Ирвин Шоу - Хлеб по водам
Половина же Ромеро являла собой полный контраст — здесь обстановка была спартанской. Постель застлана шерстяным одеялом тускло-оливкового оттенка — такие раздавались всем мальчикам — и была заправлена с солдатской аккуратностью. Ни фотографий, ни журналов, а на письменном столе абсолютно ничего, кроме блокнота и стройного ряда остро отточенных карандашей. Точно Ромеро вознамерился не оставлять никаких следов, не давать никому ни малейшего повода приписать ему какую-либо слабость. Одежда в шкафчике развешена невероятно аккуратно; на полке — знаменитое издание 1909 года в семи томах под редакцией Дж. Б. Бьюри «Истории упадка и разрушения Римской империи», стоившее, как знал Стрэнд, немало и очень ценившееся у коллекционеров.
С учетом разницы во вкусах этих двух молодых людей оставалось лишь удивляться, как им удавалось столь гармонично сосуществовать в одной маленькой комнатушке, да еще с удовольствием общаться, что они делали почти все время.
Поражаясь тому, как Ромеро удалось раздобыть столь ценное и редкое издание Гиббона, Стрэнд оставил мальчику записку с просьбой зайти к нему после тренировки. Согласно школьным правилам, Стрэнд должен был выставлять оценку за состояние каждой комнаты в доме и вывешивать этот список внизу, на доске объявлений. Оценку полагалось производить по десятибалльной системе, и он поставил Ролинзу с Ромеро десятку, несмотря на то что в существовании незримой стены, отделявшей одну кровать от другой, было нечто тревожное.
Ромеро вошел в гостиную Стрэнда — свежий после только что принятого душа, как обычно, аккуратно одетый и сдержанный. Стрэнд попросил его присесть и, перед тем как заговорить о книгах, расспросил о том, как идут дела на занятиях и в команде, которая должна сыграть в эту субботу свой первый матч. Ромеро ответил, что на занятиях ему нравится и что он достаточно хорошо успевает. И еще добавил, что вряд ли будет участвовать в первом матче, но тренер ему тоже нравится, пусть даже у того и напрочь отсутствует воображение. А затем с подкупающей искренностью заявил Стрэнду, что уже переговорил с тренером и дал ему понять: если тот не будет выпускать его на поле хотя бы на десять минут, он потерпит еще неделю, а потом просто выйдет из команды и целиком посвятит себя занятиям.
Стрэнд как бы между прочим спросил, нет ли на него жалоб и нареканий, на что мальчишка ответил, что нет. И еще сказал, что получил письмо от мистера Хейзена. Оказывается, тот открыл на его имя счет в школьном банке, с которого он, Ромеро, может еженедельно снимать по десять долларов на карманные расходы. Словом, все как и у других мальчиков. Ромеро написал мистеру Хейзену письмо, в котором благодарил за щедрость. В ответ Стрэнд заметил, что и сам непременно поблагодарит мистера Хейзена при личной встрече, поскольку тот приезжает вместе с его дочерью и женой навестить его в эту субботу.
— Боюсь, и мне придется выступить с небольшой благодарственной речью, — заметил мальчишка и улыбнулся — впрочем, на сей раз без ехидства.
Тут Стрэнд наконец заговорил о книгах.
— Знаешь, — сказал он, — а они действительно очень ценные.
— Разве? — невинно удивился мальчишка. — Что ж, это приятная новость.
— Каким это образом они попали к тебе? — спросил Стрэнд.
Ромеро взглянул на Стрэнда с таким видом, точно примерялся, как лучше ответить.
— Я их украл, — небрежным тоном ответил он. — Пришлось раз девять сходить в букинистический магазин на Четвертой авеню. Ведь брать можно было только по одной книге, иначе сразу бы заметили. — И он холодно и вызывающе уставился на Стрэнда в ожидании комментариев. Стрэнд молчал, и Ромеро добавил: — Эти продавцы в магазинах — им на улице и десяти минут не продержаться. Обчистят за милую душу. Догола разденут, а они и не заметят, пока не схватят пневмонию.
— Ты, очевидно, хочешь сказать, что то был не единственный магазин, который ты обокрал? — спросил Стрэнд.
— Да разве их все упомнишь, — пробормотал Ромеро и встал. — Что-нибудь еще, сэр?
— Нет, пока ничего, — ответил Стрэнд.
Мальчишка вышел. Стрэнд остался сидеть за столом, глядя в окно, за которым сгущались сумерки. Перед ним встала проблема, которую не хотелось даже пытаться решить. «Мне не следует целиком сосредоточиваться на этом мальчишке, — подумал он. — Мне и без него есть чем заняться и о чем беспокоиться».
