Айрис Мердок - Бегство от волшебника
— Вы вовсе не собираетесь мне помочь, — дрожащим от волнения голосом возразила Роза. Она понимала — на карту поставлено что-то очень важное. — И перестаньте, наконец, изворачиваться.
— Как вам будет угодно, — произнес Кальвин. — В сущности, мое умонастроение в этом деле никакой роли не играет. Просто ввиду того, что вы собираетесь делать дальше, считаю своим долгом кое на что открыть вам глаза.
«А в нем чувствуется какая-то искренность», — подумала Роза. Она ждала, держась рукой за сердце.
— Я вас слушаю, — откликнулась она. — Но сохранить все вами сказанное в тайне не обещаю.
— А это и ни к чему, — усмехнулся Кальвин. И Роза тут же узнала в нем прежнего Блика.
— Первое и без всяких комментариев — вот это. — Он вытащил что-то из кармана и протянул Розе.
Поднеся прямоугольничек бумаги к свету, Роза увидела, что это фото, на котором она была с братьями Лисевичами. От потрясения она на миг словно ослепла и уронила снимок на пол. Кальвин спокойно поднял и вновь отдал ей.
— Благодарю, — механически сказала Роза и положила фото на стол. — Ну да, — пробормотала она, — та вспышка света. Как же я не догадалась. И кто же снимал?
— Я, — ответил Кальвин. Уже несколько минут он неотрывно глядел в пол.
— Вот как… — Роза почти с состраданием покачала головой. — А он видел?
— У меня нет от него секретов.
— Он видел? — повторила вопрос Роза.
— Да, — сообщил Кальвин. — Сделать снимок мне было приказано. — Теперь он смотрел прямо Розе в глаза, смотрел почти весело.
— Я вам не верю, — с тихой улыбкой, словно скорбя о ком-то, отозвалась Роза.
— В вашей семье сплошные упрямцы! — заметил Кальвин. Он начал ходить туда-сюда по ту сторону стола, будто собирался пуститься в танец. — Но этот крохотный снимочек помог провернуть массу работы! — бодро воскликнул он.
Улыбка на губах Розы совсем погасла.
— Вы… показали фото Хантеру? — спустя мгновение спросила она.
Подняв и опустив брови, Кальвин кивнул: «Хантер очень не хотел, чтобы некто увидел это фото!»
— Значит, вы не только пытались шантажировать меня одной историей, а Хантера противоположной, но еще и имеете дерзость в этом признаваться? Поразительно!
— Именно! Именно! — горячо подтвердил Кальвин. Он не мог устоять на месте. — Да! Да! — Он прямо готов был выскочить из себя от восторга.
Роза прижала ладонь ко лбу: «Это невозможно…»
— Ну почему же невозможно? — вскричал Кальвин, — Ведь правды, одной какой-то правды, ее ведь нет! И символы мы наделяем значением исключительно в соответствии с нашими глубочайшими желаниями. Так уж мы, люди, устроены. Реальность — это шифр со многими разрешениями, и каждое из них верно.
— Что это вы так разоткровенничались? — поглядела на него Роза. — Смотрите, растеряете могущество.
— Могущество? — мгновенно подхватил Кальвин. — Думаете, эти механические изобретения и есть могущество? Я вам и вашему брату зла не причинил, а как раз наоборот — именно я вооружил вас пусть смешным, но все же поводом для того, чтобы вы смогли действовать, как вам хочется. Истина лежит глубже, глубже. И всегда было так! — Он говорил с энтузиазмом, перегибаясь к ней через стол.
— Да вы сумасшедший! — прокричала Роза. — Я вам не верю. И в любом случае то, что вы показали, не имеет значения, совсем не имеет значения. Не могу понять, почему вы считаете, что людям недоступна правда? — Она закрыла лицо руками, но чувствовала на себе острый взгляд Кальвина, будто лезвие проникающий в нее, ищущий слабое место. — И это все, что вы собирались сказать? — спросила она. Голос у нее начинал дрожать.
— О, нет! — ответил Кальвин. Спокойствие возвращалось к нему. Теперь он стал похож на элегантного, предупредительного ведущего какой-то по-прежнему сложной игры. — О, нет! Это была всего лишь увертюра, цель которой — погрузить вас в нужное, так сказать, настроение. Хорошо, согласимся, что прежнее не имеет значения. Ведь в мою задачу, дорогая моя мисс Кип, входит просто довести до вашего сведения несколько небольших фактов. Затевать дискуссию, в чем-то убеждать — к этому я вовсе не расположен. Итак, теперь, с вашего разрешения, перейдем к факту номер два.
Он извлек из кармана пальто экземпляр «Ивнинг ньюс», аккуратно развернул его и положил на стол перед Розой. На первой странице была изложена история самоубийства Нины.
Роза пододвинула газету к себе. «Я не знала… об этом», — проговорила она.
