Елена Котова - Легко!
Джон кричал в телефон, чувствуя, как слезы катятся по лицу. На другом конце было молчание, а он все говорил и говорил. Пусть она не в силах отвечать, пусть хотя бы слышит его голос. Он поможет ей продержаться. Он говорил ей, как любит ее, как прилетит к ней утром, что вот он сейчас дождется полиции и «скорой помощи» и сразу поедет в аэропорт, говорил о том, как они будут гулять скоро по Парку и опять шуршать листьями под ногами, и что на Рождество он купит ей елку, и они ее будут вместе наряжать, а он будет ей петь песенки, которые обычно поют медвежата, а она будет смеяться и пить розовое шампанское. А завтра он будет весь день сидеть у ее постели, а если она захочет, будет читать ей книжку и все время будет держать ее за руку, чтобы ей больше не было страшно.
Ответа не было.
Наконец он услышал вой сирены полицейских машин и «скорой». Он разъединился, собираясь через минуту набрать снова, чтобы спросить, каково реальное положение дел, и, наконец, впервые обернулся в сторону Одри. Та стояла по-прежнему у двери, окаменев.
– Значит, это и есть та самая женщина, с которой у тебя давно отношения, – сказала она медленно. По ее щекам тоже катились слезы. – Какая я была дура, что считала, будто все кончилось год назад. Как выясняется, не кончилось…
– Одри, милая моя, пожалуйста, давай сейчас ничего не будем обсуждать. Мне надо действовать. Мне надо понять, в какой госпиталь ее доставят, и позвонить туда.
– Зачем, ты уже сделал все, что требуется. И даже гораздо больше того.
– Потому что я должен знать, в какой госпиталь мне ехать из аэропорта.
– Ты никуда не поедешь.
– Нет, Одри, я поеду. Первым самолетом.
– Нет, не поедешь. Кто она? Что у вас происходит?
– Одри, я планировал тебе все рассказать, поверь мне, завтра. Получилось по-другому. Сейчас очень плохой момент. Мне страшно тебя жаль, поверь, но я должен дозвониться до госпиталя и должен узнать, когда первый рейс.
– Я повторяю, если ты еще не понял. Ты никуда не едешь, я этого не допущу. Она в больнице, и о ней позаботятся без твоего участия. Сколько ей лет? У нее есть семья? И почему ты врал полиции, что ты ее муж? Зачем ты в это влезаешь? У нее есть муж на самом деле? Если есть, ты должен ему позвонить и пойти спать.
Джон бросился в кухню, чтобы взять стакан воды. Выпил залпом, чувствуя, что все еще плачет. Снова набрал телефон Анны. Четыре гудка, пять… Он плеснул виски в стакан и выпил тоже залпом. Одри вошла в кухню:
– Нечего устраивать драмы и по ночам пить виски. Ну, об этом мы поговорим утром, можешь быть уверен. Ты молодец, сделал все, что нужно. А сейчас ты должен идти спать.
– Который час?
– Начало второго.
– Это что, я почти час дозванивался и ждал, пока они доедут? Ты не принесешь мне аспирина?
Ему надо было отправить Одри куда-нибудь, чтобы не слышать ее. У него не было времени сейчас думать о ней. Он зашел на сайт British Airways. Так он и думал. Прямых рейсов нет – ни из Эдинбурга, ни из Глазго. Джон перерыл все авиакомпании. Смотрел через Лондон, Рим, через Париж. Ничего лучшего, чем из Гатвика с прибытием во Флоренцию в 11:45 не нашлось. Между тем был уже третий час ночи. Джон занимался поиском рейсов, одновременно набирая время от времени номер Анны. Наконец телефон ответил:
– Пронто!
– Как Анна?
– Кто говорит?
– Ее муж, меня зовут Джон Холборн.
– Откуда вы звоните? Я бы рекомендовал вам приехать сюда.
– Я звоню из Великобритании. Раньше утра я прилететь не могу. Куда вы ее привезли?
– Ospedale Santa Maria Nuova, Piazza Santa Maria. Ей требовалась срочная и сложная операция.
– Вы врач? Вы делали операцию?
– Я анестезиолог. Вышел покурить, сейчас вернусь. Операция еще идет.
– Как вас зовут?
– Уго. Но меня не будет утром. Я работаю до восьми.
– Каково состояние Анны?
– Тяжелое.
– Сколько ее еще будут оперировать?
– Не меньше четырех часов.
– Уго, можно вас попросить никому не отдавать ее телефон?
– Примите мои сожаления, Джон. Будем надеяться, что утром у нас будут новости получше.
– Я позвоню, если только не буду уже в самолете.
– Мы вас будем ждать. Мы делаем все возможное.
– Что, настолько плохо?
– Мы делаем все возможное. Поверьте.
Джон зашел в спальню, достал «самсонайт», бросил в него рубашки, свитер, плащ, пошел в ванную за бритвой. Одри вбежала следом:
– Что ты делаешь? Мы же договорились, что ты идешь спать. Я и так заставила себя набраться терпения, пока ты говорил с госпиталем. Но теперь-то ты уже точно все сделал, что мог.
– Одри, самолет в семь двадцать пять. Сейчас три. Мне скоро уже выезжать.
– Джон, я требую, чтобы ты немедленно позвонил мужу или родственникам этой женщины, которые обязаны взять все под контроль, и прекратил заниматься этим сам. Что тебе не ясно? Ты никуда не поедешь.
