Дмитрий Шахов - Исповедь zadrota
Я зарычал и бросился вперед. У меня не было ни единого шанса в прямой схватке с громилой, но я мог использовать импульс и силу удара с разгона. Я ударил Джима плечом в живот, и он полетел в окно. Хлипкая деревянная рама не выдержала его веса, и Джим вылетел наружу вместе с осколками стекла. В последний момент он протянул руку, чтобы схватить меня, но я увернулся, одновременно растопырив руки и схватившись ими за края окна. Боль пронзила ладони – в них впились осколки выбитого стекла.
Я отдернул руки, посмотрел на кровь, текущую из них, но некогда было заниматься собой. Я схватил в охапку Катю, толкнул Аню, которая сгребла Женьку, и мы понеслись вниз. Во дворе за домом стреляли, но мы выбежали перед ним, я быстро обежал машины – ключи были только в «Мерседесе». Я буквально забросил Катю на заднее сиденье и заскочил на водительское место. Аня села с другой стороны сзади, когда я уже поддавал газу. На шум двигателя на крыльцо выскочила Вероника. Мы смотрели друг другу в глаза, пока я отъезжал на задней передаче. И только когда я развернулся, визжа колесами, она бросилась обратно в дом.
Я давил на газ, «Мерседес» медленно, но верно набирал ход. Автомобиль быстро проскочил грунтовку и выскочил на трассу. Какое-то время «Мерседес» скользил на одном месте, потом зацепился за асфальт и понесся вперед.
Буквально через мгновение, стоило нам на сто метров удалиться, с грунтовки выскочил черный «БМВ». Вероника. Я придавил газ, насколько смог, и перешел на последнюю передачу, но «БМВ» нас нагонял. Каждую минуту я терял по двадцать—тридцать метров, пока не пришлось играть в «займи всю трассу». Я вилял и не давал Веронике себя обогнать. Однажды ей удалось поравняться со мной, и я увидел на соседнем с ней сиденье азиата. Он улыбался.
Немного помогало оживленное встречное движение, не позволяющее выполнить обгон. Но когда мы выехали на четырехполоску, пришлось качать машину от обочины до разделительной полосы, чтобы не позволить нас обогнать. Я понятия не имел, чем все должно закончиться, пока у меня был только один план – уехать как можно дальше.
Впереди стало попадаться все больше машин, в том числе и на нашей стороне дороги. Теперь приходилось совершать сложные маневры, чтобы объехать их и в то же время оставить помехой для Вероники. Когда я бросил случайный взгляд на часы, то был удивлен – мы ехали только пятнадцать минут, хотя я считал, что не менее получаса. Необходимо было что-то предпринять, обострить ситуацию.
Шанс вскоре представился. Впереди шли автовоз и бензовоз. Шли почти рядом, оставляя небольшой зазор между собой. Они шли почти с одной скоростью, достаточной, чтобы зазор не сокращался, но и не удлинялся существенно.
Я притормозил, и Вероника тут же оказалась рядом, азиат почти торжествовал. Я дал еще раз по тормозам, оказавшись за «БМВ», а потом нажал на газ. «БМВ» не мог ехать быстрее идущего впереди бензовоза, и, чтобы избежать столкновения, Веронике надо было проскочить в зазор, что она и попыталась сделать. Я еще прибавил и ударил «БМВ» в самый угол.
Машину с Вероникой и азиатом закрутило, она потеряла управление, повернулась боком, совершила кульбит и ударила бензовоз в бок. Веса «БМВ» оказалось достаточно, чтобы бензовоз стал крениться и выехал со своей полосы. Встречная машина ударила бензовоз прямо в лоб. «БМВ» проскользил по борту бензовоза вперед, вскрывая цистерну, как нож консервную банку. Автовоз сзади справа ударил по тормозам, вылетая на обочину справа. Я тоже стал тормозить, но машина слушалась плохо, нас несло на падающий бензовоз.
Падая, бензовоз стал чиркать по трассе крыльями, как спичками по черкашу. Сноп искр был в метр высотой. Пламя взметнулось вверх, и волна жара ударила в «Мерседес», останавливая его движение и помогая тормозам. Бензовоз окончательно упал, «БМВ» проехал буквально несколько метров после него и остановился, покачиваясь на крыше. «Мерседес» еще несколько секунд несло по инерции, но, наконец, он остановился.
Я отстегнул ремень и выскочил наружу. Аня и дети уже выбирались, мы бросились вон от пламени, поднимающегося на высоту более десяти метров. Жар был такой, что я почувствовал, как скручиваются волосы, хотя мы и стояли довольно далеко от эпицентра. Только сейчас я обратил внимание, что за нами тянется след из пролившегося масла – удар дорого обошелся «Мерседесу».
Лужа горящего бензина продолжала растекаться по трассе и подбираться к перевернувшемуся «БМВ». Еще немного, и он должен был скрыться в огне. Кажется, все, выдохнул я и повернулся назад – прямо на нас несся на огромной скорости джип «Чероки».
