Кеннет Харви - Город, который забыл как дышать
Джозеф лежал на постели, такой больной и такой беспомощный. У Ким в душе всколыхнулись прежние чувства, хоть муж и вел себя в последнее время ужасно. Неужели он умрет? Неужели амнезия не минует и его? Она вдруг ясно увидела свой дом, входную дверь, цветочные клумбы, кусты, волчью ягоду во дворе. Ей нестерпимо захотелось, чтобы Джозеф, и Тари, и она сама снова были вместе как раньше. Они все преодолеют, если болезнь отступит. Здоровье. И дом. Ее дом. Их дом, который всегда защитит, главное, не покидать его. Что может быть лучше – спать рядом, тесно прижавшись друг к другу. Когда-то они были целой семьей.
А теперь вместо семьи – две больничные койки. На одной – муж, на другой – дочь. Оба больны, и некому утешить Ким. Когда-то она черпала силы от Джозефа, пусть даже через ссоры. И чего они вечно ссорились? Что делили? Ким казалось, что она теперь одна на всем белом свете.
Закрывая глаза, Джозеф видел сплошную серую пелену. Полное оцепенение. Не пошевелить ни рукой, ни ногой. О том, чтобы встать, не может быть и речи. Проще взлететь к потолку. Он сам теперь серая пелена. Граница между «я» и этой серостью совсем стерлась. Наверное, глаза открыты, раз комната видна. Полумрак. Женщина у постели. Какое страшное лицо. А на соседней кровати – девочка. Совсем маленькая. Ужас какой! Женщина нежно перебирает ей светлые пряди. Далеко. Как они далеко! На мгновение Джозефу показалось, что его в комнате нет. Тяжесть в груди. Он сделал глубокий вдох и отвернулся к окну. Ко рту тянется какая-то трубка. Через нее в легкие со свистом врывается удивительная свежесть, чистота. Вот только разогнать туман в голове ей не под силу. Зато во рту и в горле искорки. Ночь. Тьма проникает в мозг, уносит с собой остатки мыслей. Страшно! Уж лучше на людей смотреть. Женщина и ребенок.
Почему больница? Почему постель? Может, он смертельно болен? Чем? Джозефу показалось, что его болезнь как-то связана с женщиной и девочкой. Может, он чем-то заразился от ребенка? Чем-то столь изощренным, что ни с каким вирусом не сравнить? Да и женщина тоже нездорова, хотя крепится, не хочет признать свою слабость. Вот в огромном стеклянном окне прошла другая женщина. Белый халат. Похоже, здесь безопасно.
Тьма дышит в затылок, манит, притягивает взгляд. Она – сама пустота. В ней ни веры, ни отчаянья – ничего. Если бы только вырваться из цепких лап серой завесы! Разрушить преграду, впустить в комнату всепоглощающую тьму. Чернильный потоп хлынет на кафельный пол. Выше, выше, вот уже скрылись кровати. Ночь утопит всех, погрузит в пустоту, в ничто. Только стекло отделяет людей в палате от этой спасительной тьмы.
Берег с другой стороны бухты сиял крошечными огоньками. Это светились окошки в больнице Порт-де-Гибля. Укутавшись в желтое вязаное одеяло, мисс Лэрейси вышла из дома Критча подышать свежим воздухом.
Над двумя катерами кружил вертолет, море успокоилось. Старушка поставила на сланцевую ступеньку крыльца керосиновую лампу. Из темноты тут же вынырнули мотыльки. Прохладно. Мисс Лэрейси никак не могла отвести глаз от больничных окон. Все Блеквуды сейчас там. Экая напасть! Муж, мать, дочь. А она, старуха, стоит тут, целая и невредимая, воздухом дышит.
После того, как мисс Лэрейси увидела растерзанных духов в морозильной камере рыбозавода, она решила вернуться в дом на холме. Сейчас ее место здесь. Что бы с мертвыми ни происходило – это дело рук живых, так было во все времена. Старушка смотрела на завод у подножия утеса и вспоминала свою утреннюю поездку.
«Узнаете тут кого-нибудь?» – спросил ее полицейский.
Мисс Лэрейси медленно двинулась вдоль рядов и вцепилась в край первого же стола. На нем лежало тело молодого человека лет тридцати, темноволосого, с квадратным подбородком.
– Это Хедли Джексон. В море сгинул. В субботу, в 1957. Жена у него была иностранка, Барбара. Тоже через два года померла. От сердца.
По пятам за Чейзом и мисс Лэрейси следовал солдат. На карточке, привязанной к руке покойника, он сделал пометку: «Хедли Джексон. Пропал в море в 1957».
Старушка заметила, что у парня чудесный почерк. Редкость среди мужиков. Она подняла голову. Дух Джексона витал прямо над телом.
– Внук его, Кристофер, вместе со всеми сейчас в больнице лежит.
Мисс Лэрейси снова испуганно глянула наверх. Дух даже не заметил ее. С другими призраками творилось то же самое. Они ничего не видели и ничего не понимали. Солдат легонько подтолкнул старушку.
– Пошли тихонечко, – сказал он.
