Ведьма на Иордане - Шехтер Яков
Шаман тем временем быстро обежал вокруг ведьмы, высыпая из коробочки черный порошок, напоминающий молотый перец. Замкнув круг, он спрятал коробочку в сумку и с облегчением вздохнул:
— Все, поймали голубушку!
Чубайс вспомнил, как совсем недавно эти же слова произнес Рабинович, напяливая на существо — теперь он уже не мог даже мысленно называть его Людой — смирительную рубашку.
— Изгонять будешь? — спросил он шамана.
Тот удовлетворенно потер ручей.
— Конечно! Еще как буду!
— А оно не сбежит? Как кинется обратно в сено, не удержишь!
— Теперь ей никуда не деться, — возразил Симха. — Вот, посмотри! — и он громко хлопнул в ладоши.
Существо вздрогнуло, вскочило на ноги и рванулось в сторону навеса. Сделав два шага, оно словно уперлось в невидимую стену. Пальцы босых ног почти прикасались к кругу, очерченному порошком из коробочки. Существо зарычало и начало метаться внутри круга, безуспешно пытаясь выломиться наружу.
— Видал? — довольно произнес шаман. — Сейчас начнем действовать. Принеси-ка мне водички из Иордана.
— Сколько? — спросил Чубайс.
— Стаканчика хватит.
Пока Чубайс отыскал в разгромленной кухне одноразовый стаканчик, наполнил его ледяной водой и принес шаману, тот уже приступил к «лечению». В его руках оказалось некое подобие лиры с одной струной, и Симха мерно дергал за нее, извлекая монотонный заунывный звук. Существо в такт звукам мерно ходило по кругу с бессильно опущенными руками и согнутой спиной.
Шаман подмигнул Чубайсу:
— Давай, облей ее водичкой.
— Как?
— Как получится. Постарайся попасть на голову.
Чубайс прицелился и ловко выплеснул содержимое стаканчика прямо на косынку. Существо вздрогнуло, замерло на несколько секунд, а затем разразилось ужасающим хохотом. Косынка облепила лицо, и то, что удалось рассмотреть, вызвало у Чубайса отвращение и ужас.
Существо распрямилось и пошло по направлению к навесу. Круг больше не сдерживал, подойдя к копне, оно снова разразилось хохотом, а затем скрылось в сене.
— Я что-то не так сделал? — испуганно спросил Чубайс.
— Нет-нет, — ответил шаман. — С тобой все в порядке. Но дело куда серьезнее, чем я предполагал.
Он начал укладывать инструменты обратно в сумку. Чубайс терпеливо ждал, хотя больше всего на свете ему хотелось засыпать шамана вопросами.
— Вот что, любезный, — сказал Симха, повесив сумку на плечо. Он не смотрел Чубайсу в глаза, а говорил, чуть отвернув лицо в сторону, точно от собеседника дурно пахло. — Я не знаю, как это произошло, но существо, сидящее у тебя в стогу, не земного происхождения.
— Инопланетянка?! — ахнул Чубайс.
— Да нет, — поморщился шаман. — Какая еще инопланетянка. Это водяная ведьма, из тех, кто живет в реках и болотах. Силы земной магии над ней не властны. Мне удалось овладеть ее волей до определенного предела, но когда мы попробовали пойти дальше и ты обрызгал ее водой, она вместо полного подчинения приобрела дополнительные силы и освободилась.
— А как же с ней справиться?
— Я не умею, — пожал плечами шаман. — Меня учили только обращению с земными сущностями. Кто-то очень знающий и весьма могущественный послал ее к тебе, и не в моих силах ему противостоять.
— Да кто же это такой?! — вскричал Чубайс.
— Тебе лучше знать, — ответил Симха. — Подумай хорошенько, кому ты в последнее время дорогу перебежал.
— Только Волкову. Неужели это он… — Чубайс не успел договорить, как вспомнил о предупреждении Рашуля из Явниэля, и слова застряли в его глотке.
— Думай, думай изо всех сил, кроме тебя этого никто понять не сумеет.
— А где же тогда Люда? Если это водяная ведьма, куда подевалась моя жена?
— Понятия не имею. Найди обиженного — думаю, все ответы у него. Ладно, я пойду. Не подвози меня, после такой встречи лучше всего прогуляться пешком.
— А как же быть с ведьмой? — Чубайс кивнул головой на стог.
