Чимаманда Адичи - Половина желтого солнца
— А если его родной город вот-вот захватят? Вы знаете, откуда он едет?
Девушка нахмурилась:
— До свидания, мадам.
Когда машина тронулась с места, Кайнене сказала:
— Все это похоже на злую шутку. Страх, который внушают людям. Бомбы в лифчиках у женщин, бомбы в банках из-под детского питания, повсюду диверсанты. Будьте осторожны с вашими детьми — вдруг они нигерийские шпионы?
— Война есть война. — Ричард подумал, что в своем ехидстве Кайнене порой хватает через край. — Люди должны знать, что среди нас есть диверсанты.
— Нет никаких диверсантов, все это выдумки Оджукву. Диверсантами он объявляет своих противников и тех, у кого уводит жен.
О Его Превосходительстве она всегда отзывалась точь-в-точь как Маду. Все началось с жалоб Маду, что Его Превосходительство не дал ему повышения и назначил командующим офицера, который был младше по званию. Если бы Его Превосходительство не обошел Маду, может быть, и Кайнене не судила бы его так строго.
— Знаешь, скольких офицеров он бросил в тюрьмы? Он настолько не доверяет своей армии, что даже закупку оружия поручает штатским. Маду говорит, они только что купили в Европе партию дрянных ружей. Когда Биафра победит, Оджукву придется убрать с поста.
— А на его место кого? Маду?
Кайнене рассмеялась. Ричард был удивлен и обрадован, что она оценила его колкость. Когда подъезжали к Порт-Харкорту, дурные предчувствия вновь зашевелились в нем.
Дома Икеджиде успел сказать, что полковник Маду звонил четыре раза, и телефон снова зазвонил. Ричард схватил трубку.
— Как вы там? Все хорошо? — раздался обеспокоенный голос Маду.
— Да, а что?
— Прошел слух, что Британия поставила Нигерии пять военных кораблей, поэтому молодежь поджигает дома англичан и британские магазины по всему Порт — Харкорту. Я хотел убедиться, что вас не тронули. Могу прислать для охраны парочку своих ребят.
Досада Ричарда, что он до сих пор здесь иностранец, на которого могут напасть, сменилась благодарностью Маду за участие.
— Все хорошо, — заверил он. — Мы только что из Орлу, ездили смотреть новый дом.
— Ясно. При малейшей опасности дайте мне знать. — Маду прервался, бросил несколько слов кому-то рядом и продолжал: — Напишите о том, что сказал вчера французский посол. «Мне говорили, что биафрийцы сражаются как герои, но теперь я знаю, что герои сражаются как биафрийцы», — процитировал Маду с гордостью, будто похвала касалась его лично.
— Понял, — сказал Ричард. — В Порт-Харкорте все спокойно?
Маду замешкался с ответом.
— Схватили нескольких диверсантов, все из меньшинств. Не понимаю, почему эти люди так рвутся помогать врагу. Но победа будет за нами. Кайнене рядом?
Несколько дней Ричард провел дома. Писал статью о рынках в буше, часто выходил на веранду и глядел на дорогу, опасаясь увидеть на подступах к дому толпу юнцов с пылающими факелами. Кайнене по пути на работу видела один из пострадавших домов. «Не слишком усердствовали, — сказала она, — только стены закоптили». Ричард тоже хотел взглянуть на дом, написать о нем, а заодно и о том, как недавно на правительственном поле жгли чучела Вильсона и Косыгина. Выждав неделю, чтобы британцу можно было без опаски показаться на дороге, он ранним утром отправился в поездку по городу.
Увидев на Эггри-роуд новый пост, да еще и охраняемый солдатами, он удивился. Очевидно, причина в поджогах. Улица обезлюдела, исчезли торговцы газетами, арахисом, жареной рыбой. Путь машине преградил солдат, взмахнув винтовкой. Шофер затормозил, Ричард показал пропуск. Солдат, не обратив на пропуск внимания, потрясал винтовкой: «Назад! Назад!»
— Доброе утрое, — начал Ричард. — Меня зовут Ричард Черчилль, я…
— Назад, стрелять буду! Покидать Порт-Харкорт запрещено. Нечего сеять панику!
Шофер развернул машину. От предчувствия беды Ричард не мог дышать, будто в ноздри набилась галька, но дома, рассказывая обо всем Кайнене, старался говорить спокойно:
— Наверняка ничего страшного. Столько слухов носится по городу — видимо, армия просто решила пресечь панику.
— Хороший способ выбрали, нечего сказать. — Кайнене складывала в папку документы. — Надо позвонить Маду, узнать, в чем дело.
Ричард кивнул.
— Пойду побреюсь. Не успел перед отъездом.
Первый взрыв он услышал из ванной, но продолжал водить бритвой по подбородку. Снова загрохотало, лопнуло оконное стекло, и осколки со звоном полетели на пол.
