Маргерит Дюрас - Моряк из Гибралтара
Город выглядел богатым. Его пересекали широкие проспекты. На них были тридцатиэтажные жилые дома, банки, много полицейских. В недрах колонии скрывалось немало алмазов. И тысячи чернокожих выкапывали их из-под земли, дробили, потом пропускали сквозь зарытые в глубоких подземных штольнях грохоты — и все ради того, чтобы вдова покойного Нельсона Нельсона могла украсить ими свои холеные пальчики. Африка подступала к городу совсем близко. Тот вонзался в нее, сверкая в ночном мраке безжалостным блеском стали. И все-таки от нее старались держаться на почтительном расстоянии. Иначе она уже давно бы расправилась с городом, сомкнулась над ним, плотно обвила лианами небоскребы. Правда, когда мы добрались до Леопольдвиля, он все еще царил над ней — для пущего спокойствия мадам Нельсон Нельсон.
Мы бросили якорь. Потом, как и было уговорено, обошли кафе, расположенные вдоль берега Конго, втроем — Анна, Эпаминондас и я. Выпили немало пива, сидя под вентиляторами и прислушиваясь к разговорам других посетителей. Мы даже забросили виски — чтобы слушать с должным вниманием. Эпаминондас не отходил от нас ни на шаг. Наши беседы, всякий раз, когда они возникали, касались исключительно охоты на куду. Дело в том, что у нас еще оставались изрядные сомнения насчет истинной личности Жеже, чтобы не говорить ни о чем, кроме куду.
Все это продолжалось три дня. Мы и вправду выпили много пива за эти три дня. На счастье, куду давали нам неистощимые темы для бесед. Эпаминондас, который по прибытии сюда снова занервничал, теперь уже достаточно успокоился и с нетерпением ждал того дня, когда ему наконец удастся поохотиться.
На исходе третьего дня, после обеда, когда Эпаминондас совсем уж было отчаялся, удастся ли ему когда-нибудь поохотиться и вообще живым унести ноги от этой жары, мы стали свидетелями одного весьма примечательного разговора.
Дело было в элегантном баре на окраине города. Мы заходили туда уже дважды — из-за бармена, пожилого и уже явно расставшегося с иллюзиями молодости, в минуты затишья рассказывавшего нам про Африку. Мы сидели там уже с полчаса, когда в бар вошли двое. Оба одеты во все белое, в гетрах и с ружьями за спиной. Один из них был высокого роста. Другой, скорей, коротышка. Они умирали от жары и были до самых колен перепачканы дорожной грязью. Лица их изрядно посмуглели от конголезского солнца. Прибыли явно издалека и не скрывали радости, что наконец-то добрались. Судя по всему, они были не из числа завсегдатаев бара. Заказали две порции виски.
— Повторить, — заговорил первый.
— Золотые слова, — согласился второй.
— Похоже, господа проделали неблизкий путь? — деликатно поинтересовался бармен.
— С Уэле, — ответил первый.
— Надо же, — едва слышно выдохнул Эпаминондас.
— Повторить еще раз, — проговорил второй. — То же самое.
— Я бы сказал, жара в этом году наступила немного раньше обычного, — очень любезно проговорил бармен.
— Сволочное пекло! — выругался первый. — У нас даже шины чуть не расплавились. Но ты, Анри, ты был на высоте. — Потом обернулся к бармену и пояснил: — Это он был за рулем, просто настоящий чемпион.
— Рад познакомиться, — зевнув, проговорил бармен.
— Ну, ты уж скажешь, Легран, — возразил Анри.
— А как поохотились, удачно? — поинтересовался бармен.
— Одна маленькая рысь, — ответил Легран. — И еще антилопа. Но мы не так уж много охотились.
— Да, — подхватил Анри, — стреляли только с дороги, так что поневоле поднимали чертову прорву пыли, а дичь, она ведь тоже не дура…
— Да, это уж точно, — согласился бармен.
— Четыреста километров дороги, — продолжил Легран. — Нет, Анри, что ни говори, а ты, правда, был на высоте. Знаете, самое трудное — это терпение. Сорок километров в час, и так целых четыреста километров, это какое же нужно терпение, просто не жизнь, а сплошное испытание на прочность.
— А где его не надо? — вставила Анна, явно начиная проявлять к этому разговору все больше и больше интереса.
— Чего-чего? — уставившись на нее, переспросил Анри.
— Я говорю, где его не надо, терпения, — пояснила Анна.
— Мадам разочарована в жизни? — галантно поинтересовался Легран.
— Вот уж попал пальцем в небо! — фыркнул Эпаминондас, который уже допивал третью порцию виски.
— Полное забвение, — пояснил Анри, — вот так завязнешь где-нибудь в джунглях, и все, жди, пока кто-нибудь из дружков придет на помощь…
— Даже подумать страшно, — вздохнула Анна.