Гибель Нины газета истолковывала в свете поднятого недавно вопроса о положении определенной категории иммигрантов, к числу которых, очевидно, принадлежала погибшая.
— Весьма печально, не так ли? — произнес Кальвин.
Отчасти ради самой себя Розе именно сейчас нужно было увидеть его лицо. Но напрасно она подняла глаза: слезы застилали все.
— Но… власти ей бы ничего не сделали? — сумела она выговорить сквозь слезы, но достаточно ясно.
— В том-то и суть трагедии, — сказал Кальвин. — Конечно, ничего бы ей не сделали. В конце концов, это же Англия. Вспомните королеву из «Алисы». Головы-то у всех остались целы. Напишут в «Таймc», в парламент. Никто из иммигрантов не будет выслан. Ну, один-два, чувствующие за собой какую-то вину, возможно, и скроются, но у остальных не будет никаких неприятностей. И у Нины все обошлось бы, просто предложили бы оформить ряд новых документов. И кто-то должен был ей все это объяснить.
— Но кто знал, что она пойдет на такое… — утирая слезы тыльной стороной ладони, откликнулась Роза.
— Она жила в таком одиночестве, — заметил Кальвин, — в ужаснейшем, и в любом случае была близка к отчаянию. — Говоря это, он наклонялся к ней и произносил слова ясно и отчетливо. — Кто-то должен был объяснить положение дел, кто-то, понимающий ситуацию. А так вот, всеми заброшенная, она и решилась…
— Хватит! — крикнула Роза. — Вы своего добились! — Она встала и вышла на террасу. Теплота утра тут же приняла ее в свои золотые объятия. Но это прикосновение не обрадовало ее, как не может обрадовать вкус еды после смерти. Какое-то время она стояла неподвижно. Кальвин подошел и остановился у нее за спиной. От этой близости она поежилась и отошла подальше.
— Почему Миша не убил вас много лет назад? — спросила Роза.
— Миша убил меня… много лет назад, — тихо отозвался Кальвин.
Роза прижалась к каменным поручням и с удивлением обнаружила, что бескрайнее сияющее море никуда не делось, лишь стало чуть синее от наполнявшегося синевой утреннего неба. Она посмотрела туда, где был пляж.
— Вы видите его? — вполголоса спросил Кальвин.
— Нет, — ответила Роза.
— Возьмите это, — произнес Кальвин, и в руках у него оказался бинокль. Поглядев в окуляр, он навел резкость и протянул бинокль Розе. — Там! — указал Кальвин. — Сидит совершенно неподвижно, поэтому его трудно заметить.
Роза поднесла бинокль к глазам. В поле зрения, совсем близко, появился участок пляжа. Ослепительно белый песок, маленькие волны ласково лижут берег. Роза медленно перемещала бинокль и вдруг увидела Мишу. Он сидел на песке, босой, подвернув штанины до колен, прижав подошву к подошве, словно ладони соединенных в молитве рук. Миша смотрел в сторону горизонта. Вид его так ее потряс, что пришлось даже опустить бинокль. Когда она вновь отыскала его, он уже стоял, окунув ступни в воду. Потом наклонился, поднял что-то, кажется, это была морская звезда, рассмотрел и забросил далеко в море. Повернулся — и взгляд его встретился с взглядом Розы. Она вздрогнула и вернула бинокль Кальвину. Нет никаких сомнений: Миша способен заглянуть ей прямо в лицо, прямо в душу. «А может, он все знает? может, это все им задумано?» — на миг, всего лишь на миг промелькнуло в ее мозгу.
— Он нас видит! — крикнул Кальвин. — Он машет нам! — И Блик что было сил замахал рукой. — Машите! — велел он Розе. — Не то он решит, что что-то случилось.
Роза послушно помахала. Теперь она видела — крохотная фигурка там, далеко внизу, тоже размахивает руками. Обернувшись, она увидела, что Кальвин смотрит вниз с настороженно-хищным выражением.
— А вы отлично умеете охранять свою собственность, — сказала Роза. Она прошла по террасе к дверям и, чуть не споткнувшись, вошла в комнату.
— Куда вы идете? — бросил ей вслед Кальвин.
— Собрать чемодан.
— Я велю Лючио сопровождать вас.
Когда через несколько минут Роза вышла с чемоданом, автомобиль уже ждал во дворе. Сын Марии, Лючио, сидел за рулем.
— Он отвезет вас на станцию, — сказал Кальвин. — Поезд до Неаполя меньше чем через полчаса. — Кальвин распахнул дверцу автомобиля.
Когда Роза уже забиралась внутрь, он придержал ее за руку. Не пытаясь освободиться, она смотрела на него.
— Странно, — заметила она. — Раньше я всегда чувствовала, что, приближаясь к нему или удаляясь, я все равно исполняю его волю. Выходит, я заблуждалась, это все была иллюзия.