Дверь ванной распахнулась:
— Я велела Харрисону и Икеджиде уложить в машину самое необходимое. «Форд» оставляем здесь, едем на «пежо».
Ричард оглянулся на нее и чуть не заплакал. Он завидовал ее самообладанию, стыдился, что у него дрожали пальцы, когда он мыл руки. Он взял крем для бритья, мыло Кайнене, пару губок и бросил в сумку.
— Ричард, скорей, огонь совсем близко, — торопила Кайнене, а снаружи опять загрохотало.
Кайнене укладывала в чемодан вещи, свои и Ричарда. Ящики с его рубашками и бельем выдвинуты, ее движения быстры и четки. Ричард с сожалением провел рукой по полке с книгами и занялся поисками своих заметок об огбунигве, необыкновенных наземных минах, изобретенных в Биафре. Должно быть, оставил на столе.
— Не видела мои бумаги?
— Надо проскочить главную дорогу, пока они не продвинулись вперед. — Кайнене опустила в сумочку два пухлых конверта.
— Что это?
— Деньги на черный день.
Вбежали Харрисон и Икеджиде, потащили к дверям два набитых чемодана. Ричард услышал над головой рев самолетов — и не поверил собственным ушам. Порт — Харкорт до сих пор ни разу не бомбили, так зачем бомбить сейчас, когда город вот-вот падет и вражеский огонь уже так близко? Но звук ни с чем нельзя было спутать.
Ричард бросился к Кайнене, но она уже выбегала из комнаты, и он помчался следом. «Скорей в сад!» — велела Кайнене, пробегая мимо Харрисона и Икеджиде, забравшихся под кухонный стол.
Воздух в саду был влажен. Ричард поднял голову и увидел, как два самолета, два зловещих силуэта, чертят в небе серебристо-белые полосы. От страха он обмяк и растянулся рядом с Кайнене на земле под апельсиновыми деревьями. Из дома выскочили Харрисон и Икеджиде; Харрисон рухнул пластом на землю, а Икеджиде побежал дальше, наклонившись вперед, размахивая руками, мотая головой. В воздухе просвистел снаряд, врезался в землю и взорвался. Ричард прижал к себе Кайнене. Мимо пролетел осколок величиной с кулак. Икеджиде все бежал, Ричард на миг зажмурился, а когда открыл глаза, Икеджиде снесло голову. Он еще бежал, чуть наклонившись вперед, только без головы, осталась одна окровавленная шея. Кайнене взвизгнула. Тело рухнуло возле ее машины, самолеты растаяли вдали, а все трое долго еще лежали, пока Харрисон не поднялся со словами: «Я приносить сумка».
Вернулся он с сумкой из рафии. Ричард отвел взгляд, когда Харрисон пошел за головой Икеджиде, поднял ее и положил в сумку. И пока они вдвоем несли Икеджиде — Харрисон за запястья, Ричард за еще теплые лодыжки — к неглубокой могиле на дальнем краю сада, Ричард так и не поднял глаз.
Кайнене неподвижно сидела на земле.
— Тебе плохо? — спросил ее Ричард.
Кайнене молчала. Взгляд у нее был жуткий, застывший. Ричард встряхнул ее, а она все смотрела перед собой невидящим взглядом. Отчаявшись вывести ее из ступора, Ричард сбегал к крану и окатил ее ледяной водой из ведра.
— Прекрати, — выдохнула Кайнене и выпрямилась. — Теперь платье насквозь мокрое.
Она достала из чемодана другое платье и переоделась на кухне. Кайнене уже не торопилась в Орлу — она аккуратно поправила воротник, разгладила мятую юбку. Грохот минометов, частые пулеметные очереди мешали Ричарду вести машину, и всю дорогу он ждал, что из-за угла выскочит нигерийский солдат, остановит их, швырнет гранату. Однако добрались без помех. Дороги были наводнены беженцами, посты исчезли. Харрисон испуганно зашептал с заднего сиденья: «Они бросать все силы, чтоб взять Порт-Харкорт».
Кайнене и двух слов не сказала, когда приехали в Орлу и не увидели ни плотника, ни мебели, оба рабочих исчезли, прихватив аванс. Кайнене, недолго думая, пошла в лагерь беженцев неподалеку и наняла нового плотника, с землистым лицом, — он был готов работать за продукты. Следующие дни она была молчалива, замкнута, часами просиживала с Ричардом возле дома, наблюдая, как плотник пилит, строгает, забивает гвозди.
— Почему вы не берете денег? — как-то спросила его Кайнене.
— А что на деньги купишь? — ответил он вопросом на вопрос.
— Глупости. За деньги можно много чего купить.
— Только не здесь, в Биафре. Уж лучше получать гарри и рис.
Кайнене промолчала. На пол веранды упал птичий помет, Ричард вытер его листом кешью.
— Знаешь, что Оланна видела женщину, которая везла голову своего ребенка? — спросила его Кайнене.