Он продолжал кидать вещи в чемодан. Еще пара брюк, костюм, джинсы. Пожалуй, еще один свитер. И еще пара рубашек. Совершенно непонятно, сколько он там пробудет. Лэптоп, самые необходимые бумаги. Он посмотрел на свой «ролекс». Есть еще время. Что он мог забыть? Он сел на стул и прикрыл глаза. Анна сильная. Она выживет. Джон вспомнил, как он не раз упрекал Анну за легкомысленность, за то, что она не пользуется контрацептивами, а она говорила, что, управляя мыслями, можно заставить свой организм делать почти все, например, не забеременеть, остановить развитие рака. Он принимал это как ее очередную экстравагантность: «У тебя очень метафизический взгляд на медицину». Сейчас он хотел верить, что она говорила со знанием дела. Она заставит свой организм выжить. Он сам в этот момент ощущал физически, как поможет ей, если будет стараться укрепить ее намерение выжить. «Я люблю тебя, бэби. Я сейчас люблю тебя больше всего в этом мире. Дождись меня, слышишь? Я уже на пути к тебе. Продержись, и я помогу тебе», – повторял он как мантру. Энергия его мысли настолько мощная, эта энергия поддержит ее физически. Она сильная и храбрая девочка, а ему пора спешить.
Джон взял чемодан, бросил его в багажник и снова набрал Уго.
– Уго, это Джон. Я звоню насчет Анны.
– Пока ситуация под контролем.
– А в целом как?
– Типичный вопрос родственника, извините меня, устал очень. Состояние тяжелое, не буду скрывать от вас, Джон. Множественные повреждения печени, там много пришлось поработать. Венозные разрывы, кровотечение в брюшную полость. Она, наверное, вам жаловалась на жжение в животе? Большая кровопотеря. Пришлось сделать несколько переливаний крови, это само по себе немалый риск. Ну, вот так, в общем. Мне не надо было бы вам все это говорить, так не принято, но мне кажется, вы хотите знать всю правду.
– Уго, скажите мне, она умирает?
– Пока у нас нет причин так ставить вопрос. У нас есть еще шансы.
«У нас есть еще шансы», – пока эти слова не прозвучали, было лучше. Джон разговаривал с Уго из сада, чтобы не мешала Одри. Он не заметил, что начался дождь и что он промок. Он так и стоял, окаменев, под дождем. У него был еще час или больше. Вернувшись в дом, увидел, что Одри сидит на кухне со стоическим выражением лица и смотрит какую-то ночную телевизионную программу.
– Вот и молодец, что вышел подышать воздухом. Теперь тебе будет лучше. Но ты совершенно промок. Хочешь чаю?
Он бросил на нее взгляд и ничего не сказал. Скинул мокрый плащ на диван, взял из шкафа старую кожаную куртку.
– Куда ты теперь собрался?! – Одри внезапно завизжала.
– В аэропорт, – спокойно сказал он, – я позвоню тебе завтра.
– Я повторяю тебе: ты никуда – понял? – никуда не едешь. Ты безумен! Остановись!
Джон задержался у двери, повернулся к жене:
– Одри. Я еду в аэропорт. Чтобы в семь двадцать пять улететь во Флоренцию. Боюсь, что Анна умирает.
– Может, это выход для всех! – прокричала Одри ему в лицо. – Я хочу, чтобы она умерла, слышишь? Она заслужила это после всего, что тебе причинила. Она разрушила твою жизнь, мою жизнь. Просто так, из собственной похоти и природной мерзости. Потаскуха! Я молю бога, чтобы эта дрянь умерла. Я хочу вычеркнуть ее из своей и твоей жизни, понимаешь ты это, идиот?! Я хочу, чтобы эта женщина умерла, умерла…
– Я прожил с тобой почти двадцать лет и никогда не знал, что ты такая сука, – сказал Джон и захлопнул за собой дверь.
Глава 9
Джон выбежал из крошечного аэропорта «Веспуччи» и схватил такси. Был полдень, светило солнце. Суббота, трафика почти нет. Они доехали до госпиталя за двадцать минут. Зато в госпитале Джону пришлось долго объясняться с дежурными. Наконец появилась медсестра и повела его по длинным коридорам.
– Подождите здесь, – сказала она перед одной из дверей. – Доктор сейчас выйдет.
– Может, вы меня сразу отведете в палату Анны?
– Надо подождать доктора. Я побуду с вами, не волнуйтесь.
Они сели на стулья у стены. Вскоре вышел высокий темноволосый мужчина средних лет.
– Я Альдо Байетти, здравствуйте.
– Джон Холборн.
– У вашей жены очень серьезные повреждения. Операция длилась более пяти часов, это вы уже знаете, вероятно, от моего коллеги. Операция прошла более или менее успешно, во всяком случае, это уже была огромная удача, что ее довезли до больницы. К сожалению, множественные разрывы печени с массивной кровопотерей привели к развитию шока. Мы делали заместительное переливание крови, поддерживали сердце. Полностью остановили кровотечение. С семи утра в интенсивной терапии она была под непрестанным наблюдением. Мы крайне дозированно, осторожно стимулировали сердце и снабжали всю систему кислородом, поддерживая дыхание. Поверьте, всё, абсолютно всё, что можно было сделать, мы сделали. Я бы сказал, даже за гранью возможного. Сразу после операции, где-то в семь, я начал надеяться, что она справится: сердце приобретало правильный ритм, давление стало подниматься. К девяти вновь резкое ухудшение, падение давления и полная остановка сердца. Мне очень, очень жаль.