За рулем сидела Вера. Ее глаза на этот раз светились огнем не разума, но безумия. Она вцепилась побелевшими пальцами в руль и изо всех сил давила на газ. Ей оставалось буквально несколько десятков метров, чтобы снести всех нас в огонь. В этот момент время для меня словно остановилось.
Аня стояла справа от меня, дети – слева. Я мог успеть толкнуть только в одну сторону. Я выбирал слишком долго, чтобы почувствовать, что лечу влево, обдирая об асфальт локти и спину, зато сметая дальше в сторону детей: Аня приняла решение за меня, вложив всю силу в толчок. Но это забрало у нее драгоценные секунды – джип въехал прямо в нее.
Аня сначала сложилась от удара пополам, а потом взлетела на воздух. Вера начала тормозить, но сырая после дождя трасса и разлитое масло помешали этому – джип на полной скорости влетел в брошенный «Мерседес» и, словно бильярдный шар, отскочил в самый центр горящего бензовоза. От удара горящий бензин буквально обнял джип и скрыл его в огне.
Я бросился к Ане. Она лежала на трассе, ее волосы крутило от жара, на губах выступила кровавая пена. Она пыталась что-то сказать, но вместо слов только шла кровь. Тогда она протянула руку и нежно погладила меня по щеке. Вдруг ее тело выгнулось и затихло, рука безвольно упала.
Я прижал ее голову к груди и завыл. Хотелось плакать, но слезы не текли, просто набухли в глазах, словно линзы. Я смотрел вокруг, видя все и не воспринимая ничего: Катя, прижимающая голову Женьки к груди и что-то шепчущая ему в затылок. Автомобиль Игоря, из которого выскочил Владилен в разорванном костюме и с кровавым пятном в районе бедра. «Скорая», вызванная кем-то из свидетелей аварии. Я видел все, но это было где-то там, в другом мире. В моем мире я продолжал раскачиваться и выть с головой Ани на руках.
Владилен подбежал, посмотрел на меня, махнул рукой и бросился дальше по трассе, туда, где горел «БМВ». Санитары «скорой» пытались вырвать у меня Аню, но я не давал. Появился Игорь. Он скрутил мне руки и оттащил от Ани. Я сопротивлялся. Я хотел быть с ней. И я продолжал выть. Я не верил, что она могла оставить меня. Только не сейчас, не сегодня.
– Женя! – вдруг прокричал над ухом Владилен. Когда он успел вернуться? – Женя! Где была Вероника? Ее нет в «БМВ». Там только один труп. Ты слышишь меня? Только один, и он мужской. Где Вероника, Женя? Женя! Ты слышишь меня?!
Эпилог
Мы стояли с Женькой и Катей на сельском кладбище в Подмосковье и смотрели на неказистый крест с полуистлевшей фамилией: «Варвара Щастливцева».
– Так, значит, ты Щастливцева, – обратился я к Кате. – Счастливая как бы.
– Значит, – ответила девочка.
– Пойдем.
Мы вернулись к машине, и я повел автомобиль к селу. С момента похорон Ани, на которые я не смог и не захотел поехать – похоронили ее родственники из моего родного города на местном кладбище, – прошло уже два месяца, а рана так и не заросла, она даже не загрубела. Женька замкнулся и не реагировал на мои попытки общаться, отвечая взаимностью только Кате.
Однажды Катя пришла ко мне в комнату, села рядом и все рассказала. Как отчим избил до смерти ее мать, как пытался и почти преуспел в попытке изнасиловать саму Катю. В селе, где они жили, это не было чем-то из ряда вон. Все – и соседи, и участковый – старались сделать вид, что ничего не происходит. Убийство стало неосторожным случаем, попытки изнасилования – неудачным воспитанием отцом нерадивой дочери. Никаких родственников, могущих вступиться за девочку, не было, мать девочки рано потеряла родителей. Поэтому в один прекрасный день Катя села на электричку и оказалась в Москве, скиталась по вокзалам, побиралась, выживала, пока случайно на ее пути не оказался я.
Катя долго не хотела ехать в родное село, но мне нужны были ее документы. Пришло время наладить официальные отношения между нами, а для этого мне надо было выправить ей настоящие документы. Или найти старые.
Дом отчима находился на отшибе, почти на самом краю села – в пяти сотнях метров от него начинался лес. Во дворе, окруженном покосившимся забором, стояла деревянная постройка, больше похожая на хлев для скотины. Когда-то это строение было срубом, но затем так часто латалось и перестраивалось, что стало больше напоминать сарай из фанеры.
Я оставил машину на разбитой в грязь грунтовой дороге, а сам взял Катю за руку и повел в дом. Возле дома на цепи лежала издохшая собака, над ней роились мухи. Дверь в дом была открыта, внутри царил запах плесени и прогорклой пищи. В единственной комнате, если не считать холодную прихожую, стояла буржуйка, стол и два стула. У стены валялся топчан, на котором лежало казавшееся мертвым тело. Но нет, оно зашевелилось и исторгло газы, а изо рта вытекла струйка рвоты.