— Чего ж тут страшного? — подозрительно переспросил Легран.
— Просто подумала, что вы могли не добраться сюда, — продолжила Анна, — и не пить вот так с нами вместе виски.
Легран начал было поглядывать на нее с явным неодобрением. Но Анри сделал ему знак, чтобы тот не заводился. Анна улыбалась приветливо и очень доброжелательно.
— Вы парижанка, — проговорил он, — сразу видно, им палец в рот не клади.
— Похоже, — вставил Эпаминондас, он тоже явно начинал заводиться, — что жизнь и вправду сплошная проверка на прочность.
— Ты тоже так считаешь? — спросил я Анну.
— Так говорят, — едва слышно ответила она.
— Когда я мочился, — сообщил Анри, — сразу поднималось целое облако пыли. Такое впечатление, будто пылью мочишься, — добавил он, обращаясь к бармену.
— А я, — отозвался бармен, — вот уже восемь лет, как я здесь, и все мечтаю хоть разок пописать на лед.
— Кому вы это говорите! — поддержал Анри. — Такой твердый ледок, и чтобы даже не потрескался, это же просто мечта. Сорок три градуса в Туатане. Так что насчет льда там и думать нечего.
— А вот я лично, — возразил Легран, — всегда больше любил жару, чем холод. Правда, тут этого добра хоть отбавляй, это уж точно, но я все равно предпочитаю жару.
— Да, забавно, — кивнул бармен.
— Ну, уж нет, — возразил Анри, — с меня хватит, раньше-то я тоже так думал, но теперь нажарился до отвала.
— Господи, чего бы я только не отдал, чтобы помочиться на лед, — повторил бармен.
— Это все только одни разговоры, — заметил Эпаминондас, — а потом, как и со всем остальным, стоит только поиметь — и ничего такого особенного…
— Можешь говорить что хочешь, — продолжил Анри, — но ледниковый период — это тоже, надо полагать, не очень-то веселая картинка…
— Свидетелей не было, — зевая, ответил бармен, — так что и судить некому…
— А вы уверены, что так уж никого и не было? — вдруг заинтересовавшись, переспросил Эпаминондас.
— Наверное, все-таки были же хоть какие-то звери, — предположила Анна.
— А если были звери, значит, можно считать, что кто-то был? — удивился Анри.
— Не думаю, — возразил я, — по-моему, их тоже не было.
— Ну, не может же быть, — усомнилась Анна, — чтобы вовсе никого, хотя бы совсем-совсем крошечные, — как-то очень по-детски добавила она.
— Да нет, не думаю.
— Скажи, а вот ты, ты видел когда-нибудь Ледовитый океан? — спросил Анри у Леграна.
— А как же, — ответил Легран. — В тридцать шестом. Хорошие были времена. Самое удивительное, что на нем были волны, будто оно все вдруг взяло и замерзло в один присест.
— А ты уверен, что совсем-совсем ничего не было? — спросила меня Анна. — Даже куду?
— Да что вы, — проговорил Анри, — в ледниковый период вся земля была как Ледовитый океан.
— Но ведь подо льдом-то должны же были оставаться какие-то совсем крошечные зверьки, они просто ждали, пока все это растает.
— Хочется верить, — поддержал я. — А потом, если разобраться, кто знает? Может, тогда уже вообще все было.
— Да нет, быть того не может, чтобы уж совсем ничего, — как-то решительно заявил Эпаминондас. — Ведь, в таком случае, как, интересно, объяснить, откуда все вдруг потом появилось, да еще столько всякого разного?
— Забавно, — заметил бармен, — стоит термометру добраться до сорока в тени, как тут же начинаются разговоры про ледниковый период.
— А правда, — проговорила Анна, — как же тогда объяснить, откуда появилось все, что есть сейчас?
И улыбнулась мне.
— Да помолчи ты, — прошептал я ей. — Ты что, всегда так заводишься?
— Если ты до сих пор еще не заметил, — с издевкой заметил Эпаминондас, — хотел бы я знать, какие тебе еще нужны доказательства…
— Но это даже представить себе невозможно, — ужаснулась Анна. — Скажи, ну как такое можно стерпеть?
— Все терпят, — ответил я. — И не такое еще. Знала бы ты, какие муки приходится терпеть мне…
— Послушайте, — возмутился Эпаминондас, — если вы и дальше будете заниматься ерундой, интересно, кто будет заниматься делом?
— Тебе что, нехорошо? — спросил Анри у Леграна.
Легран стоял, полузакрыв глаза, будто в каком-то трансе.
— Погоди, — пробормотал Легран.
— Похоже, с ним что-то неладно, — заметил бармен.
