Алекс Гарленд - Пляж

– Да брось ты. Кити из Хатрина привезет мне еще.

– Нет, нет. Я покурю травку.

– Ну ладно, дело твое. – Я улыбнулся ему в ответ, желая всем сердцем, чтобы он поскорее убирался подальше.

Но он явно не собирался уходить. Он почесал голову и потоптался на месте. Будь у него шапка, он, наверное, сейчас мял бы ее в руках.

– Знаешь, Ричард, я тут подумал…

– О чем?

– Может, тебе когда-нибудь захочется взглянуть на огород. Раньше ты иногда приходил туда повидать Кити, но теперь все иначе. После того как Кити стал заниматься рыбной ловлей, я расширил огород. Теперь на нем семь участков.

– Семь? – сухо переспросил я. – Замечательно.

– Ну как, ты придешь взглянуть?

– Это свидание?

– Свидание? Да! – Он разразился смехом, настолько деланным, что несколько секунд я думал, будто его душит ярость. – Свидание! А потом мы посмотрим фильм!

Я кивнул.

– Свидание, – снова повторил он. Увидимся на свидании, Ричард.

– Увидимся, – ответил я, и после этого он, к моему облегчению, ушел.

Я отложил встречу с Джедом до наступления темноты. Мне не хотелось, чтобы все видели, как я забираюсь в палатку-больницу. Я понимал, что это будет негласным признанием существования Христо, – наверное, самой важной из вещей, которые следует игнорировать, по условиям нашего соглашения.

Обстановка в палатке ухудшилась. Стояла прежняя вонь, но воздух еще накалился, и повсюду виднелись высохшие или высыхающие черные лужицы. Это была вытекавшая из живота Христо кровь: она пропитала простыни, собиралась в складках брезентового пола, ею были перепачканы руки и грудь Джеда.

– Боже мой! – произнес я, чувствуя выступивший на спине пот. – Что здесь, черт возьми, происходит?

Джед обернулся ко мне. Его освещал снизу вертикально поставленный фонарь «Мэглайт». Из-за этого волосы его бороды светились, как нити накаливания лампочки, а глаза оставались в абсолютной темноте.

– Нет ли у тебя хороших новостей для меня? – пробормотал он. – Я устал от плохих новостей. Мне хочется слышать только хорошие.

Я молчал, пристально всматриваясь в тени на месте его глаз и стремясь найти там хоть какую-то форму. В его поведении было нечто угрожающее, а дьявольский свет, исходивший от его бороды, наводил меня на мысль, что я, возможно, испытываю галлюцинации. Ощущение было настолько сильным, что мне захотелось убедиться в реальности существования Джеда, прежде чем оставаться здесь. Я поднял «Мэглайт» и направил луч света прямо ему в лицо. Он вскинул руку, чтобы прикрыть глаза от света, но я успел достаточно хорошо рассмотреть его и успокоился.

Я опустил фонарь:

– Есть новости. Зефа и Сэмми убили.

– Убили, – сухо повторил Джед.

– Расстреляли охранники.

– Ты видел?

– Нет.

Он склонил голову набок:

– Ты разочарован?

– Нет. Я видел, как их избивали, и…

– Тебе этого оказалось достаточно.

– … меня затошнило. Я не ожидал, что так получится.

– Вот как. – Яркие волоски на бороде Джеда затрепетали из-за появившегося у него на лице какого-то невидимого мне выражения.

– Ты доволен? Ну, я хотел спросить, испытываешь ли ты облегчение… в каком-то смысле…

– Нет, никакого облегчения.

– Правда?

– Да.

– Но ведь пляж теперь в безопасности. Тэт, дух лагеря… и наша тайна.

– На пляж мне теперь наплевать, Ричард.

– Наплевать?

– Хочешь теперь послушать мои новости?

Я переменил положение, чтобы скрыть свое замешательство.

– Давай.

– Сегодняшняя новость – это отсутствие.

– Посетителей?

– Совершенно верно, Ричард. Полное отсутствие посетителей. Вновь. – Он прочистил горло. – Я не видел сегодня ни одной живой души, кроме него, ну и я, может быть, в счет… Не могу отогнать от себя мысли о том, с чего бы это… Как, по-твоему, Ричард, в чем тут дело? Мы с Христо ждали здесь целый день напролет, а никто так и не пришел… – Джед… Мы ведь с тобой уже говорили об этом.

– Ты торопишься?

– Нет.

– Значит, мы можем обсудить это еще раз.

– Хорошо. Это объясняется, говоря твоими же словами, тем, что люди пытаются вернуться к нормальной жизни. Они не хотят напоминаний о прошлом.

– И то же самое происходило бы, если бы здесь умирала Сэл.

– Тогда все могло бы быть и по-другому. Сэл – руководитель. Но я не думаю…

– А если бы здесь умирал ты? – перебил он.

– Здесь?

– Здесь. Умирал бы. Что, если бы это был ты?

– Кто-нибудь, наверное, пришел бы навестить меня. Франсуаза с Этьеном. Кити.

– А я?

– Да. И ты пришел бы. – Я тихо засмеялся. – Я надеюсь.