Старушка резко повернулась, собираясь его отчитать, но вместо этого застыла в растерянности. Мимо везли каталку, на которой лежала девочка. Пустые глаза смотрели в потолок. Дух девочки то поднимался, то вновь опускался к телу, словно его магнитом тянуло обратно.
– Алиса, – вскрикнула мисс Лэрейси и зажала рот рукой. – Алиса Вэтчер.
Когда-то они вместе играли. Старушка со слезами кинулась к подруге. Она остановила каталку и повела ладонью над лицом мертвой девочки. 1936 год. Алиса бегала по пляжу, широко раскинув руки, и в этот момент сзади накатила огромная волна. Одна единственная, но такая громадная, что в мгновенье ока накрыла ребенка и утащила с собой в морские глубины. Алису так и не нашли. Все произошло на глазах у Элен. Она вскарабкалась на высокую скалу и стала громко кричать: «Назад, Алиса, назад!» Поздно. Элен еще долго звала подругу на опустевшем берегу. С годами все как-то сгладилось, ушло далеко в прошлое, но вот теперь Алиса снова лежала перед ней, и старушка вспомнила, как нежно они любили друг друга. Алиса. Конечно же, это Алиса. И платьице на ней то самое, белое с кружевным воротничком, расшитое желтыми и красными цветами. Элен оно всегда ужасно нравилось, ей очень хотелось такое же.
– Как вы сказали? Алиса? – спросил солдат.
– Да, – прошептала мисс Лэрейси и решилась, наконец, коснуться детского личика. Кожа на ощупь оказалась даже чуть теплой. Слезы капали из глаз мисс Лэрейси и собирались в глазах девочки. – Боже ты мой, Алиса! Подруженька моя! Это что ж такое творится!
Лаборант в белом халате толкнул каталку вперед, но старушка взглянула на него сквозь слезы и тихо спросила:
– Спешишь куда?
Лаборант потупился. Мисс Лэрейси снова склонилась над подругой.
– В понедельник это было. В 1936 году. Как мы с ней дружили! Ее папа с мамой из Уимерли уехали, уж и не знаю, куда. А вот сын их, Дэвид, брат Алисин, вернулся. Дочку его Раиной зовут. Тоже здешняя.
Солдат сверился со списком.
– Райна Вэтчер? – спросил он.
– Нет, она замуж вышла за Грегори Прауза. Пропащий был человек, упокой господи его душу.
– Райна Прауз?
– Она самая. Грегори тоже утонул, между прочим. – Мисс Лэрейси огляделась и указала на другой конец морозильной камеры: – Да вот он, Грегори Прауз. – Мимо по соседнему проходу провезли однорукого человека в военной форме времен Первой мировой. Каталка с Алисой тоже тронулась с места, и мисс Лэрейси в последний раз погладила шелковистый локон подруги. Все. Попрощались.
Старушка встряхнула головой, и воспоминания о прошедшем дне отступили. Над домом кружили уже два вертолета. Шум лопастей нарастал. Мисс Лэрейси смотрела на железных монстров и снова и снова вспоминала слепых, потерянных духов на рыбозаводе. Что-то неудержимо тянуло их к телам, но и отталкивало от привычных оболочек. Почему духи вернулись? Чего им не хватало? Зачем рвутся обратно к бесполезным трупам? Почему не ищут родичей – живых, любимых людей?
Опознавать тела пришли и другие старики. Небось, как прослышали, что мисс Лэрейси на заводе, так и им занадобилось. Испугались, как бы чего интересного не упустить. И Уолт Бойд притащился, и даже Зэкери Далтон. Между прочим, ни эти двое, ни сама мисс Лэрейси никого из своих родственников среди мертвых почему-то не нашли.
«Главное, им друг за друга держаться, – решила старушка и оглянулась на дом. Он еще хранил тепло семейного очага. – Непросто, конечно, но как-нибудь сговорятся, все же они – семья. Двое соединились, дитя родили – какие уж теперь раздоры». Если они вернутся в дом Критча, мисс Лэрейси сумеет им помочь. Столько им всего порасскажет. Истории и байки, что скопились у нее в голове за долгие годы, так и рвутся наружу.
Судя по звездам, сейчас около полуночи. Нет, заснуть сегодня не удастся, хотя вертолеты улетели, и над бухтой, впервые за несколько дней, тишина и покой. С полчаса назад от клуба отъехали четыре армейских джипа. Мисс Лэрейси видела их из окна гостиной. Два повернули на Слейдс-лейн и помчались на запад в сторону холмов, к тарелкам. Два других двинулись на восток к соседней бухте.
На вершине утеса взгромоздилась огромная антенна, еще шесть – над холмами к востоку, почти рядом с Мерсеровой Пустошью, где теперь место для репортеров и всяких зевак. Гигантские тарелки чуть светятся в темноте. Зеленый. Любимый цвет фей. Мисс Лэрейси поискала в карманах коржик и, наконец, нащупала его вместе с пригоршней камушков со свежей могилы Масса Дровера. Хороший был парень Масс, хоть и умер ужасно. А раз хороший, значит, камушки защитят от всякой нечисти. Еще в карманах нашлись четки и плавник пикши, такой острый, что того и гляди порежешься. Тоже талисман.
