Андрей Ветер - Стеклянная тетрадь
А почему «невероятно, что Вы даже плакали»? В этой фразе есть еле уловимая, но такая необходимая, нотка неуверенности в своих силах. Вы до сих пор не осознали, что действительно очень талантливы? Индивидуальны, неповторимы, многогранны и восхитительны? Вот, что, действительно невероятно! У Вас настоящий дар. Просто призвание писать книги. Каждое слово на своём месте. Страшно начинать читать «Эон памяти», если даже Вы сами говорите, что повод расплакаться там найдётся. Мне нравится, что Вы ещё не заболели звёздной болезнью. Так много талантов сгубила эта беспощадная зараза. Очень многие остаются талантами, только пока это не осознают. Берегитесь!
Про отношение к родным людям — это Вы всё правильно написали. Каждый расставляет свои приоритеты по–своему. Когда–то лет восемь назад, я достаточно серьёзно увлекалась актёрским мастерством. Ходила в театральную студию при моем колледже, участвовала в различных городских конкурсах на эту тему. Тогда у меня, ведь и в правду, совсем не было личной жизни! Победа в очередном конкурсе чтецов была для меня смыслом жизни. Я уже и забыла про это! А сейчас читаю Ваше письмо, понимаю, что тогда была совсем такой же. И знаете, однажды я победила… Победила ВСЕХ, прошла ВСЕ этапы, получила самый–самый главный приз (зачисление в ГИТИС) и вдруг остановилась. Замерла. Мне стало жутко. Я так и не воспользовалась этим, когда–то таким заветным, подарком судьбы. Эту историю я уже давно забыла… Теперь сижу и перебираю события в памяти… Спасибо, что помогли вспомнить.
Да, я могу понять Вас, творческих людей. Свои приоритеты я тогда пересмотрела. До этой минуты, я ни разу не жалела об этом. Вы так вдохновенно рассказываете о мире, в который погружаетесь, создавая книгу! Я Вам завидую, Вы не разучились фантазировать, мечтать! Это так чудесно! Редко кто может этим похвастать. Далеко не многие могут себе это позволить! Вы творите свой мир в каждом произведении. И в правду, как Бог! Это здорово. На протяжении всей жизни я тоже очень любила и люблю мечтать, фантазировать. Перед сном, например, представляешь себе счастливое будущее, прорисовываешь его до малейшего камушка. Или переписываешь неприятную ситуацию, которая случилась днём. Подбираешь другие слова, интонации и вот, уже твой недавний обидчик наказан, а ты снова на коне. Это завораживает, успокаивает и, наверное, даже продлевает жизнь. Только с годами на это совсем не остаётся времени, сил, да, и по другому теперь смотрю на мир. Меня перестаёт, к сожалению, успокаивать перерисованная ситуация, я становлюсь более реалистична. А Вы такой молодец! Это так здорово, что Вы не разучились фантазировать! А то, как Вы это передаёте на лист бумаги — это Божий дар!
Я обожаю Ваш стиль. Иногда думаю, что некоторые события книги основаны на реальных переживаниях, пусть не на все 100 %, но хотя бы на 10. Это заставляет по–другому смотреть на многие события. Вы говорите, что главное не превращать игру в профессию… Несомненно. Так надоели эти штампованные авторы книг «на одно лицо». В Вас есть изюминка, нет избитых штампов. И это сразу выделяет Вас среди других. Вы представляетесь умным и мудрым мужчиной, со своим взглядом на время. Я думаю, что Вы немного романтик и философ, может, даже в каком–то смысле борец за правду и справедливость. Это удивительные качества, их так не хватает современным людям. Ещё так много хочу сказать, но ужасно болит голова, трудно сосредоточиться. В другой раз обязательно напишу про Вашу режиссуру.
Спасибо за терпение.
Лена.
08.11.07
***Здравствуйте, Андрей!
До сих пор в шоке, что Вы мне ответили. Честно — не ожидала. Ведь Вы — знаменитый писатель, о книгах которого говорят многие в индеанистском (и не только) мире.
Спасибо огромное, это очень приятно!
Итак, о себе: в обычном мире моё имя звучит достаточно прозаично — Наташа. Такое имя носит каждая третья девушка в моём городе и это невесело, потому что энергетика имени, каким бы сильным оно ни было, просто рассеивается, как утренний туман под солнечными лучами. В нашем классе было восемь Наташ, в училище — пять, в институте где–то 2–3 на каждом факультете. В общем, согласитесь, не очень интересно.
