Сергей Алексеев - Покаяние пророков
Ночь прошла спокойно, если не считать, что Жулик в деннике несколько раз крикнул и пес Вавилы побрехал. Комендант выходил на улицу, слушал, но если даже кто-то был за рекой, то подойти к дому Космача не решился и, может, наблюдал в прибор ночного видения.
Рано утром принаряженный Почтарь покосолапил на первый автобус, а его жинка спустя четверть часа постучалась к Кондрату Ивановичу.
— Твои куры яиц нанесли. — Поставила узелок на стол. — Добры у тебе куры…
— Ты мне скажи, Вавила Иринеевна у вас? — в упор спросил Кондрат Иванович. — Зачем от меня-то скрывать?
— Нема! — Старуха глаза вытаращила. — Пойди та побачь!
И тотчас собралась и убежала, оставив еще больше подозрений.
Ближе к обеду приехали два оповещенных о погроме дачника, оба бывшие прокуроры, на профессионализм которых рассчитывал Комендант. Они печально побродили по своим нарушенным поместьям, поправили выдернутые пробои, новые замки навесили, фанерой выбитые стекла заколотили.
— Гиблое дело, — определили они. — Ущерб маленький и ответчиков никто искать не станет.
Комендант советовал не спешить с выводами, подождать, и как только выйдет газетная статья, приобщить ее и тогда подать в суд. Однако юристы его и слушать не стали, уехали, оставив посреди дороги.
Сам он особенно не надеялся, что газетчики что-то напечатают, поди, и написать не успеют, поди, всю ночь машину угнанную разыскивали. Однако вечером собрался и пошел на мочевую точку, где в магазине продавали прессу.
Фотографии пожарища и разгрома в Холомницах были аж на первой странице, и бабы в харчевне все уже посмотрели и прочитали, потому встретили Коменданта участливо. Кто-то видел, как вертолет кружил, а кто-то ночью даже стрельбу слышал. А тут еще у журналистов машину украли так, что никто не заметил, а повариха Никитична, женщина пожилая и наблюдательная, даже заподозрила неких проходимцев. Отозвала Коменданта в подсобку, мол, мясо порубить надо, и сообщила, что к ним вот уж второй день перед обедом приходят подхарчиться какие-то мужики бомжеватого вида. Не проезжие и не прохожие, откуда являются, не понять. А спросить нельзя, хозяин настрого запретил, чтоб клиентов не отпугивать. Дело в том, что деньги у них есть, берут дорогушую солянку каждый раз и с собой еще прикупают колбаски, хлебца, минеральной воды и чего-нибудь сладкого. Но главное, глаза у всех красные, похмельные, а водки не пьют!
Комендант откланялся и поспешил из харчевни: нечитанная газета руку жгла. Ушел в сторону деревни, сел в лесу и не спеша изучил, что написали. Надо сказать, мальчишки еще, а крепко всадили, прямым текстом, с указанием фамилий и должностей. И даже разыскали и опубликовали копию списка пассажиров вертолета, где значились Малышев и сам Кондрат Иванович. Но внизу сноску сделали, мол, это лишь начало и будет продолжение расследования, поскольку начальник областного ФСБ заявил, что сотрудника Лебедева Владимира Борисовича в штате нет и никогда не было. Милиция тоже отказалась, и кто же тогда проводил эту бандитскую операцию в Холомницах? Охрана газопровода или вообще какие-то самозванцы?
Словом, пока хвалить журналистов можно было за смелость, оперативность и убийственный сарказм.
В деревню Комендант вернулся затемно, обрядил коня и полез на полати, где у Космача хранились походные вещи в рюкзаке и вьючном ящике. Бинокля он не нашел, хотя однажды видел его у Юрия Николаевича, когда на рыбалку ходили. Зато обнаружил фотоаппарат с телеобъективом, набором светофильтров и раскладным штативом. Открыл шторку, посмотрел в видоискатель и, одевшись потеплее, забрался на чердак.
Слуховое окно выходило на улицу, обзор был достаточно узким. Пришлось выставить раму и сесть верхом на нижнюю подушку окна. Если наблюдатели отслеживают вход в дом и его тыльную сторону, то должны находиться где-нибудь за рекой на склоне лесистой горы, откуда открывалась вся улица и подходы со стороны огородов. Мертвой зоной могла остаться дорога, ведущая к трассе, но она не особенно-то и нужна была: если кто-то захочет войти в деревню скрытно, то уж не станет светиться на проселке.
Комендант установил штатив, прикрутил аппарат и навел его на предполагаемое место. Прибор ночного видения давал характерную зеленую точку, заметную с близкого расстояния или в оптику; если при этом включался инфракрасный излучатель, то вокруг образовывалась сияющая корона, а сквозь красный фильтр можно было увидеть сам луч. Конечно, техника ушла вперед, могли придумать что-нибудь новенькое, но принципы должны бы остаться прежние.