Джед промолчал, и мой смех повис в воздухе, став неприятным и неестественным. Потом Джед покачал головой:

– Нет, Ричард, я имел в виду, что было бы, если бы здесь умирал я?

– Ты?

– Я.

– Ну… люди пришли бы тебя навестить.

– Правда?

– Конечно.

– Ты думаешь?

– Да.

– Но ведь я же здесь, Ричард. – Он наклонился ко мне, заслонив собой фонарь, и верхняя половина его тела оказалась в тени. Я тут же невольно отпрянул, не зная, как близко он от меня сейчас. Когда он шепотом заговорил, я решил, что он находится сантиметрах в пятнадцати или даже ближе. – Я сижу здесь, черт возьми, весь день и всю ночь. И никто не приходит меня проведать.

– Но ведь к тебе пришел я.

– И больше никто.

– Я… Мне жаль.

– Да. Мне тоже…

– Но…

– Конечно.

Через секунду-другую он уселся обратно, и мы переглянулись через испачканное кровью тело Христо. Потом Джед наклонил голову и начал рассеянно счищать с рук засохшую кровь.

– Джед, – тихо сказал я. – Окажи мне услугу.

– Да?

– Выйди на время из палатки. Я побуду здесь с Христо и…

Он махнул рукой, оборвав меня:

– По-моему, ты кое-чего не понимаешь.

– Тебе нужно…

– Я не хочу видеть там этих ублюдков.

– Тебе совсем не обязательно смотреть на них. Можешь сходить на пляж.

– Зачем? – спросил он. Голос стал очень ясным и уверенным. – Чтобы я выбросил все из головы? Привел мысли в порядок и не свихнулся?

– Да, если хочешь.

– И был таким же нормальным, как все?

– Это поможет тебе увидеть вещи в перспективе.

– Здесь ничем не помочь. Не важно, где я нахожусь. Я по-прежнему сижу в палатке. Я живу в этой палатке с тех пор, как очутился в лагере, так же, как и Христо. Так же, как Карл и Стен. Палатка. Открытое море. DMZ. Невидимый и не…

Я уловил, как у него на миг дрогнул голос. Я задержал дыхание, неожиданно панически испугавшись того, что он расплачется, но он, по-видимому, снова взял себя в руки и продолжал:

– Когда появились шведы, а Даффи пришел в ярость… и потом исчез… я решил, что все изменится… Когда он покинул лагерь, я подумал, что все изменится… Но он такой хитрый… Он вернулся… хитрец…

Голос Джеда перешел в неразличимый шепот. Потом Джед качнулся вперед и коснулся висков кончиками пальцев.

– Джед, – спросил я, помолчав, – что ты имел в виду, когда сказал, что он вернулся?

– Покончил с собой, – ответил он. – Вернулся.

Я нахмурился и смахнул с бровей пот. Он побежал вниз по лицу и обжег уголки рта.

– Ты видел его?

– Видел… да…

– Когда?

– В первый раз на Пхангане… Раньше, наверное, тоже.

– Ты видел Даффи на Пхангане?

– С твоими погибшими друзьями…

– С Зефом и Сэмми?

– Он дал им карту.

Я замялся:

– Джед, карту дал им я.

– Нет…

– Говорю тебе, что это я дал им карту. Я хорошо помню, как все произошло.

– Нет, Ричард. – Он отрицательно покачал головой. – Карту дал им Даффи.

– Ты хочешь сказать… У них уже была карта, когда я давал им свою?

– Я хочу сказать, что он дал им карту, когда дал ее тебе. – Джед снова сел прямо, при этом пол палатки натянулся, а фонарь опрокинулся. Падая, он на мгновение ослепил меня, а затем покатился и замер на месте, разрезая теперь темноту клинком света. – Он дал карту Этьену, – сказал Джед, снова осторожно установив фонарь. – А также Франсуазе, Зефу, Сэмми, немцам и всем остальным…

– Остальным?

– Тем, кого мы еще не видели. Тем, кто появится в следующем месяце или на следующей неделе, и тем, кто окажется здесь после них.

Я вздохнул:

– Тогда… ты видишь Даффи всякий раз, когда видишь меня.

– Раньше – не так часто… Но теперь да, – с грустью кивнул Джед. – Каждый раз, когда вижу тебя… Каждый раз…

Все то же, но не совсем

Когда я улегся спать, первым в тот вечер, то слышал, как Багз и Кити вернулись с припасами для Тэта. Было множество радостных возгласов, когда в лагере увидели, что они привезли, а позже я слышал, как Кити звал меня. Потом к нему присоединилась Франсуаза. Я никому не отвечал: я лежал на спине, задрав майку на голову, и ждал, когда засну. К моему удивлению, долго ждать не пришлось.

Расчищенная площадка существовала всегда. По мере разрастания лагеря она увеличилась раза в два, но она существовала и тогда, когда деревья-ракеты еще были молодняком. Двести лет назад? Наверное, больше. Единственный известный мне способ определения возраста дерева – спилить его; впрочем, нетрудно себе представить, что эти деревья-ракеты насчитывают несколько веков.