Николай Плахотный - Вид с больничной койки
А на больших и малых трассах круглосуточно дежурят группы захвата. Схемы разные: потрошат салоны, угоняют иномарки, отстреливают заказников. Последнее время активизировалась охота за инкассаторскими броневиками. Такие операции весьма-весьма напоминают разведку боем.
Из глубины памяти из давнишней школьной программы явилась фраза Радищева, которого нынче на уроках не проходят: «Чудище обло, стозевно и лайяль…» Да ведь это про нас! Причем от «чудища» сего народ не спасает ни разнузданный секс, ни рок-музыка, ни футбол, ни ОМОН. Требуется нечто радикальное. А ведь уже давно объявлен конкурс на захватывающий всех и вся патриотический девиз по аналогии как, к примеру, в царской России: «Самодержавие, православие, народность». Или известный клич советской эпохи «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Нынешняя же власть за двадцать лет не могла сочинить для пасомых ни гимна, ни национальной идеи. Живем как быдло… Странно, не правда ли? И правда, странно!
Уже готовя текст к печати, краем уха услышал в эфире информацию ИТАР-ТАСС. Вот эта новость.
28 декабря 2009 года после вручения государственных наград Президент России в своем выступлении высказал следующий тезис: в стране организованным порядком необходимо срочно менять политическую и экономическую системы…
Радио «Эхо Москвы», комментируя информацию, задалось вопросом: как же теперь следует оценивать преобразования в России за период после провозглашения перестройки? В голосе блогера чувствовалось смятение, уныние, растерянность.
Да, задал Дмитрий Анатольевич кое-кому заковыристую задачу. Не кризис ли рыночной модели? Может, речь идет о демонтаже системы? А то и о смене курса? В этой же связи возникает роковой вопрос: «кво вадис?». По-русски: куда идти? Поводов для того, пожалуй, более чем достаточно… Главный корень зла — обнищание народа, страны. В кубышке, где хранится государственная заначка, именуемая стабфондом, донышко уже показалось. Да и откуда быть доходу? Экономика страны развалена. Промышленность влачит жалкое существование. Аграрное производство, как говорится, доведено до ручки. Село уже не на коленях — на брюхе. Пало лицом в грязь. Но ни с какой стороны не видно протянутой руки.
Искра обиды глубоко сидит в душе народа. Оттого и нет в обществе единства, согласия. А этак жить, действительно, нельзя. Надо что-то неотложное делать. С чего начать? Поначалу возвратить награбленное. Конкретно. Отдать старичью или наследникам долги по вкладам, за ваучеры. Это правительственная программа-минимум. Безотлагательная, экстренная. А уж как и что потом, то Бог на душу положит.
Бывший министр финансов (при Ельцине) Александр Лившиц поучал олигархов и их подельщиков: «Надо, надо, господа, с народом своим делиться!» Совет хитрована пролетел мимо ушей. А ведь история учит: рано или поздно жадность фраера подводит под монастырь. Ну и в конце концов губит. Даже если фраер вовремя смылся.
Где же теперь негласный хозяин АВТОВАЗа? Нашел пристанище на Туманном Альбионе. Корчит из себя опального Герцена без «Колокола».
Как же уголовник убег из отечества? Говорят, не обошлось без участия наших спецслужб. Впрочем, нич-чего странного: Березовский был их коновод. По сказочному сюжету — дядька Черномор! Через два с половиной часа лета Бориса Абрамовича встретила английская королева Елизавета II, даровав беглецу политическое убежище. Государственного преступника принимали в лучших домах Лондона. Он не скрывал своих дальнейших планов. Кстати сказать, БАБ мечтал стать правителем Всея Руси. Ну по меньшей мере канцлером при дворе восстановленного на престоле предка царской династии Романовых.
Впрочем, сей захватывающий дух сюжет писан вилами по воде. Зато можно не сомневаться, БАБ войдет в историю России под презренной кличкой ВОР.
8Вот и на пенсии теперь вдруг сгодился мне опыт специального корреспондента некогда весьма чтимой народом газеты «Труд».
Собравшись с духом, решил поделиться сокровенным с главой правоохранительной системы, министром МВД Нургалиевым Р. Г. По моим соображениям, деятельность Березовского на посту директора частного банка ЛОГОВАЗ изначально носила преступный характер. Однако по необъяснимым пока причинам своевременно не была пресечена, в результате нанесен колоссальный ущерб целой отрасли — Автопрому, его ведущему предприятию АВТОВАЗ, а также миллионам соотечественников. Я оказался в числе облапошенных.
Собственно, такова преамбула. А вот основной текст:
«Уважаемый Рашид Гумарович!
Помогите униженному и ограбленному взыскать с нечестивого хозяйственника многолетний долг. Воровски присвоенная известным государственным преступником и обозначенная в судебном иске сумма необходима мне отнюдь не на развратную жизнь — на более или менее, по нынешним понятиям, терпимое существование. Окажись в моем положении, вы наверняка поступили б точно так же.
