Кейт Мортон - Далекие часы
— Иди сюда, — позвала она Мередит, которая со странным лицом замерла у двери. — Быстрее!
Мередит неуверенно вздохнула, поправила очки на переносице и повиновалась, проделав то же, что и Юнипер. Осторожно переступая по крутой крыше, девушки подобрались к коньку, который смотрел на юг, точно нос корабля.
— Вон там, видишь? — спросила Юнипер, когда они сели рядышком на ровной площадке за декоративным бордюром. Она указала на небрежный росчерк на горизонте. — Я же обещала. Вон она, Франция.
— Правда? Это она?
Юнипер кивнула, не обращая более внимания на далекий берег. Вместо этого она сощурилась на широкое поле высокой пожелтевшей травы, скользнула взглядом по Кардаркерскому лесу, высматривая, высматривая, надеясь в последний раз мельком увидеть…
Она вздрогнула. Крошечная фигурка пересекала поле у первого моста. Рукава его рубашки были закатаны до локтей, насколько она могла различить, и он держал ладони перед собой, касаясь верхушек высокой травы. Он остановился, пока она следила, и закинул руки за голову; казалось, он обнимает небо. Юнипер поняла, что он оборачивается; уже обернулся. Взглянул на замок. Она затаила дыхание. Поразительно, как сильно может измениться жизнь за полчаса, при том что ничего особенно не изменилось.
— Замок носит юбку, — кивнула Мередит на землю внизу.
Он снова пошел, исчез за складкой холма, и все стихло. Томас Кэвилл через брешь вернулся в большой мир. Казалось, воздух вокруг замка знает об этом.
— Смотри, — не унималась Мередит. — Там, внизу.
Юнипер достала из кармана сигареты.
— Раньше там был ров. Папа засыпал его, когда его первая жена умерла. В пруду мы тоже не должны плавать. — Она улыбнулась тому, что лицо Мередит стало воплощением тревоги. — Не переживай, крошка Мерри. Никто нас не засечет, когда я буду учить тебя плавать. Папа больше не покидает башню, так что он не узнает, плаваем мы в пруду или нет. Кроме того, в такой теплый день просто преступление не окунуться.
Теплый, чудесный, голубой.
Яростно чиркнув спичкой и глубоко затянувшись, Юнипер снова оперлась рукой о наклонную крышу и прищурилась на ясное синее небо. Купол ее мира. В голове возникли чужие строки:
Я ж, старая голубка,Укрывшись в обнаженных ветках, будуОдна навек потерянного другаОплакивать до гроба.[45]
Нелепо, конечно. Донельзя нелепо. Этот мужчина ей не друг; он никто, и его незачем оплакивать до гроба. И все же слова пришли ей на ум.
— Тебе понравился мистер Кэвилл?
Сердце Юнипер екнуло; она залилась внезапным жаром. Все пропало! Мередит интуитивно проследила за тайным ходом ее мыслей. Чтобы потянуть время, Юнипер поправила влажную лямку сарафана, убрала спички в карман, и тут Мередит заявила:
— Мне он нравится.
По ее розовым щекам Юнипер поняла, что Мередит очень-очень нравится ее учитель. Юнипер разрывалась между облегчением, оттого что ее переживания остались скрытыми, и дикой, неистовой завистью, оттого что не может поделиться своими чувствами. Она покосилась на Мередит, и вспышка зависти мгновенно потухла.
— Почему? — как можно небрежнее обронила Юнипер. — Что тебе в нем нравится?
Мередит ответила не сразу. Юнипер курила и смотрела в ту точку, где мужчина пробил купол над Майлдерхерстом.
— Он очень умный, — наконец произнесла девочка. — И красивый. И добрый, даже к тем людям, с которыми это непросто. У него есть брат-дурачок, большой парень, который ведет себя как маленький, легко плачет, иногда кричит на улице, но ты бы знала, как терпеливо и ласково мистер Кэвилл обращается с ним. Если бы ты увидела их вместе, ты бы решила, что он в полном восторге от общения с братом, и он не переигрывает, как делают люди, ощущая, что за ними наблюдают. Лучшего учителя у меня в жизни не было. Он подарил мне дневник, настоящий дневник в кожаной обложке. Он считает, что если я буду стараться, то смогу пробыть в школе подольше, возможно, даже поступить в среднюю школу или университет, и со временем научусь правильно писать рассказы, или стихотворения, или статьи для газеты… — Мередит умолкла, перевела дыхание и добавила: — Он первый, кто считает, что я на что-то гожусь.