— Не знаю, любезный, не знаю. Думай, думай хорошенько. Из этого болота тебя никто не вытащит. Только ты сам.
Шаман удалился, оставив Чубайса в состоянии полного душевного расстройства. С каждой проходившей минутой он все отчетливее понимал, что единственный оставшийся у него выход — идти на поклон к Рашулю. А это означало не только полную победу Волкова, но и серьезные финансовые проблемы. Чтобы спасти Люду, придется отказаться от аренды, то есть заплатить кибуцу неустойку. А откуда взять деньги? В таких ситуациях Чубайсу уже доводилось бывать. Там, на громадных просторах Евразии, вопрос решался бегством, среди тысяч городов и городков России немудрено было затеряться. Но здесь, в крохотном, насквозь компьютеризированном Израиле, его сумеют отыскать за полтора дня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})«Ну и государство, — в сердцах сплюнул Чубайс, — гулькин нос, а не государство!»
Он уселся за столик, закурил и стал думать о жене. Где она, жива ли? Куда занесла ее злая воля чудотворца из Явниэля? Чубайс с тихой грустью озирал знакомый до камешка берег, эвкалипты с сетками против «пингвинят», быстро несущуюся воду Иордана. Во всех своих несчастьях виноват он сам. И черт его дернул мстить Светке! Ну, не захотела баба продолжать, так спасибо и за один раз. Чего он так на нее взъелся?! И ведь как хорошо было тут, как спокойно и уверенно. Не иначе — бес попутал.
Удрученный воспоминаниями, Чубайс повалился на песок и уставился в распростертое над его головой вечереющее небо. Где-то там, в недостижимой высоте, неслись ярко освещенные солнцем облака, похожие на взбитые сливки. Наверху было ветрено и свежо, просто и понятно, а здесь, на остывающей земле, деревья уже тянули лиловые щупальца теней, тихо и грустно посвистывали суслики, словно предупреждая о надвигающейся опасности.
Чубайс проснулся в темноте и долго лежал с закрытыми глазами, вслушиваясь в скрип ветвей эвкалипта, шелест листьев, певучие напевы ночного ветра. Затем он решительно поднялся с земли, умылся, сел в машину и поехал в Явниэль.
* * *
Эти два дня Люда провела на пляже. Она не помнила, как оказалась на берегу Кинерета, не знала, кто она, не понимала, что делает здесь. Уцелела способность говорить о погоде, о голоде, про одежду. Имя свое она вспомнила спустя два часа, когда подсевший к ее стулу молодой человек, представившись, спросил, как ее зовут.
Красивая молодая блондинка в купальнике не пропадет даже на необитаемом острове, не то что на берегу Кинерета. Хотя лето по-настоящему еще не наступило, днем у воды было тепло, даже жарко. На пляж приезжали отдыхать со всей Галилеи, а не только из соседней Тверии. Дымились жаровни, шкворчащее на решетках мясо испускало умопомрачительный аромат, холодное пиво из сумок-холодильников и вино лились щедро и беззаботно.
Первый день Люда провела в компании студентов Хайфского техниона[16]. Они приехали без девушек и поэтому, познакомившись с Людой, ухаживали за ней все вместе, жадно пытаясь определить ее выбор. Но Люда никого не собиралась выбирать, а когда перед рассветом под ее одеяло, любезно предоставленное теми же студентами, полез один особенно шустрый, она тихо, но очень решительно произнесла «нет», и этого оказалось достаточно.
Утром студенты уехали. Особо шустрый умолял Люду дать ему номер телефона, она бы дала в качестве компенсации за ночной отказ, но просто не помнила цифр. Студент при ближайшем рассмотрении оказался очень миленьким и глядел так умоляюще и столь жалобно, что задержись он еще на одну ночь… Впрочем, к чему сожалеть о несостоявшихся грехах, куда полезнее сосредоточиться на совершенных благих поступках.
Распрощавшись со студентами, Люда проспала на стуле до полудня, а проснувшись, решила освежиться. Появление роскошного тела в смелом купальнике произвело среди отдыхающих подлинный фурор, и вскоре она опять сидела у жаровни, снисходительно позволяя накладывать на пластиковую тарелку кусочки баранины, покрытые желтыми капельками горячего жира, и наливать в бумажный стаканчик холодное красное вино.