Вместе с тем меня, как журналиста, интересует история вопроса… Правда ли, что воровской притон под вывеской ЛОГОВАЗ разворошили сотрудники МВД, занимающиеся уголовщиной в сфере экономики? По уличной информации, против беглого вора под кличкой БАБ заведено четырнадцать уголовных дел. Пусть под № 15 значится и мое заявление. Возможно, то будет последний штрих на широком полотне судебного действа.
Собственным умом дошел я до сакраментального силлогизма. Беды и несчастья в экономике страны (и народа) начались именно с финансовых афер. Кабы не злодейство с приватизационными чеками, не присвоение вкладов граждан в сбербанках, миллионы наших соотечественников стали бы инвесторами большого и малого бизнеса. Следовательно, отпала б надобность в иностранных займах, которые с первых же шагов парализовали экономику и общественную жизнь. Таким образом нас превратили в быдло на… веревочке.
Хотя и с запозданием, я решил выйти из этого порочного загона… Пусть АВТОВАЗ возвратит вместе с 14-летним долгом и мой ваучер. Хочу передать его в руки одной транснациональной компании. От теперешней власти я уже ничего хорошего не жду.
С уважением к Вашему сану — Н. П.
11.07.2007 г.».
Дабы ускорить движение жалобы по бюрократическому желобу, решил самолично передать ее в руки ближайших соратников силового министра. Адрес хорошо известен: Калужская площадь. За спиной величественного монумента Ленину — службы МВД, со всех сторон огороженные металлическим забором с электронными чипами. Год назад вход в апартаменты был свободным. Теперь на пути людского потока стояли преграды, а также наспех сколоченная сторожка, напоминающая избу Бабы-Яги. Пара ступенек — и нечто похожее на лаз. В него торопливо ныряли служивые: в форме и в штатском. Все с красными корочками наперевес.
Я тоже было сунулся с пластмассовым удостоверением Союза журналистов.
— Куда прешь! — преградил путь голубоглазый цербер.
Тогда я достал конверт — помахал перед носом будочника:
— Письмо к вашему министру несу.
Будто из эфира возникла особа в погонах:
— Кидайте в ящик.
В углу стояли две емкости. Одна пластмассовая, похоже, для мусора. Рядом — картонная.
— Я желаю передать заявление ответственному лицу, чтобы на втором экземпляре сделали пометку.
Гримасничая, девица стала объяснять, что у них не так, как везде. Но уж коль очень надо, то… Посоветовала обратиться в отдел писем. И номер телефона назвала.
Слева от проходной оказался маленький дворик, в каком-то смысле зеленая беседка. В центре стояли три скамьи, посредине столик. Ходоков вроде меня тут собралось с добрый десяток. Товарищи потеснились, уступили место.
После четырнадцати часов все, как по команде, кинулись звонить. Наконец и мой черед пришел. Трубку долго не подымали. Я выдержал паузу.
— Ну чего надо? — раздался раздраженный до крайности голос.
Вкратце изложил свой вопрос. Оборвали на полуслове. Дали понять: с каждым канцелярия возиться не будет. Мое предложение: спуститься к проходной и взять мою бумагу — вызвало смех. Сразу и связь прервалась.
Пропустив дюжину очередников, снова набрал тот же номер. На сей раз невидимка оказалась отзывчивей. На выбор предложила два варианта. Первый. Отправиться в Газетный переулок, там экспедиция МВД. Второй. Идти на Садово-Кудринскую, там находится министерская приемная. Прямо из рук посетителей принимают письма, жалобы, обращения.
Силы были на исходе: выбрал кратчайший путь. Да пока куролесил в метро, потом по жаре плелся — время потерял. Заветное оконце оказалось наглухо запертым. Со стороны за моими действиями наблюдал дежурный, капитан милиции. Он выразил сочувствие и посоветовал явиться завтра, с утречка. Мы разговорились, познакомились. От нечего делать я выболтал содержание своего прошения. На что Павел отреагировал коротко, но многозначительно: «Да-а-а». После паузы прибавил: «А может, лучше махнуть на Сухаревскую. Там вашу бумагу не просто примут, сверх того еще и выслушают». Резонно, конечно, но я плохо знал тот район. На клочке бумаги Павел со знанием дела изобразил схему движения. Для пущей важности заметив: «Это как раз в том здании, где кино о муровцах снимали с участием Владимира Высоцкого «Место встречи изменить нельзя». В памяти всплыл образ душевного и честного Жеглова с братией, которые, не щадя живота своего, боролись с контрреволюционным отребьем в смутный период становления социалистической республики. Признаться, хотелось ощутить атмосферу той эпохи внутри цитадели, возвышающейся на сложном перекрестке Садового кольца. Смущало расстояние… На следующее утро снова поперся в Газетный переулок.