Толкнув плечом тощую девчушку, сидевшую рядом, Юнипер сказала:
— Ты бредишь, Мерри. Ну конечно, мистер Кэвилл прав, ты очень талантлива. Мы с тобой знакомы всего несколько дней, но я совершенно в этом уверена…
Не в силах продолжить, она закашлялась в ладонь. Ею овладело незнакомое чувство, пока Мередит описывала достоинства своего учителя, его доброту; когда девочка взволнованно говорила о своих устремлениях. В груди нарастал жар, затем он стал нестерпимым и разлился патокой под кожей. Когда жар добрался до глаз, на ресницах закипели слезы. Юнипер ощутила себя ранимой, беззащитной и уязвимой, и когда губы младшей подруги растянулись в полной надежды улыбке, она невольно обняла Мерри и прижала к себе. Девочка напряглась в ее объятиях, крепко цепляясь за кровельную дранку.
Юнипер отстранилась.
— Что такое? Что с тобой?
— Просто немножко боюсь высоты, вот и все.
— Но… ты и словом не обмолвилась!
Мередит пожала плечами, уставившись на свои босые ноги.
— Я много чего боюсь.
— Правда?
Она кивнула.
— Ну… наверное, это совершенно нормально.
Девочка резко повернула голову.
— А ты чего-нибудь боишься?
— Конечно. А кто не боится?
— Чего же?
Опустив голову, Юнипер жадно затянулась сигаретой.
— Не знаю.
— Не призраков и разных ужасов в замке?
— Нет.
— Не высоты?
— Нет.
— Утонуть?
— Нет.
— Навсегда остаться одной, не узнать любви?
— Нет.
— Делать то, что ненавидишь, до конца жизни?
Юнипер скорчила гримасу.
— Фу… нет.
Мередит сокрушенно вздохнула, и она не выдержала.
— Есть кое-что.
Ее сердце забилось сильнее, хотя она не собиралась изливать на Мередит свой самый главный и мрачный страх. Юнипер обладала весьма скромным опытом дружбы, но не сомневалась, что неразумно сообщать своей новой и драгоценной подруге, что боишься собственной предрасположенности к лютой жестокости. Вместо этого она затянулась сигаретой и вспомнила дикий приступ ярости, угрожавшей разорвать ее изнутри. То, как она бросилась к нему, схватила, не размышляя, лопату и…
…проснулась в постели, в своей постели. Саффи лежала рядом, Перси стояла у окна.
Саффи улыбалась, но было мгновение, прежде чем она увидела, что Юнипер проснулась, когда ее лицо говорило совсем о другом. Страдальческое выражение, поджатые губы, наморщенный лоб изобличали лживость ее дальнейшего щебета о том, будто все в порядке. Будто ничего дурного не произошло. Ну конечно, ничего дурного, дорогая! Просто ты ненадолго выпала из реальности, как случалось уже много раз.
Из любви к ней они сохранили это в тайне и берегли ее до сих пор. Поначалу она верила им, робко, с надеждой; ну конечно, она верила им. С какой стати им лгать? Она уже много раз выпадала из реальности. Почему на этот раз все должно быть иначе?
И все же иначе. Юнипер выяснила, что именно они скрывают. Они до сих пор не подозревали, что она в курсе. В конце концов, ей просто повезло. Миссис Симпсон пришла с визитом к папе, а Юнипер гуляла вдоль ручья у моста. Женщина оперлась на перила и наставила на нее дрожащий палец с воплем:
— Ты!
Юнипер даже не догадывалась, о чем речь.
— Ты — дикая тварь. Опасная для людей. Тебя надо запереть за то, что ты сделала.
Юнипер ничего не понимала, не представляла, что имеет в виду эта женщина.
— Моему мальчику наложили тридцать швов. Тридцать! Ты дикий зверь.
Зверь.
В голове что-то щелкнуло. Услышав слово «зверь», Юнипер вздрогнула, и воспоминание вернулось. Обрывки воспоминания, потрепанные по краям. Зверь… Эмерсон… плакал от боли.
Но как она ни старалась, как ни пыталась сосредоточиться, остальное отказывалось проясниться. Пряталось в темном шкафу ее сознания. Жалкий, неполноценный мозг! Как она его презирала. Она бы с легкостью отказалась от всего остального: сочинительства, головокружительной волны вдохновения, радости запечатления абстрактной мысли на бумаге. Она бы даже отказалась от гостей, лишь бы больше не терять намять. Она приставала к сестрам, даже умоляла, но из них ничего не удавалось вытянуть, и в конце концов Юнипер отправилась к отцу. В своей башне он рассказал ей остальное — что Билли Симпсон сделал с бедным хворым Эмерсоном, милым старым псом, который всего лишь хотел провести свои последние денечки под залитым солнцем рододендроном… и что Юнипер сделала с Билли Симпсоном. А после он добавил, что ей не о чем волноваться. Это не ее вина.
— Тот парень — хулиган. Он получил по заслугам. — Отец улыбнулся, но в глазах его таился испуг. — Для таких людей, как ты, Юнипер, не годятся обычные правила. Для таких людей, как мы.
