дершовиц, да к тому же американский гражданин со своими неотъемлемыми правами, и похоже, он вообще никакого отношения ко всей этой истории не имеет или если имеет, то самое поверхностное, — но Турко посмотрел на него с такой беспощадной яростью, что он так и закрыл рот, ничего не сказав. Это работа для Льюиса Турко, за нее ему деньги платят. Он высвободился из-под лямок рюкзака и бесшумно скрылся в гуще подлеска. Эберкорн и Дотсон посмотрели друг на друга. Ничего достойного внимания не было видно — никаких следов лагеря, палаток и вообще признаков цивилизации, но все-таки Эберкорн ощутил волнение и достал из карманов диктофон и блокнот. Кто его знает, может, Льюис и прав, может, япошка и вправду прячется там у Саксби, и представляется реальная возможность нацепить на злодея наручники, покончить со всей волынкой и навсегда убраться из этой вонючей дыры.
Но Рой Дотсон был иного мнения. Он сжал губы в полоску, сердито свел брови.
— Он полоумный, — взволнованным шепотом произнес Рой. — Я же рассказывал, Сакс был поражен не меньше моего, когда увидел японца у себя в багажнике.
Эберкорн не ответил. Он продолжал вглядываться в гущу подлеска, скрывшего Турко, и вдруг двинулся туда же, ступая со всей осторожностью и легкостью, какую только можно в принципе требовать от долговязого альбиноса в высоких болотных сапогах. Рой Дотсон, пожав плечами, пошел за ним.
Лес стоял неподвижно, оцепенев от зноя. Снова закричала, заплакала одинокая птица, не вынесшая глубокого страдания. Эберкорн старался держать в поле зрения одно определенное пересечение ветвей впереди, хлопая и чавкая резиновыми подошвами, прилипшими к потным ступням, и переступая через пни. Руки и лицо облепили комары, но он даже не пытался их согнать.
И вот то, чего он ждал: громкий возглас. Он взорвал тишину, единственный изумленный вопль, взметнувшийся к перегретым верхушкам деревьев. Эберкорн и Дотсон бросились бежать, уже ни на что не обращая внимания, кроме хриплых голосов впереди, внезапного треска веток и возни в кустарнике. «Япошка! — думал на бегу Эберкорн. — Турко сцапал япошку!» Забыв про Дотсона, он рванул вперед что есть духу, ноги заработали мощно, как поршни, съехавшие вниз раструбы голенищ хлопали, словно паруса на ветру. Вон палатка. Надо же, под самым носом, а он не заметил. Закопченные камни вокруг кострища, между стволами растянута на просушку рыбачья сеть. Снова кто-то вскрикнул. Выругался. И как раз когда Эберкорн, споткнувшись об остывшую головню, чуть не упал, из колючего кустарника выкатились Саксби и Турко. Они извивались на земле, обхватив один другого руками, дрыгая ногами и круша шиповник. Турко одолевал, хотя его противник имел преимущество в шесть дюймов и пятьдесят фунтов.
— Пошел вон! — орал Саксби, но Турко применил к нему спецприем и вдавил его лицом в сырую почву. В луче солнца блеснули наручники.
— Льюис! — крикнул Эберкорн. Но Турко уже заломил противнику руки за спину и окольцевал его запястья. — Льюис, какого черта?.. — Голос Эберкорна стал тонким и оборвался. Дело приобрело не тот оборот. Разве так должно было все происходить?..
— Дет, вы что, сбесились тут все? — Саксби был в ярости. На щеке у него, точно широкая ссадина, виднелось пятно красной глины. — Уберите его от меня.
Но Турко схватил его и не собирался отпускать. Он оседлал Саксби, точно зловредный гном, упершись коленом в поясницу и вдавив пальцы левой руки в основание черепа.
— Цыц, ты, — произнес он твердым ровным голосом, без примеси адреналина. — Ты арестован, так твою мать.