Замеченные поварихой состоятельные бомжи, питающиеся на мочевой точке, вряд ли высматривали и воровали машины, а вот наблюдателями могли быть вполне, коль без водки глаза красные.
Бесконечно смотреть в видоискатель было трудно, глаз скоро уставал, и лес на той стороне начинал мельтешить — какие уж тут пятна! С небольшими перекурами Кондрат Иванович просидел до трех часов и единственное, что увидел, так это Почтаря, который заполночь вернулся с последнего автобуса. И не один пришел — привел с собой двух огромных собак непонятной породы.
Наутро дед Лука почему-то не появился, хотя Комендант прождал его до десяти часов. Идти лишний раз самому — дать зацепку наблюдателям, подтвердить, что есть постоянный контакт с соседями, у которых наверняка скрывается боярышня. Как ни прикидывай, ни гадай, но Почтарь не мог не похвастаться собаками, к тому же появился такой предлог вытребовать у старухи бутылку горилки, чтоб обмыть покупку. Кондрат Иванович прикрыл трубу, и когда стал засовывать в печь чугун с водой, услышал два глухих щелчка, очень похожие на выстрелы. Выскочил на улицу, постоял, послушал, вроде тихо, если бы лед на реке проседал, треск бы повторился…
Окончательно заинтригованный, он придумал причину и отправился к пепелищу, что было естественно для горюющего погорельца, но, проходя мимо Почтарей, услышал гул паяльной лампы и заметил: пар курится над забором. Мимо такого пройти было невозможно: когда дед Лука забивал кабанчика для себя, то непременно смолил хохляцким способом — соломой, но для продажи москалям палил лампой.
Калитка была не заперта. Во дворе у скотника на старых дверях лежали две битые свиноматки, и дед допаливал вторую. Его старуха скоблила и отмачивала щетину.
Кроме горилки у Почтарей был еще один вид дохода — держали маток и продавали трехнедельных поросят.
Комендант обогнул туши, вытряхнул из пенала окурок сигары, отнял у деда лампу и прикурил. Обе свиньи были стреляны в лоб и лишь после того прирезаны, чтоб спустить кровь. Ничего не говоря, он сделал еще один круг по двору и вдруг увидел у забора автоматную гильзу, торчащую юбочкой вверх. Старики делали вид, что заняты работой, и не обратили внимания, поэтому Кондрат Иванович поднял вещественное доказательство и сунул в карман.
Купленные собаки негромко поскуливали в сарае, а лайка Вавилы лежала в будке, положив голову на порожек.
— За что их порешил, живодер? — добродушно спросил старика. — Супоросных маток не пожалел.
— У Малороссию пойдем, — объяснил тот. — Усе, нема терпения…
— Из чего стрелял-то?
— Та ж с отреза…
— В суд ходил?
— Ходив… Не принялы. Пропыски нема, вкладыша у паспорте нема. Тай и гражданства нема!
— У меня теперь тоже паспорта нет, все документы сгорели, так что? И мне уезжать?
— Ты ж москаль, тебе усе дадуть.
— А фамилию мою помнишь?
— Та шо фамилыя — москаль…
— Ох, дед, что-то ты мудришь! — Комендант пальцем погрозил. — На какие шиши поедешь?
Почтарь взял лампу, уткнул в брюхо свинье.
— Свиней продам. Тай корову.
— Кому? На мочевую точку не возьмут.
— У городе нашел мужика… Через час вин приедет…
— Да у тебя опять даже на билеты не хватит! А запасы горилки побили. Не ври, дед, говори, что надумал?
— Та шо ты пристав! — разозлился Почтарь и взял лампу наизготовку. — Вот задницу прыпалю, шоб дорогу к моей хате забыл!
Комендант демонстративно вынул гильзу, понюхал свежий запах пороха, бросил под ноги старику.
— Собак купил, автомат и в Малороссию собрался?.. Может, ты ограбил кого? Или хуже того?..
Ухмыльнулся, притворил за собой калитку и ушел к пожарищу.
Дымок еще курился — оттого, что пол провалился и теперь дотлевал в яме, откуда пахло печеной картошкой. Комендант нашел палку, залез в золу, достав картошину, разломил и стал есть — еще горячая…
И вдруг увидел, что в загнетке стоит целый и невредимый медный чайник, разве что чуть подкоптился с одной стороны, но с другой блестит. По приезде в Холомницы Кондрат Иванович знакомился с местностью и в лесу обнаружил старую, зарастающую мхом свалку, а там кроме чайника — несколько редких и старинных вещей: умывальник, настоящий кавказский кувшин, ендову для пива, ковш красной меди и два почти целых самовара (тогда еще не гонялись за цветными металлами). Все было зеленое от окиси, мятое, но отчистил, выправил, кое-где запаял и пустил в дело. Самоварами пользовался редко, а чай заваривал исключительно в этом чайнике: медь давала приятный привкус и очищала воду.