В субботу днем, как раз перед обедом, у входа в «Мэлсон-резиденс» остановился огромный «мерседес» с Конроем за рулем. Стрэнд сбежал по ступенькам навстречу Лесли, Кэролайн и Хейзену, которые выходили из машины. В руках у Кэролайн вертелся крошечный черный щенок лабрадора. Стрэнда переполняли чувства, однако он постарался не выказывать чрезмерной радости при виде жены и дочери в присутствии двух мальчиков, которые наблюдали за этой сценой со ступенек.
Какое-то время он избегал смотреть на Кэролайн.
— А где же Джимми? — спросил он. — Я думал, он приедет с вами.
— В последний момент мистер Соломон отправил его в Чикаго, послушать какую-то группу, которая там выступает, — ответила Лесли. — Это означает, что доверие к нему растет, так он, во всяком случае, объяснил мне. Обещал позвонить, как только вернется. Шлет тебе большой привет.
— Что ж, очень мило с его стороны, — суховато заметил Стрэнд. Затем, все еще избегая смотреть на Кэролайн, погладил щенка по спинке и ворчливо спросил: — Где ты его взяла?
— Мистер Хейзен подарил. Два дня назад. В тот день, когда доктор Леард снял повязки. — Она опустила собачку на землю. Затем нервно улыбнулась и, дотронувшись до кончика носа пальцем, спросила: — Ну, как тебе нравится его работа?
— Чудесно, замечательно, — ответил Стрэнд. И подумал, что дочь у него — настоящая красавица; впрочем, он всегда считал ее красавицей. — Выглядит прямо как настоящий…
Кэролайн расхохоталась.
— Ах, папа! Но он и есть настоящий!.. И потом, ты мог бы проявить больше восторга.
— Главное, чтобы тебе нравилось, — сказал Стрэнд. — Интересно знать, что ты сама думаешь по этому поводу.
— Думаю, что гадкий утенок превратился в лебедя, — весело сказала Кэролайн, и они двинулись к двери. — Отбоя от парней теперь просто не будет, вот в чем весь ужас!..
— Не стоит преувеличивать, — заметила Лесли и сурово взглянула на двух мальчишек, которые с неподдельным интересом разглядывали Кэролайн. — Да, операция прошла удачно, но ты пока у нас не кинозвезда. И следует побыстрей избавляться от привычки смотреться в зеркало по сто раз на дню. — Впрочем, говорила она все это с любовью, и Стрэнд заметил, что новая внешность дочери нравится ей не меньше, чем самой Кэролайн.
Однако Лесли не понравилось, в каком состоянии находилось жилье Стрэнда — и это несмотря на то, что миссис Шульц расставила вазы с цветами во всех стратегических точках гостиной.
— Вот уж не думала, что дом будет выглядеть так уныло, — заметила она. — Хотя, наверное, он станет гораздо уютнее, когда мы перевезем мебель. Покрасить и побелить тоже не помешало бы.
— Поговорю с Бэбкоком об этом, — обещал Стрэнд. — Уверен, школа не разорится, если здесь пару дней поработают маляры.
— Не хотелось бы показаться капризулей, — сказала Лесли, — донимать просьбами с самого начала…
— Я скажу Бэбкоку, что это моя идея, — вмешался Хейзен. — Все покрасим в лучшем виде.
— Время ленча, — сказал Стрэнд. — Нам надо идти в столовую. Я предупредил о вашем приезде, и там накрыли специальный столик для гостей. И для других родителей тоже. Сегодня у нас открытие футбольного сезона, и народ приедет посмотреть на игру. Кстати, Рассел, наш протеже Ромеро — тоже член команды.
— И какую же роль он в ней исполняет? — усмехнулся Хейзен. — Игрока в бирюльки, что ли?
— Нет, я серьезно, — сказал Стрэнд, когда все они вышли на улицу и направились к главному зданию. — Правда, сегодня он, может, и не будет играть, но тренер сказал мне, что предполагает использовать его в критических ситуациях.
— Ну а как он вообще?
— Успевает, насколько мне известно, вполне прилично, — осторожно ответил Стрэнд. — Я стараюсь не вмешиваться, но, похоже, настроен он серьезно и занятий не прогуливает в отличие от других мальчиков.
— Вы должны дать мне список его преподавателей. Постараюсь побеседовать с ними, пока я здесь. Уверен, они не привыкли к таким неординарным мальчикам, как он. И мне бы не хотелось, чтобы они были с ним слишком строги — это зачастую происходит из-за недопонимания. Особенно в том, что касается его происхождения.
Стрэнд вспомнил мисс Коллинз и подумал, что было бы куда лучше, если б Хейзен поговорил с Ромеро и попросил его не слишком донимать учителей. Но затем решил, что не стоит говорить об этом Хейзену, а также упоминать о найденных в комнате Ромеро книгах Гиббона. Хейзен может впасть в ярость и настоять на том, чтобы мальчишку немедленно вышвырнули из школы. И тогда эксперимент, который они затеяли, прекратится, даже не успев толком начаться.
