Сэм Хайес - Моя чужая дочь
— Знаешь, где найти Арта? — проорал Роберт в ухо юнцу, распластавшемуся на продавленном диване; парень пожал плечами и бессмысленно ухмыльнулся.
Кто-то добавил звук, и музыка загрохотала еще громче, хотя это и казалось невозможным. Роберт двигался дальше, заглядывая в лицо каждому, кто попадался на пути. Кого только не собрала эта вечеринка: зеленую молодежь и стариков, бродяг и адептов нью-эйджа в бесформенных хламидах, панков с ирокезами на голове. Теряя надежду, Роберт свернул в сторону кухни. На заваленном объедками сосновом столе мерцали свечи. Два парня наполняли блюда салатом и лепешками.
— Роб, взгляни! — Луиза сжала пальцы Роберта, и он обернулся.
Сад позади дома оккупировали подростки: танцы, объятия, спиртное из банок и косячки. Забросив распущенные волосы за спину, Руби со смехом повисла на шее Арта.
Роберт ринулся наружу.
— Руби! — Он оторвал девочку от Арта. — Что ты делаешь?
Арт первым пришел в себя:
— Эй, папочка! Что за шум? Небось тоже был молодым?
Он сунул руку в карман. Роберт напрягся.
— Спокойно, — вмешалась Луиза. — Роберт, все в порядке. Главное — мы ее нашли.
— Вам пора, юная леди.
Самая обычная родительская фраза его самого покоробила. Отец-то он ненастоящий. Какое он имеет право что-либо требовать от этой девочки? У нее даже мать не родная, что уж об отце говорить.
— Куда пора? — Руби дергалась, как рыбка в неводе.
— К маме, — ответил Роберт.
И лишь тронув с места «мерседес», подумал, что не уверен — к которой из двух.
Глава XXX
Конечно, я была права — Джо-Джо мокрая насквозь. Она лежит голенькая на пушистом ковре в спальне, которую я приготовила для малыша Сары. Беспорядочно сучит ножками и ручками, пухленькая такая, розовая креветочка.
Даже не знаю, что случилось с Сарой. Она ведь твердо обещала прийти ко мне с малышом. Ну да ладно, теперь это неважно. Джо-Джо наделала желтую лужицу на ковер. Я подхватываю ее и несу в ванную. Одна ладонь под пухлой попкой, другая придерживает головку. Точно так же я носила Наташу.
Включаю воду, добавляю капельку пены из флакона, и мы с Джо-Джо ждем, когда ванна наполнится. Малютку нужно как следует вымыть.
Стоит мне опустить ее в воду, как Джо-Джо начинает вопить. Не привыкла купаться, бедняжка. Я стою на коленях, перегнувшись через край ванны. Одной ладонью придерживаю головку Джо-Джо, а другой плещу теплой водой на ее плечи, грудь, животик. Потом сдергиваю с крючка полотенце и вытираю грязь из складочек шеи.
Не очень-то хорошо мама Джо-Джо заботилась о дочке, поэтому мне и не стыдно, что я забрала эту крошку. У ее мамы еще четверо детей, и все наверняка такие же зачуханные. Держу пари, она счастлива, что хоть одной заботой стало меньше. Четверых детей лупить все же проще, чем пятерых.
Джо-Джо плачет, широко раскрыв ротик, язычок у нее в молочную крапинку. От ее крика оживают воспоминания. Кошмары.
После купания я заворачиваю Джо-Джо в согретое полотенце, прижимаю к груди и кружусь, кружусь по гостиной. А когда плач стихает, отношу свое сокровище в детскую. Теперь это комната Джо-Джо. Я надеваю на малышку памперс, а сверху — один из бархатных комбинезончиков, что купила для ребенка Сары. Комбинезон слегка тесноват, ведь он для новорожденного младенца, и, чтобы пальчикам на ножках Джо-Джо не было больно, я подпарываю швы.
Она снова кричит — голодная, наверное. Уложив ее в плетеную люльку, я спускаюсь на кухню поискать что-нибудь подходящее из еды. Кусок кекса, который я выплюнула, так и валяется на полу. И что-то здорово воняет. Наверное, из мусорного ведра. В холодильнике нашлось цельное молоко, с завтрашним сроком годности. Пока сойдет. А потом я куплю нормальное молоко для младенцев. Бутылочки у меня нет, так что я наливаю молоко в миску, разогреваю в микроволновке и, прихватив чайную ложку, возвращаюсь в детскую. Джо-Джо продолжает кричать.
Я устраиваю ее у себя на коленях, набираю немножко молока в ложку и подношу к ротику. Джо-Джо умолкает, но только на секунду, а потом пихает ложку кулачком, и молоко капает на ее новенький комбинезончик.
— Ах, Наташа!