Фамилия у меня русская — Дубовая, как у многих в нашем городе — до России рукой подать, и мои предки были оттуда, с Курской области. Остальные пришли из Полтавской, Харьковской и Хмельницкой областей. Живу я в городе Сумы, на Украине. В данный момент работаю инженером по научно–технической информации в одном НИИ, хоть это и не мой профиль. Но работы у нас сейчас не найти, а высокооплачиваемой и тем паче. Наоборот, сплошные сокращения да увольнения. Но по сравнению с работой медсестры, а я ею 13 лет была, очень даже неплохой вариант. А университет я закончила заочно по двум педагогическим специальностям — Биология и Английский язык.
Скажите, а как родился Ваш псевдоним? Вы ведь индеанист, по крайней мере я видела Вас в индейском костюме. Если судить по книге «Тропа», Вы неравнодушны к Лакотам.
Я пыталась заказать через издательство, но они, по–моему, не очень–то хотят связываться с украинцами — наши народы кто–то здорово разводит и ссорит между собой. Это очень грустно, потому что у меня есть родственники и в России и в Беларуси. Я с ними очень стараюсь поддерживать отношения, хоть это и очень дорого.
Да, здорово было бы получить книгу от самого автора, а с автографом — ещё круче! Но это уж как получится. Одна наша индеанистка из Киева, Огневая Пчёлка (Лена Осипова) собирается в Москву, принимает заказы. Не знаю, знакома ли она Вам и какие отношения, но пока у меня других вариантов нет. Ладно, извините за длинное письмо — это мой недостаток, сильно увлекаюсь.
Очень рада, что Вы откликнулись, приятно было пообщаться. У нас тут взахлёб читают и обсуждают «Тропу». И ещё есть какая–то у Вас книга, я название забыла, об освоении Сибири — тоже интересная тема! Теперь всё.
Наташа — Чёрная Волчица. г. Сумы, Украина.
8.09.2006
***Наташа, приветствую Вас!
Тот факт, что Вы не можете найти моих книг на Украине, говорит лишь подтверждает мои подозрения, что издатели не очень–то обеспокоены вопросом распространения книг, хотя вслух и все хором они жалуются на плохую систему реализации, но в действительности не прилагают серьёзных усилий, чтобы их книги попадали в регионы и другие страны.
Насколько я помню, все мои «индейские» книги, выпущенные издательством «Детектив — Пресс» в 2001 году доползли до Новосибирска лишь три года спустя. А ведь это территория России, а не дальнее зарубежье.
Что я могу сказать про мой псевдоним…
Мечтаю сочинить какую–нибудь красивую легенду о том, как где–нибудь высоко в горах или глубоко в лесу мне было откровение — заговорил со мной олень или пичужка какая–нибудь и сообщили мне моё имя. Или, например, во время поездки по Америке я разговорился с индейским шаманом и от него получил имя, за которым стоят века печальной индейской истории. Но — увы! — ничего такого не было.
Имя Дремлющий Ветер я получил на одном из Пау под Питером. Подробности теперь уже вряд ли вспомнятся, но точно помню, что имя пришло одному человеку во сне: якобы была какая–то мистическая встреча на переправе через ручей, и духи будто бы сказали, что на этой переправе живёт ветер и что–то ещё и ещё в этом роде. Если выбросить все «вокруг да около», то духи велели передать мне, что меня зовут Дремлющий Ветер и что вскоре мне предстоит стряхнуть с себя дремоту и вот тогда–то…
Не знаю, наступило ли это «тогда–то», но на следующий год я написал «Тропу».
На вопрос — как мне удаётся собрать материал воедино — ответить трудно. Я баловался сочинительством с детства, но профессионально занялся литературой не так давно. «Тропа», «Хребет Мира» и в первую очередь «В поисках своего дома» — книги писателя–любителя. Я не выстраивал сюжеты, даже не догадывался, куда они заведут меня. Я просто погружался в атмосферу, обрастая какой–нибудь сценой, от которой можно было бы оттолкнуться, и понемногу начинал двигаться. А куда — Бог весть… Появлялись новые персонажи, о чём–то говорили, что–то делали. Когда их становилось много, они волей–неволей спутывались своими судьбами, и вот тогда–то я мог уже поиграть ими. Но важнее всего для меня было желание поделиться моими чувствами, переживаниями, сомнениями, родившимися по мере погружения в историю Дикого Запада. Попасть туда, примерить на себя то зло и добро, которое культивировалось в мире индейцев и трапперов — вот была задача. Поговорить о жизни и смерти, о любви и ненависти. Разумеется, огромное влияние на сюжет и краски моих книг оказывают этнографические подробности, которыми я буквально оброс во время изучения истории и этнографии степных индейцев. Они в прямом смысле слова давят на меня и требуют выхода. Поэтому их так много. Они правдивы, но случается, я позволяю себе добавить некоторые штрихи от себя или перебросить что–нибудь из одного племени на другое, если это «выгодно» для сюжета. Но это касается только конкретных персонажей, а не племён в целом. Я ни в коем случае не переиначиваю историю и не перекраиваю традиции народов.