Малышка молча таращит на меня большие, прозрачные, заплаканные глаза. Показывает беззубые десны — слава богу, она улыбается… Нет, опять кричит. Я дотягиваюсь до пушистого утенка и прижимаю к ладошке Джо-Джо. Она впивается в игрушку пальчиками, роняет — и заходится в крике. Я снова пытаюсь влить в нее молоко ложкой — с тем же успехом. Проходит десять минут, а ребенок не проглотил ни капли. И комбинезон уже весь испачкан, приходится ее переодевать. Все это время она без умолку орет. Я тоже ору: «Заткнись!» И прихлопываю рот ладонью: разве так можно с ребенком?!
— Прости, малыш, прости. — Я прижимаю ее личиком к своему плечу, чтобы заглушить крики. — Давай-ка погуляем по саду. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Шейла постоянно твердила, что детям необходим свежий воздух. Я перебираю в памяти все советы, которыми засыпала меня свекровь, пока я ждала Наташу и сразу после ее рождения. Жаль, я Шейлу не слушалась. Я ведь не только чувством вины терзаюсь — за то, что не уберегла свою малышку. Я многое, очень многое могла делать лучше, если бы следовала советам Шейлы. Вот что меня мучит. Хотя все не так уж страшно теперь, когда у меня появилась другая малышка. Я поднимаюсь и выхожу с ней в садик. Траву пора бы подстричь — вымахала по колено. Садовник из меня никудышный, так что ни цветы, ни кустарник глаз не радуют. Правда, растет корявая яблоня, только яблоки кислые, червивые, в коричневых чешуйках. Сад у меня ровно шириной с дом, то есть двенадцать футов, зато в длину тянется на сто футов и с обеих сторон отделен колючей проволокой от соседских.
— Мы тут порядок наведем, Тата, обещаю. Упросим папочку, чтобы вытащил газонокосилку, верно?
Я щекочу пухлую щечку и добиваюсь наконец улыбки. Малышка жмурится от солнца, прозрачные глазки превращаются в щелочки. Шагая по высокой траве, я огибаю бетонную плиту, что запечатала бывший колодец, и устраиваюсь в тени яблони.
Малышка лежит спинкой на моих вытянутых ногах, глазеет на меня и жует кулачок. Подбородок уже весь мокрый. Подолом своей длинной юбки я вытираю слюну с ее личика.
Солнце греет мне плечи. Шея все еще ноет от спанья на полу — сколько ни массируй мышцы, не помогает. Я смотрю через садик на дом и улыбаюсь: бледно-желтые занавески в окне детской плещутся на ветру. Мне так хорошо…
Блаженный покой разрушает детский крик. Малышка выгибается, шлепается с моих ног на землю и орет еще громче. Приходится наказать. Хватаю ее и волоку обратно в дом.
— Ну-ка, быстро спать, мисс Наташа. — Я укладываю ее в плетеную люльку и захлопываю дверь детской.
Она кричит и кричит за дверью, а я опускаюсь на пол лестничной площадки и сижу, привалившись к стене. Руки и ноги дрожат, потому что моя малышка наконец нашлась.
Глава XXXI
Роберт с немалым трудом затолкал Руби в «мерседес» — она извивалась, шипела и плевалась как дикая кошка.
— Прекращай спектакль, Руби. — Он повернул зеркальце заднего вида так, чтобы не видеть ее перекошенное от ярости лицо.
Выкрики «Ненавижу!» и «Всю жизнь мне испортил!» он отбил воображаемой ракеткой для сквоша. Ей тринадцать. Самое время для подобных выпадов.
— Прекращу, как только отпустишь обратно! — Руби ткнула коленкой в спинку сиденья Роберта. — У меня есть права! Ты вообще представляешь, что опозорил меня перед всеми?
Но форменный хук ему в челюсть Руби нанесла другими словами.
— Ты мне не отец! — злобно процедила она. — И нечего указывать, что мне делать!
— Куда мы, собственно, направляемся, Роб? — спросила Луиза, заметив, что он проехал поворот к своему дому.
— К матери Руби. Пора бы им встретиться.
Что есть силы стиснув руль, Роберт не отводил взгляда от дороги. Как ему хотелось сейчас поделиться своими мыслями о деле Боуменов, объяснить, что дети должны жить с настоящими, любящими родителями. Но он знал, что все это прозвучит фальшиво. Более того, оплачивая время Луизы, он не был настроен на ее возражения.
Роберт гнал машину, лавируя в плотном потоке, и вскоре свернул на M1. Во второй раз за двое суток он направлялся в Нортгемптон, и если одна его половина будто одеревенела, лишенная жизни, то вторая чувствовала себя вершителем судеб.
Он украдкой глянул на Луизу. Спокойная, элегантная даже в джинсах и футболке. На ногах кожаные сандалии, пальцы длинные, с темно-вишневым лаком. Роберт многое отдал бы, чтобы на ее месте сейчас сидела Эрин. Чтобы вернулись они, к примеру, с уик-энда в Сомерсете, поужинали по-семейному, а потом Руби мирно заснула в своей комнате, а они с Эрин — в обнимку в супружеской постели.
— А подождать результатов ДНК-теста не хочешь?
Луиза понизила голос, хотя Роберт перебросил на заднее сиденье свой МРЗ-плеер, и Руби тут же нацепила наушники.
